его за одежду, хватали за руки и плечи. Отступив назад, они обегали его, меняясь местами, словно желая взглянуть на него с другой стороны.
Их озадачивала не столько его неподвижность, хотя это было очень важно, ибо собаки бросаются за любым движущимся предметом, сколько безразличие к ним. Герни вел себя так, как будто их не существовало. Он должен был выглядеть как человек – с руками, ногами, а перед ними сидело нечто бесформенное и непонятное, и, хотя от него пахло человеком, их тонкое чутье не улавливало предательского запаха страха, что окончательно сбивало их с толку. Но больше всего они недоумевали по поводу его нежелания признать сам факт их присутствия. Все это мешало испугу вступить в отвратительную сделку с насилием. В течение нескольких минут они наблюдали за ним, с надеждой ожидая каких-нибудь действий, потом, как по сигналу, повернулись и разбежались по вольеру.
Почувствовав, что собаки ушли, Герни тотчас выпрямился и бросился к изгороди из металлической сетки, ухватившись за нее как можно выше, подтянул колени, просунул носок ботинка в ромбовидную ячейку сетки, чтобы найти точку опоры, и в считанные секунды перемахнул через нее. Задняя часть дома была погружена во мрак, и он не стал тратить на нее время. Уверенный, что его не видели и не слышали, он направился к высоким французским окнам, которые выходили в сад. Прошло всего восемь минут с тех пор, как он вышел из машины.
Только в одной из комнат на первом этаже горел свет. Французские окна были наглухо закрыты красными портьерами, но кто-то переусердствовал, задергивая их, и оставил с одного края просвет, через который на траву падал луч света. Герни зигзагом пересек редкий сад, приблизился к дому и встал рядом с лучом. Двигаясь не спеша и как можно ниже пригибаясь, он осторожно заглянул в комнату.
За столом сидели двое мужчин и играли в трик-трак. Ночь была тихой, а задняя часть дома настолько удалена от дороги, что Герни слышал постукивание костей в чашке и грохот, с которым они выкатывались на доску. Один из игроков радостно вскрикнул и передвинул свои фишки со сноровкой заправского игрока. Они склонились над Доской, полностью захваченные игрой.
Герни отступил назад, опустив руку в карман, где лежал кольт, и затылком уперся в холодное дуло оружия. От выброса в кровь адреналина у него предательски задрожали руки. В голове одна за другой пронеслись три мысли: ствол удлиненный – значит, оружие автоматическое, щель сбоку портьеры – это приманка, а сам он – идиот, настоящий идиот! Голос приказал ему:
– Оружие, Герни, достаешь большим и указательным пальцами и бросаешь. Не строй из себя умника. Мне плевать, останешься ты жить или умрешь.
В холодном воздухе слова звучали преувеличенно громко. Игроки в доме оторвались от доски, один из них, сидевший в пол-оборота к окну, глянул в щель и засмеялся.
Когда распахнулась первая дверца, первой реакцией Рейчел было газануть. Потом промелькнула мысль открыть другую дверцу и бежать, так как ее нога отпустила педаль сцепления, и мотор заглох.
Мужчина больно схватил ее за плечо. Хотя на ней было толстое пальто, она почувствовала, как его пальцы впились ей в руку. Он ждал, когда она кончит судорожно глотать воздух. Скованная страхом, она сидела неподвижно, выпрямившись и откинув голову назад, напоминая человека, который оказался по пояс в ледяной воде. Постепенно плечи ее опустились и дыхание, прерываемое редкими всхлипываниями, выровнялось. Рейчел взглянула на мужчину, который по-прежнему крепко держал ее.
Он улыбнулся ей.
– Ну так вот, – сказал он, постучав по одному из карманов своей куртки. – Здесь у меня оружие с глушителем, поэтому шума не будет. Прозвучит хлопок, как будто откупорили бутылку вина. Никто и не заметит. – Он замолчал, и Рейчел отвернулась, уставившись на лобовое стекло. – Мне приказали в случае необходимости убить тебя, и, как ты понимаешь, я сделаю это с огромным удовольствием. Поэтому не нарывайся, детка: эта штука тебя постережет. Поняла? – И он еще больнее сдавил руку. – Поняла?
