колонны. На барельефе по всему периметру стен гарцевали алебастровые лошади. Пол был выложен мрамором и эбонитом. Свечи в хрустальных канделябрах сияли, ярко освещая весь зал. В центре располагался длинный низкий стол с двумя десятками приборов из золота. По обе стороны от двери стояли, замерев, два сверкающих драгоценными камнями стражника.
Струнные и ударные инструменты наигрывали, плетя экзотическую мелодию, под чувственные звуки которой танцевала полуобнаженная девушка. Индиана, с одного взгляда оценив танцовщицу, расплылся в гурманской улыбке:
— Фольклорные танцы всегда были моей слабостью.
Уилли лишь кивнула коллеге, полупрезрительно, полуободряюще:
— Ваяй, пляши, детка. Гляди, до чего это довело меня, — и, кинув на Джонса уничижительный взгляд, поспешила вдогонку за Чаттаром Лалом, чтобы обратиться к нему как можно более светским тоном: — Мистер Лал!.. Как зовут жену махараджи?
— Его высочество еще не обзавелся супругой, — ответил тот.
— Пока нет? — просияла Уилли. — Видимо, ему еще не встретилась настоящая женщина.
Покуда Уилли вела светскую беседу с премьер-министром, Индиана направился в глубину зала, где у стены были выставлены для всеобщего обозрения множество бронзовых статуэток и другие экзотические культовые предметы. Внимание его привлекла одна глиняная фигурка. Он взял ее, чтобы получше рассмотреть. Подошедший Бламбертт, тоже бросив взгляд на чудную куклу, изрек:
— Очаровательно. Что это?
— Их называют Кртя, — откликнулся Джонс. — Что-то вроде южноафриканских магических кукол. Кртя символизирует вашего врага, что дает вам над ним магическую власть.
— А-а... Эти колдовские штучки, — протянул капитан.
— Вы, англичане, полагаете, будто правите Индией. Но это не так. Истинными властителями этой страны остаются ее древние боги, — в тон ему произнес Джонс, испытавший при виде этой статуэтки то же странное чувство, что и перед лицом зловещего изваяния, охраняющего дорогу к замку.
Англичанин, состроив кислую физиономию, промолчал. Инди поставил статуэтку на место. В этот момент к ним подбежала Уилли, возбужденная разговором с премьер-министром, и защебетала:
— Этот махараджа, похоже, прямо
При этих словах Бламбертт высоко поднял брови, неприятно пораженный. Индиана лишь улыбнулся в ответ. Сзади громко ударил барабан.
— Кажется, нас приглашают за стол, — произнес англичанин.
— Наконец-то! — радостно воскликнула Уилли.
Капитан поспешил отделиться от этих странных американцев. Индиана взял Уилли за руку и проводил к столу. Барабан все продолжал бить, покуда гости распределялись по рангу, вставая возле приготовленных для них вместо стульев подушек. Индиана очутился рядом с пустующим местом во главе стола, по правую руку. Соседом его оказался английский капитан. Напротив них, по левую руку от принца, были отведены почетные места для Уилли и Коротышки.
Когда места были распределены, Чаттар Лал подошел к двери, дважды хлопнул в ладоши и провозгласил, сначала на хинди, затем по-английски:
— Его Верховное высочество, хранитель традиций Раджпута, махараджа Панкота Залим Сингх!
Все взгляды обратились к двум массивным серебряным створкам входной двери. Створки распахнулись, и через порог переступил махараджа Залим Сингх. При его появлении все изогнулись в почтительном поклоне. Уилли последовала общему примеру, однако ухитрилась-таки при этом стрельнуть глазами в направлении махараджи — и Джонс увидел изумление на ее лице. Он тоже повел взглядом в сторону панкотского принца и увидел, что его высочеству от силы лет тринадцать.
— Это и есть махараджа? Этот мальчишка? — прошептала Уилли, и на лице ее выразилось такое разочарование, какого Индиане еще видеть не приходилось.
— Может быть, ему нравятся зрелые женщины... — ободряюще предположил он.
