временем надо расширяться, создавать концерн. А там — кто знает? Всегда можно взять да и продать все это с потрохами, а деньги вложить в другое дело, посолиднее, повыгоднее. Он посмотрел на Альберта, который сидел на кушетке у окна. Там, снаружи, бушевала непогода — выл ветер, хлестал дождь, и стекло то и дело вздрагивало.
Джордж наливал себе виски, когда в окно ударил особенно яростный порыв ветра — дождь загрохотал по стеклу, и оно отчаянно задребезжало в плохо пригнанной раме; казалось, сама стихия обрушилась на дом и вот-вот ворвется внутрь. Альберт вскочил, повернул морду к окну — занавеска на сквозняке раздувалась, как парус, — и громко завыл. Он выл до тех пор, пока Джордж не запустил в него диванной подушкой.
И в ту же самую минуту в Рид-Корте мисс Рейнберд, читавшая книгу при свете настольной лампы, оторвалась от чтения, зажмурив и снова открыв уставшие глаза, и случайно взглянула на кресло в темном углу — кресло, в котором мадам Бланш всегда, сидела во время сеансов. Из-за неверного света контуры подушек на кресле и шаль, которую она сама, войдя, повесила на спинку, на миг слились, и ей вдруг померещилось, что в кресле кто-то сидит. Видение было настолько явственным, что в первый момент она действительно поверила, будто в комнате есть посторонний. По спине у нее побежали мурашки. Но уже в следующую секунду она поняла, что это просто обман зрения, и презрительно фыркнула, недоумевая, как можно было поверить в этакую чушь.
А между тем в это мгновение в небольшом леске, в пустынном месте к западу от Солсбери, умерла Бланш.
Глава 9
Приказ, с которым Грандисон вернулся после совещания на Даунинг-стрит, 10, в точности совпадал с прогнозом Буша. Все условия похитителя должны быть выполнены. Необходимо исключить любые действия, которые могут поставить жизнь архиепископа под угрозу. Требуемый текст объявления появится в «Дейли телеграф» в ближайший понедельник, после чего сотрудникам отдела надлежит ждать дальнейших указаний относительно условий и способа освобождения. Никакой информации в прессе — ни до, ни после освобождения архиепископа. В настоящий момент огласка недопустима, поскольку это грозит безопасности архиепископа. И после освобождения также недопустима — это заденет честь мундира видных членов правительства и полицейских чинов. Если когда-нибудь в отдаленном будущем слухи об этой истории все-таки просочатся, можно будет оправдаться тем, что соблюдение тайны было в то время самой правильной политикой, и за давностью лет ничья репутация не пострадает.
О похищении архиепископа были поставлены в известность только его родные и буквально еще несколько человек из высшей церковной иерархии — они по положению обязаны были знать правду. В прессе появилось сообщение о том, что архиепископ болен простудой и в течении нескольких дней должен соблюдать постельный режим. Все ранее назначенные на это время публичные выступления и встречи тем самым отменяются.
Буш вынужден был с досадой признать, что события разворачиваются именно так, как запланировал преступник. И даже если каким-то чудом ему в ближайшие два дня удастся установить его личность и выяснить, где он скрывает архиепископа, все равно — руки у него связаны до тех пор, пока не будет выплачен выкуп, и архиепископ в целости и невредимости не вернется в лоно семьи. На сей счет Грандисон высказался со всей определенностью: ни шага, ни даже полшага, если при этом хоть на минуту жизнь архиепископа подвергнется риску.
Так. На архиепископа напали, когда он совершал послеобеденную прогулку по Ривер-парку — точнее, когда он либо входил в часовню, либо выходил из нее. Замок на воротах, выходящих на проезжую дорогу, был сломан; письмо опущено в сторожке у главного входа, когда похититель удалялся уже с места преступления. Не считая шефа Скотленд-Ярда, ни один полицейский в стране ни сном, ни духом не ведал о похищении архиепископа.
Когда Грандисон ознакомил Сэнгвилла и Буша с положением дел, Буш заметил:
— Все так просто — удивительно, как раньше до этого никто не додумался.
Грандисон покачал головой.
— Не только просто — это смело и дерзко. Мы снова как болваны будем сидеть в вестибюле и дожидаться, пока кто-то, мужчина или женщина, придут забрать свои полмиллиона. Потом он — или она — спокойненько уйдет, и на этом все. Конец, Больше мы их не увидим и не услышим.
— Если только?… — Сэнгвилл сдвинул очки на лоб и устало протер глаза.
— Что на это ответить? Вы сами знаете. Разве вы не выжали из вашего компьютера все, что могли? Разве вы не загрузили в его хваленый мозг целые тонны информации? Но оракул безмолвствует. Остается только молиться. Я это Бушу давно советовал. А он упрямится, не хочет становиться на колени, не желает унизиться до жертвоприношения… Что ему, жалко пары цыплят, чтобы умилостивить какое-нибудь языческое божество?! Подумайте: человек, который все это затеял, готов пожертвовать собой, если вдруг небесные покровители от него отвернутая. Впрочем мало шансов, что они отвернутся — если только вы или кто-то еще сумеет подкупить их жертвой побогаче. Повесомее, чем дерзость и самонадеянность нашего имярека.
Буш понимал: Грандисон выдал эту тираду, чтобы скрыть свое подавленное состояние; он понимал, что шеф задет и уязвлен сильнее, чем он сам, — кто-кто, а Грандисон никогда бы не принял ультиматум преступника, отверг бы все его наглые требования и даже, если надо, рискнул бы архиепископом. Вслух он сказал:
— Но что мы можем предложить? Чем мы располагаем?
Грандисон улыбнулся:
— Всегда найдется, чем задобрить темные силы, которые распоряжаются временем и всякими случайностями. Придумать для них что-нибудь этакое…, простенькое, но завлекательное. Или попробовать откровенно сыграть на присущем им чувстве иронии.
— По-моему, вы говорите всерьез! — со смехом сказал Сэнгвилл.
— Разумеется всерьез. Нас может спасти только внезапное вторжение хаоса, крохотный сбой во времени, один шанс из миллиона. Мутация, аномалия, сменяющая норму. Вот о чем нужно молиться. Если какая-нибудь случайность не придет нам на помощь, нам останется только сидеть и наблюдать, как неизвестное лицо прикарманит полмиллиона и растворится в темноте на века вечные.
На следующий день, в понедельник, газета «Дейли телеграф» в колонке частных объявлений поместила условленный текст: «Феликс! Дома все в порядке. Ждем известий. Джон».
В тот же день, часов в десять утра, работник с фермы, проходя через лесок в нескольких милях от Солсбери, обнаружил среди деревьев, в сотне ярдов от дороги, машину, за рулем которой сидела мертвая женщина. Окна в машине были плотно закрыты, и только в заднем правом стекле оказалось маленькое треугольное отверстие. В это отверстие был пропущен конец резинового шланга. Другой его конец был насажен на выхлопную трубу и примотан к ней проволокой.
Работник не стал открывать автомобиль, а сразу вызвал полицию. Приехала патрульная машина, и