Рейчел кивнула.
– Ну вот и хорошо. Мы вылезаем из машины с моей стороны. Я буду держать тебя за руку вот так, словно твой возлюбленный. Пройдем немного по Ист-Хит-роуд к машине и сядем в нее. Для надежности я прикреплю наручники к сиденью, и мы немного прокатимся. Я рассказываю тебе это для того, чтобы ты ничему не удивлялась и не делала глупостей. Понятно?
Она едва слышно произнесла:
– Да.
– Отлично, – успокаивающе сказал он. – Тогда пошли.
Рейчел казалось, что ветер усиливался и становился все более холодным. Река вздулась. Они ехали не более двадцати минут, но за это короткое время зима как будто вновь вступила в свои права. Вылезая из машины, она отметила, что такой сильный ветер редко бывает в городе. Начался небольшой холодный дождь.
Рейчел давала этот адрес Герни и помнила, как Эд Джеффриз инструктировал ее.
– Сообщишь ему вот этот адрес, – и он дал ей номер дома на Чейни-Уок, – скажешь, что это первосортный бордель. Так оно и есть. Можешь поведать ему о наркотиках и о том, что Паскини – это не господин Добродетельный. Поняла?
– Зачем, Эд? – спросила Рейчел раздраженно. Она начала с того, что согласилась копнуть под друга, а кончила тем, что разворошила осиное гнездо, в которое вот-вот угодит сама. – Это ловушка?
– Нет, это собьет его с толку – только и всего.
Она не поверила ему.
– Хорошо. Что потом?
– Потом через несколько дней ты вернешься в Вашингтон. Как видишь, ничего серьезного. Кое-что мы еще обговорим.
Двое мужчин, взявших Герни, приехали первыми. Человек, доставивший Рейчел, остановился рядом с домом, но из машины не вышел. Он показал на темный «ситроен», припаркованный прямо перед ними.
– Твой приятель уже здесь. Чудненько.
Он говорил с акцентом, который Рейчел узнала без труда: мягкая мелодичность и плавающие звуки выдавали в нем уроженца Южной Ирландии.
– Подождем немного, не возражаешь? – Он наклонился, отстегнул от сиденья наручники и надел браслет себе на руку, после чего переплел ее и свои пальцы – со стороны их можно было принять за влюбленную парочку.
Минут пять они сидели в остывающей машине, как любовники, не желающие расставаться. Из дома кто-то вышел, направляясь к ним. Это была высокая стройная женщина в широкой юбке, ботинках и очень дорогом свитере. Когда она наклонилась к окну, вперед хлынул Целый водопад белокурых волос. Она кивнула водителю, повернулась на каблуках и поспешила обратно в прямоугольник света, падавший из приоткрытой двери. Обхватив себя руками, она энергично растирала плечи, чтобы согреться.
– Теперь можем идти.
Они направились к дому, по-прежнему держась за руки. Женщина стояла в дверях и улыбалась, как гостеприимная хозяйка, которая встречает приглашенных на ужин гостей. Она откровенно, но без любопытства, разглядывала Рейчел.
– Привет. Меня зовут Стелла.
Не дождавшись от Рейчел ответа, она ускорила шаг, показывая, куда идти. Поднявшись наверх, они миновали галерею, один коридор и свернули в другой, кончавшийся глухой стеной. С левой стороны было три двери. Стелла открыла среднюю. В комнате стояла длинная софа, на одном конце которой сидел Герни.
Ирландец снял наручники, ввел Рейчел в комнату и ушел. Стелла задержалась в дверях, ослепительно улыбаясь.
– Я принесу поесть, – сказала она и, показав на Герни, добавила: – Он расскажет вам, что делать.
Стелла закрыла дверь, но Рейчел не услышала звука поворачивающегося в замке ключа.
