из-под полога леса к их огню, тоже смотрят не так... нет в их глазах ни настороженности, ни даже недоверия — будто Джей для них не беглый незнакомец, а желанный сотоварищ. А ведь он этих семерых впервые видит... есть отчего призадуматься.
Но призадуматься не хотелось. Хотелось опуститься на густой высокий мох, протянуть руки к огню... ведь не откажут ему эти семеро в праве погреться возле их костра?
— Д-добрый вечер, — неловко произнес Джей.
Сидящие у костра ответили ему нестройным приветственным хором — но Джей поклясться был готов, что кто-то из них произнес: 'Невероятно!'
— Добро пожаловать, — приветливо улыбнулся ему тот, что сидел ближе всех к огню, темноволосый, с серебристо-серыми спокойными глазами.
— Клянусь господом, — ошарашенно пробормотал другой, высокий, такой худой и угловатый, словно это и не человек вовсе, а оленьи рога, по недоразумению облекшиеся плотью, — за это нужно выпить!
— Нужно, — пресерьезнейшим образом кивнул еще один, кареглазый, со шрамом на левой щеке. — Но не тебе, а гостю. Это он устал с дороги, а не ты.
Устал? Странно... только теперь Джей ощутил, что он в самом деле устал, да вдобавок еще и проголодался.
— Садитесь к огню, — позвала его девушка и приветливо улыбнулась.
Лицо у нее было такое ясное и милое, что Джею нестерпимо захотелось улыбнуться ей в ответ. Ноги его сами сделали шаг, и другой... и тут он вспомнил... он действительно вспомнил... пусть не все, пусть даже не себя вспомнил, — но то, что сейчас единственно и имело значение...
— Я... не могу... — сдавленно произнес он и попытался шагнуть обратно, в лесную темень, однако не сумел и с места сдвинуться.
— Почему? — удивилась девушка.
— Мне нельзя... я... — Джей прикусил было губу, а потом выпалил с отчаянной решимостью. — Я мертвый...
Нельзя, нельзя мертвым сидеть у одного огня с живыми, упиваться их жизнью, их теплом!.. Ему нельзя было приходить сюда, но тропа вывела его сюда беспамятного... но теперь, когда он вспомнил, он должен уйти, он не вправе обратить во зло это приветливое гостеприимство...
— Я мертвый... — повторил он.
К его изумлению, сидевшие возле костра разразились дружным хохотом.
— Вот это удивили, нечего сказать! — простонал седой.
Кареглазый со шрамом тоже хотел сказать что-то, да так и не смог, только махнул рукой и вновь расхохотался.
— Как же вам не стыдно! — пылко воскликнула девушка. — Он ведь за вас тревожится, а вы... ну как же вам не стыдно! Эдон, ну хоть вы им скажите!
— В самом деле. — Худой утер выступившие от смеха слезы. — Нехорошо получилось. Просто странно слышать... мы-то уже привыкли...
Вот теперь Джей и вовсе ничего не понимал. Кроме, пожалуй, одного — недаром тропа закончилась возле этого костра, недаром он не смог сделать ни шагу назад: место у огня принадлежит ему по праву.
— Простите, — покаянно вымолвил седой. — Мы уже и забыли, каково оно по первому-то разу... По первому?!
— А что, бывает и второй? — неожиданно для самого себя произнес потрясенный Джей.
— Бывает, — чуть приметно улыбнулся каким-то своим затаенным мыслям сероглазый. — Во второй раз я и вовсе был уверен, что ухожу навсегда. Оказалось, нет. Вечность — леди с характером. Она сама решает, кого отпустить, а кого позвать.
С мыслью о том, что сам он умер, Джей уже волей-неволей свыкся. С тем, что покойники могут сидеть вокруг огня, пить вино и уплетать ароматную оленину, если и не свыкся, то хотя бы смирился. Но то, что умереть можно и не единожды...
— Еще с каким характером! — ехидно подтвердил тяжеловесный крепыш. — Сама позовет, сама всему и научит...
