Сила безмолвия (перевод 2001 И.Старых)

скопления. Это смещение и скорость, с которой оно происходит, приводят к моментальному сдвигу в область восприятия совершенно иного мира. Кроме того, они могут перемещать свою точку сборки без остановки вдоль всех полей светящейся энергии. Сила, порождаемая таким движением, столь велика, что мгновенно уничтожает всю их светящуюся массу.

Он сказал, что если бы в данный момент на нас обрушился камнепад, то он сумел бы предотвратить обычный эффект смерти от несчастного случая. Используя скорость движения своей точки сборки, он заставил бы себя переместиться в другие миры или сгореть изнутри в доли секунды. Я же, с другой стороны, умер бы обычной смертью, раздавленный обломками скал, поскольку моей точке сборки не хватит скорости, чтобы вытащить меня.

Я заметил, что мне кажется, что маги просто изобрели альтернативный способ умирания, и это не значит, что они могут отменить смерть. Он ответил, что все, о чем он до сих пор говорил, можно назвать управлением магами своей смертью. Они умирают лишь тогда, когда должны умереть.

Хотя я и не сомневался в том, что он говорит правду, я продолжал задавать вопросы, как в какой-то игре. Но когда он говорил, в моем уме, как на экране, формировались смутные воспоминания и мысли о других воспринимаемых мирах.

Я сказал дону Хуану о своих странных мыслях. Он рассмеялся и посоветовал не забывать о ягуаре, который был настолько реален, насколько реальным может быть только подлинное проявление духа.

От мысли о том, как реален зверь, меня бросило в дрожь.

– Не лучше ли нам сменить направление вместо того, чтобы идти прямо к тем холмам? – спросил я. Мне показалось, что мы можем опять сбить ягуара с толку таким внезапным поворотом.

– Слишком поздно менять направление, – сказал дон Хуан. – Ягуар уже знает, что у нас нет другого пути, как только идти к холмам.

– Не может быть, дон Хуан! – воскликнул я.

– Почему? – спросил он.

Я сказал, что хотя и допускаю способность дикого зверя быть на прыжок впереди нас, но все же не могу согласиться с тем, что ягуар настолько умен, что предвидит все, что мы захотим предпринять.

– Твое заблуждение состоит в том, что о способностях ягуара ты думаешь как о понимании иди предвидении, – сказал он. – Ягуар не думает. Он просто знает.

Дон Хуан сказал, что трюк с метлами и пылью направлен на то, чтобы создать у ягуара впечатление чего-то такого, что мы не можем использовать. Поднимая пыль, мы не обнаруживали при этом никакого определенного чувства, хотя от этого и зависела наша жизнь.

– Я и в самом деле не понимаю, что ты имеешь в виду, – пожаловался я. Начало сказываться постоянное напряжение. Концентрация всех моих сил была слишком длительной.

Дон Хуан пояснил, что чувства людей чем-то похожи на горячие или холодные потоки воздуха и легко воспринимаются зверем. Мы были отправителями, а ягуар – получателем. Какие бы чувства ни владели нами, они найдут свой путь к ягуару. Или, иначе говоря, ягуар узнает обо всех чувствах, которые для нас имеют свою историю использования. Но вот когда мы поднимаем пыль, мы делаем свое ощущение настолько необычным, что в восприятии зверя это порождает вакуум.

– Безмолвное знание подсказывает мне еще один прием: подбрасывание вверх комьев земли, – сказал дон Хуан.

Некоторое время он смотрел на меня, как бы ожидая моей реакции.

– Сейчас мы пойдем очень спокойно, – сказал он. – Приготовься подбрасывать землю ногами, как великан десяти футов ростом.

Очевидно, на моем липе появилось довольно глупое выражение. Дон Хуан затрясся от смеха.

– Поднимай ногами облака пыли, – приказал он мне. – Чувствуй себя огромным и тяжелым.

