из своей сумки, на глаза прилепил по листу и примотал тряпкой. У ручья помог раздеться, велел закрыть глаза и уши руками, потом натер листьями тело и окунул в воду. Ручей был глубокий, я не доставал до дна. Дон Хуан поддерживал меня за руку. Сперва я не чувствовал холода, но мало-помалу озяб. Холод стал невыносимым. Дон Хуан вывел меня на берег и растер остро пахнущими листьями. Я оделся, мы пошли дальше и миновали порядочное расстояние, прежде чем дон Хуан снял листья с моих глаз. Он спросил, хватит ли у меня сил дойти до машины. Я чувствовал себя на удивление бодрым и, чтобы доказать это, пустился по холму бегом.
Несколько раз я спотыкался, и каждый раз дон Хуан смеялся. Я заметил, что чем больше он смеется, тем лучше я себя чувствую.
На следующий день я поведал дону Хуану о вчерашних событиях начиная с того момента, как мы расстались. Слушая, он заходился от хохота, особенно когда я признался, что заподозрил во всем его.
– Тебе всегда кажется, что тебя дурачат, – сказал он. – Ты слишком полагаешься на себя и ведешь себя так, будто все знаешь. А ведь ты ничего не знаешь, друг мой, ровным счетом ничего.
Дон Хуан впервые назвал меня другом, и я смутился. Заметив это, он улыбнулся. В его голосе была удивительная теплота, и я совсем загрустил. Сказал, что как был тупицей, так и останусь, ибо таким родился на свет. Мне никогда не понять его учения. Дон Хуан заверил меня, что на этот раз я вел себя отлично.
Я спросил о смысле происшедшего.
– А никакого смысла и не было, – ответил дон Хуан. – Такое может случиться со всяким. Особенно с теми, у кого, вроде тебя, щель уже открылась. Обычное явление. Любой воин, ходивший на поиски гуахо, многое может рассказать о его проделках. С тобой еще мягко обошлись. Щель открыта, вот и нервничаешь. Но за одну ночь все равно воином не станешь. Так что поезжай домой и не возвращайся, пока не придешь в себя, пока щель твоя не закроется.
17
Несколько месяцев я не был в Мексике, посвятив все свое время обработке полевых записей. Впервые за десять лет учение дона Хуана стало обретать для меня смысл. Я понял, что долгие перерывы в учебе оказались для меня полезными: они позволили пересмотреть собранный материал и расположить новые сведения в определенном логическом порядке. Однако то, чему я стал свидетелем во время последней поездки к дону Хуану, пошатнуло мою уверенность в том, что я стал что-то понимать.
Последняя запись помечена 16 октября 1970 года. События этого дня я воспринял как рубеж в ученичестве; они завершали один круг наставлений и открывали новый, настолько не похожий на предыдущий, что я понял: здесь я должен поставить точку.
Подъехав к дому дона Хуана, я увидел старика на обычном месте на веранде. Я вылез из машины, вытащил портфель и сумку с продуктами и направился к нему со словами приветствия. Только сейчас я заметил, что он не один – за кучей хвороста сидел какой-то мужчина. Оба оглянулись. Дон Хуан махнул рукой, незнакомец тоже. Судя по одежде, это был не индеец, а мексиканец: джинсы, светло-коричневая рубашка, шляпа с широкими полями, ковбойские сапожки. Я заговорил с доном Хуаном, а потом глянул на незнакомца. Он улыбался.
– Вот так Карлос! – обратился он к дону Хуану. – Не хочет со мной разговаривать. Наверное, сердится.
Оба громко засмеялись, и только теперь до меня дошло, что незнакомец – не кто иной, как дон Хенаро.
– Что, не узнал? – продолжая смеяться, спросил он.
Я признался, что его одежда сбила меня с толку, и спросил:
– Как тебя сюда занесло, дон Хенаро?
– Приехал подышать суховеем, – ответил за него дон Хуан. – Верно?
Именно, – поддакнул дон Хенаро. – Ты даже не представляешь, что жаркий ветер выделывает с моим дряхлым телом!
Я уселся между ними.
– Что же он выделывает с твоим телом, дон Хенаро?
– Сообщает ему удивительные способности. Верно я говорю? – повернулся он к дону Хуану. Тот кивнул головой.
Я признался, что период, когда дует суховей, для меня отвратительное время года; странно, что дон Хенаро приехал специально ради него.
– Карлос не выносит жары, – пояснил дон Хуан. – Когда жарко, он задыхается.
– Зады – что?
– Зады – хается.
– Ах он бедняжка! – с притворным состраданием воскликнул дон Хенаро и состроил гримасу отчаяния.
Дон Хуан объяснил, что я долго не появлялся потому, что не мог оправиться после встречи с гуахо.
– Неужто встретился с ним? – удивился дон Хенаро.
– Похоже на то, – с сомнением подтвердил я. Оба старика покатились со смеху. Дон Хенаро шлепнул меня по спине.
Прикосновение было легким, и я воспринял его как дружеский жест. Он положил мне руку на плечо, и тут произошло что-то непонятное. Вдруг показалось, что он взвалил мне на спину что-то увесистое, вроде огромного булыжника. Тяжесть лежавшей на моем плече руки была такой, что я согнулся и стукнулся лбом о землю.
– Надо помочь нашему Карлосу, ,– сказал дон Хекаро и с видом заговорщика глянул на дона Хуана.
Тот смотрел в сторону, будто ему нет до меня дела.
Дон Хенаро молча посмеивался, словно ожидая, как я отреагирую на его проделку. Я попросил его снова положить руку, но он отказался. Тогда я попросил объяснить, как он это сделал, но дон Хенаро только ухмыльнулся. Я повернулся к дону Хуану и пожаловался, что дон Хенаро едва не сломал мне кости.
– Ничего не знаю, – отмахнулся дон Хуан. – На меня он рук не накладывал.
И оба зашлись от хохота.
– Дон Хенаро, что ты со мной сделал? – не унимался я.
– Всего-навсего положил руку на плечо, – невинным тоном ответил он.
– Положи еще раз.
Он отказался. Тут вмешался дон Хуан и попросил меня рассказать дону Хенаро о моих ночных странствиях по холмам. Я решил изложить ход событий как можно подробнее. Но чем серьезнее становился мой рассказ, тем громче они смеялись. Два-три раза пришлось даже остановиться, но старики требовали продолжать.
Когда я кончил, дон Хуан обратился ко мне:
– Тебе не придется приманивать гуахо, он явится нежданно-негаданно. Сидишь себе, поплевываешь в потолок или думаешь о женщинах. Вдруг – кто-то хлоп тебя по плечу. Оборачиваешься, а это гуахо.
– Что мне в таком случае делать?
– Погоди-ка! – воскликнул дон Хенаро. – Не так спрашиваешь. Сам ты ничего не сделаешь. Спроси лучше, что в таком случае может сделать воин.
Он вытаращился на меня, высоко подняв брови и склонив голову набок.
Я взглянул на дона Хуана, чтобы по его виду узнать, не разыгрывают ли они меня, но его лицо оставалось серьезным.
– Хорошо, – согласился я. – Что в таком случае делать воину?
