– Уверен, что там есть хорошие ребята, но я собираюсь усыновить Майкла Саида, и сделать мне это надо не позднее, чем через восемь недель.
Сказав это, он повернулся и пошел прочь.
Майкл Саид сидел в одиночестве в дальнем углу приютского двора. Он машинально перелистывал журнал, но не видел ни текста, ни иллюстраций к нему. Мыслями он был в доме на холме, куда приходил вчера вечером.
Он сидел за столом под увитым виноградом деревянным навесом часа два, и за это время выпил три большие банки пива. Огромный американец сходил на кухню и принес оттуда на подносе тонкие ломтики вяленого мяса.
– В Америке такое мясо называют джерки, но я научился готовить его в Родезии. – Он взглянул на паренька. – Знаешь, как теперь называется Родезия?
– Зимбабве, – тут же выпалил Майкл.
Американец одобрительно кивнул, прожевал тонкий ломтик вяленой говядины и сказал:
– Родезийцы называют такое мясо бильтонг. Готовят его обычно из мяса диких животных, чаще всего газелей. Его сильно солят, а потом на несколько дней вывешивают на самом солнцепеке. После этого оно может храниться годы. Десятка фунтов бильтонга достаточно, чтобы человек не умер от голода в течение нескольких недель. А я делаю бильтонг из говядины, которую покупаю в мясной лавке Джона. Давай попробуй кусочек.
Майкл взял ломтик мяса и положил в рот. Ему показалось, что на вкус он как кожаная подметка. Но чем дольше он жевал, тем сильнее становился вкус мяса. Съев первый кусок, он решил, что бильтонг просто великолепен. Не прошло и пятнадцати минут, как на подносе ничего не осталось.
Они много говорили в тот раз. Американец задавал массу вопросов. Мальчик понимал, что он проверяет его знания и сообразительность. Сначала, правда, он этого не замечал. На вопросы отвечал легко. После второй порции пива он так освоился, что смог наконец произнести слова, которые повторял про себя всю дорогу, взбираясь на холм. Прямо взглянув в глаза огромного мужчины, он спросил его:
– Как мне вас называть?
Мужчина слегка улыбнулся.
– Кризи, – сказал он. – На ты, без всякого «мистера» и на «ты». Или по прозвищу. Ты его знаешь?
Мальчик кивнул:
– Уомо, мне очень жаль твою жену и дочь. Нам всем их очень жаль. Надя всегда приходила на Рождество в приют с подарками, иногда приносила нам вкусную еду. Овощи и фрукты, наверное, приносила с фермы отца. Нам всем очень ее не хватает.
Он продолжал так же пристально и прямо смотреть хозяину дома в глаза, хоть в них ничего не отражалось. Полуприкрытые тяжелыми веками, чуть ли не сонные, они бесстрастно смотрели в лицо мальчику. Потом Кризи кивнул, встал и пошел на кухню за пивом.
Они все говорили и говорили, а солнце медленно тонуло в море. Майкл чувствовал себя уже настолько непринужденно, что сам стал задавать Кризи вопросы. Сначала он спросил:
– Уомо, откуда у тебя эти страшные шрамы?
Мужчина пожал плечами.
– Это – память о войнах, в которых я участвовал.
– Где?
– Да везде – в Северной, Южной и Западной Африке, в Азии, на Ближнем Востоке. Куда меня только жизнь не заносила.
Паренек совсем расхрабрился.
– Ты был наемником? – спросил он.
– Любой, кто работает за деньги, – наемник.
– Ты много людей убил?
Последовало продолжительное молчание. Кризи смотрел вдаль, мимо холмов и селений Гоцо, мимо голубых волн моря, мимо Комино и Мальты.
Он спокойно ответил стандартной фразой:
– Не помню.
Потом Кризи встал и спросил:
– Плавать умеешь?
– Конечно.
– Давай поплаваем.
– Я плавки не взял.
Американец усмехнулся.
– Они тебе не нужны. Но если стесняешься, можешь плавать в трусах.
Мальчик сбросил с себя всю одежду. Они поплыли вместе. В длину бассейн составлял сорок футов. В какой-то момент Кризи сказал пареньку:
– В заплыве на две длины я тебя обгоню.
Мальчик плавал хорошо и быстро, но отстал от Кризи на шесть футов. Окончив заплыв, он повис в воде, ухватившись за край бассейна, и, задыхаясь, проговорил:
– Ну и силен же ты, Уомо!
Кризи усмехнулся.
– Я каждое утро проплываю этот бассейн в длину сто раз. Это – лучшая зарядка, о которой только можно мечтать.
Когда парнишка уходил, Кризи, прощаясь с ним у двери, с серьезным видом негромко сказал:
– Майкл, я собираюсь с тобой поговорить еще раз. Через пару дней. После этого ты сможешь приходить сюда, когда тебе вздумается. Плавай сколько хочешь в бассейне, пей пиво, если оно тебе понравилось, но бывать здесь ты должен только один.
Мальчик ничего не ответил. Спустившись вниз по склону до половины пути, он остановился, оглянулся и посмотрел на дом. Он долго стоял, совершенно не двигаясь, и смотрел. Потом повернулся и стал дальше спускаться к селению.
Глава 4
Ночью отец Мануэль Зерафа никак не мог уснуть. Только он лег в своей просторной нехитро обставленной комнате, в голову ему пришла одна мысль, от которой сон как рукой сняло.
Утром он позвонил секретарю епископа и договорился о встрече с его преосвященством в три часа дня. Ровно в час он ехал на своем потрепанном двадцатилетнем «хиллмэне» по дороге к дому Пола Шкембри, расположенному неподалеку от Надура. Он знал, что, как и все фермеры, в полдень Пол Шкембри вернется домой с поля, а к часу закончит сытный обед.
Время он подгадал точно. Когда отец Мануэль Зерафа, отодвинув тонкую москитную сетку, висевшую в дверном проеме, вошел в кухню, Пол, невысокий смуглокожий жилистый человек лет пятидесяти-шестидесяти, и его сын Джойи кусочками хлеба подбирали с тарелок остатки вкусной подливки. Жена Пола Лаура, высокая красивая женщина, которая была моложе и крупнее своего мужа, что-то мыла во дворе. Священник не виделся с семейством Шкембри со времени заупокойной мессы по Наде и Джулии.
Пол сказал сыну:
– Джойи, пойди налей отцу Мануэлю вина. – После этого он пригласил святого отца присесть. – Ты уже обедал?
– Да, спасибо.
Пока юноша был на кухне, священник проговорил:
– Пол, мне нужно прямо сейчас переговорить с тобой с глазу на глаз.