Залим Сингх направился к своему месту во главе стола. На нем было длинное одеяние из золотой и серебряной парчи, отделанное алмазами, рубинами, изумрудами и жемчугом. Тюрбан также украшала россыпь камней и венчала диадема в виде бьющего фонтана. Драгоценное убранство дополняли серьги в ушах и кольца на пальцах рук и ног. Лицо его выглядело по-детски нежным: ни волоска, ни морщинки, лишь остатки младенческой пухлости. Лицо это было скорее женским. И довольно красивым.
Принц скользнул надменным взглядом повелителя по склоненным головам и наткнулся на Коротышку, который не стал утруждать себя поклоном. Китайчонок стоя в своей бейсбольной кепке, жевал резинку и неприязненно разглядывал своего сверстника, возомнившего о себе, судя по всему, бог знает что. С первого мгновения между ними возник естественный антагонизм.
Инди метнул в Коротышку через стол испепеляющий взгляд, однако тот не превратился в горстку пепла. Голову перед принцем он, впрочем, соизволил-таки склонить, решив про себя, что кланяется не этому надутому сопляку, а Инди.
В конце концов махараджа уселся на приготовленную для него золотую подушку. По его кивку уселись и остальные. Инди сочувственно улыбнулся Уилли, чьи честолюбивые надежды рассеялись как дым, и попытался утешить ее:
— Не грусти. Бог с ним, с принцем, сейчас будет ужин!
Это возымело свое действие. Девушка тут же оживилась и возбужденно прошептала:
— Сроду у меня не было такого зверского аппетита.
Появились слуги с серебряными блюдами, на которых дымилась горячая пища. Уилли, на мгновение закрыв глаза, жадно втягивала аромат еды. Когда она вновь их открыла, первое блюдо уже стояло на столе: запеченная целиком дикая свинья, пронзенная насквозь стрелами, с выводком печеных поросят, прильнувших к ее сосцам.
— Боже... Какая мерзость... — покоробленно проронила Уилли.
Индиана изумленно разглядывал зловещую кулинарную фантазию, которая выглядела по меньшей мере странной. Ведь индуизм запрещает есть мясо. Скосив глаза на Бламбертта, он заметил, что тот не менее удивлен. Малолетний махараджа подал знак стоящему рядом с ним Чаттару Лалу, чтобы тот нагнулся, и прошептал что-то ему на ухо. Премьер-министр кивнул и, распрямившись, провозгласил:
— Его высочество приветствует своих гостей, в особенности знаменитого доктора Джонса, археолога из Америки.
— Для нас большая честь быть гостями его высочества, — почтительно склонил в ответ голову Индиана.
Маленькая ручная мартышка вскочила на плечо Коротышке, схватила со стола цветок и весело затараторила. Китайчонок рассмеялся. Обезьянка сорвала с него шапочку — он отнял ее. Они пожали друг другу руки и принялись шептаться, кидаться лепестками цветка и вообще забавляться как два братца- сорванца за чинным семейным застольем.
Пока Уилли все в том же оцепенении продолжала таращиться на бедную свинью, зажаренную с собственными детишками, Индиана вел непринужденную беседу с Чаттаром Лалом, разместившимся во главе стола рядом со своим повелителем:
— Хочу задать вам один вопрос, господин премьер-министр. Я тут рассматривал некоторые из ручных работ, собранные махараджей...
— Чудесная коллекция древностей, не правда ли?
— Я не уверен, что все они настолько уж древние. Некоторые, по-моему, вырезаны совсем недавно. Они напоминают изображения, которые использовались Душителями, поклонявшимися богине Кали...
При упоминании о Душителях за столом воцарилась тишина. Словно Джонс нарушил какое-то табу, совершил недопустимую оплошность. Все индийцы, как один, уставились на археолога. Чаттар Лал вежливо ответил, но в голосе его чувствовался холод:
— Это невозможно, доктор Джонс.
— Насколько я помню, эта провинция, вероятно, даже именно эта область являлась центром культа Удушения, — продолжал гнуть свое Индиана, чувствуя по реакции хозяев, что задел больное место, и решив поглубже прощупать почву.