— Особенно Дженни, — подхватил кареглазый. — Вот кому вечность пошла на пользу. Так поначалу всего робела — а теперь любого из нас приструнит...
По мнению Джея, хрупкая Дженни не могла бы приструнить и божью коровку — не то что этих быстрых на дружеское подтрунивание мужчин. Они склоняли перед ней голову не по ее велению, а своей волей... потому и подшучивали — не над нею, над собой.
— И будет права. А я ей помогу, — заметил темноволосый, грызя травинку, чтобы скрыть улыбку.
— Государь! — возмутилась девушка. — Да вас первого... — Она решительно обернулась к Джею. — Вы их не слушайте, правда! Они же просто дразнятся! Хуже мальчишек, честное слово!
— Так и должно быть, — задумчиво произнес Джей. — Мальчишка и вполовину таких глупостей натворить не может, как взрослый. Я, во всяком случае, точно не мог.
Шутка слетела с языка удивительно легко — и Джей совсем не удивился этой легкости. Кем бы ни были эти люди — он один из них. Он не мог бы сказать, откуда взялось это знание и в чем выражалось это сродство, но ощущал его так же явственно, как собственное тело.
Светловолосая Дженни вздохнула так глубоко, словно только сейчас осознала, что она здесь единственный взрослый, рассудительный человек. Ответом ей были семь смущенных улыбок.
— Наверное, вы все затем и хотите поскорей вырасти. — Дженни тоже не смогла удержать улыбку как ни старалась. — Чтобы наделать побольше глупостей.
— Вы совершенно правы, моя леди, — сокрушенно подтвердил темноволосый Эдон.
На сей раз Дженни расхохоталась первой.
— Садитесь же, — настойчиво произнесла она, вновь обернувшись к Джею.
Сестер? Да еще старших?! Джей готов был ручаться, что Дженни моложе его лет на семь...
— Но у меня нет никаких сестер, — только и смог выдавить из себя ошарашенный Джей.
— А вот это, — очень серьезно произнес Эдон, устремив на него взгляд своих удивительных серебристых глаз, — вам только кажется.
Джей повиновался. Он опустился на лапник возле костра, подогнув под себя ногу — когда-то он любил так сидеть... кто-то налил вина в маленькую походную чашу, кто-то протянул эту чашу ему, и Джей, наскоро поблагодарив, припал к ней пересохшими губами. Вино не было подогрето, оно не было горячим — и все же первый глоток оказался жарким, словно расплавленное солнце, оно беспощадно смыло таящийся в теле холод — оказывается, Джей совсем озяб, пробираясь сквозь рябинник по туманной тропе... и когда только успел? Терпкое тепло изгоняло знобкую муть и усталость. Джей перевел дыхание и снова пригубил темное, почти черное в свете костра вино.
Этот второй глоток смыл остатки той непрочной уже преграды, что еще держалась между Джеем и его памятью, и освобожденное прошлое хлынуло могучей всесокрушающей волной, крутя и раздирая, вздымая к небесам и швыряя на скалы, хлеща соленой ладонью по лицу и небрежно ломая, как негожую щепку... а потом волна вынесла его на берег, избитого, оглушенного, и тихо отхлынула, погладив напоследок по щеке.
Память вернулась целиком и без изъятия. Теперь Джей де Ридо куда лучше понимал, куда привела его туманная тропа... он вспомнил, кто такая эта девушка по имени Дженни, хоть и не видел ее в лицо ни разу, вспомнил — ему ведь рассказывали, а рассказанного он не забывал никогда, рассказанное он переплавлял в песни... теперь он понимал, отчего Джейн назвали его сестрой, да еще старшей — и кем был при жизни темноволосый воин с серебристо-серыми глазами, которого Джейн именовала то Эдоном, а то государем... а еще он помнил себя, Джефрея де Ридо, и свою смерть, и тех, кого он оставил в потоке времени, шагнув из него на берег вечности... одна мысль об их страдании заставила его захлебнуться