Я попытался – и немедленно ощутил свою громадность. Шутливым тоном я заметил, что сила его внушения невероятна. Я действительно почувствовал, что стал гигантским и свирепым. Он заверил меня, что ощущение размера ни в коем случае не является следствием его внушения, но результатом смещения моей точки сборки.

Он сказал, что люди древности стали легендарными благодаря безмолвному знанию о той силе, которую можно получить, сдвигая точку сборки. Маги возродили эту древнюю силу, хотя и в более умеренном масштабе. При помощи сдвига точки сборки они могли манипулировать своими чувствами и изменять вещи. Я изменяю вещи, почувствовав себя большим и страшным. Чувства, направленные таким образом, называются намерением.

– Твоя точка сборки уже немного сдвинулась, – продолжал он. – Сейчас ты находишься в таком положении, что можешь или остановить это движение, или заставить свою точку сборки сдвинуться еще дальше.

Он сказал, что, вероятно, любой человек, живущий в обычных условиях, однажды или несколько раз получает возможность вырваться из оков обусловленности. При этом он подчеркнул, что имел в виду не социальные условия, но те условия, которые сковывают наше восприятие. Мгновенного чувства восторга было бы достаточно, чтобы сместить точку сборки и разбить наши цепи. То же касается и мгновения страха, гнева, плохого самочувствия или горя. Но чаше всего, получая шанс сместить нашу точку сборки, мы пугаемся. Обычно вступают в игру наши академические, религиозные, социальные устои. Они подсказывают, что безопаснее вернуться в толпу, в привычное стадо, вернуть нашу точку сборки в обычное положение «нормальной» жизни.

Еще он сказал, что все известные мне мистики и духовные учителя действовали по тому же принципу: их точка сборки смещалась благодаря дисциплине, аскетизму – или даже случайно – в определенное место, после чего они возвращались в нормальное состояние, сохраняя полученный опыт на всю жизнь.

– Ты можешь быть весьма благочестивым, хорошим парнем, – продолжал он, – и забыть при этом о начальном движении твоей точки сборки. Или сумеешь вытолкнуть себя за пределы своего разума. Ты, кстати, все еще находишься в этих пределах.

Я знал все, о чем он говорил, но при этом ощущал странные колебания, делавшие меня нерешительным.

Дон Хуан развивал свою мысль далее. Он сказал, что средний человек, не в силах накопить энергию, превышающую ту, что находится за пределами повседневной жизни, называет область восприятия необычной реальности магией, волшебством или происками дьявола, отшатываясь от нее и не утруждая себя дальнейшими исследованиями.

– Но ты уже не можешь так поступать, – продолжал дон Хуан. – Ты не религиозен и при этом слишком любопытен, чтобы так просто отказаться от приобретенного опыта. Единственное, что могло бы остановить тебя, – это трусость. Воспринимай все тем, чем оно является на самом деле: абстрактным, духом, нагвалем. Не существует ни колдовства, ни зла, ни дьявола. Все это – толбко восприятие.

Я понимал его. Но я не мог точно сказать, каких действий он от меня ожидает.

Я взглянул на дона Хуана, стараясь отыскать нужные слова. Казалось, я вошел в состояние, необыкновенно обострившее мои умственные способности, и я старался не пропустить ни единого слова.

– Стань огромным! – приказал он мне с улыбкой. – Выйди из разума!

И тут я точно понял, что он имел в виду. Я действительно знал, что могу сделать ощущение своей величины и свирепости настолько интенсивным, что и в самом деле стану гигантом, возвышающимся над кустарником и обозревающим все вокруг нас.

Я попытался высказать свои мысли, но быстро прекратил это. Я понял, что дон Хуан знает все, что я думаю, и, очевидно, гораздо, гораздо больше.

Вдруг со мной произошло нечто необычное. Всякие размышления прекратились. Я буквально ощутил, как темное покрывало опустилось на меня и поглотило все мысли. И я позволил уйти моей