своего народа, у своей собственной родни. Им редко удавалось что-нибудь найти, но людей все равно убивали; это было время сведения счетов – молодым хотелось показать себя.
Олег Волков вышел из посольства и направился к своему лимузину. Влажность жуткая. Пока перейдешь из кондиционированного помещения посольства в кондиционированный автомобиль, отутюженная рубашка превращается Бог знает во что. В этой стране в горах лежит снег, воздух разреженный и холодный, а здесь, внизу, грибы в туалете и плесень в складках белья, принесенного из прачечной. Дальше, к северу, климат другой. Откинувшись за затемненными стеклами на кожаные подушки, он закрыл глаза и представил себе места, которых еще не видел. Новая Англия осенью: деревья пламенеют, как раскаленные печи; Аризонская пустыня, саванны Юга. Он подумал, что, возможно, остановит свой выбор на Новой Англии, но это было еще не окончательно.
Лимузин плыл по городу, точно длинная черная акула. Водитель был уже не новичок в своем деле и знал порядок. Прямо перед северным съездом с главного шоссе он притормозил на секунду и подобрал пассажира. Они проехали двадцать миль, и все это время Волков и индеец говорили на языке, который водитель так и не удосужился выучить. Потом он высадил пассажира у моста, рядом с восемнадцатым маршрутом, и отвез Волкова обратно в посольство. Даже если водитель и владел бы этим языком, он бы ничего не услышал: от заднего сиденья лимузина его отделяло звуконепроницаемое стекло. И даже если бы он слышал и понимал, то все равно не догадался бы, что Волков вкручивает индейцу мозги.
– Я получил ваши отчеты. Насколько я понял, все идет хорошо.
Индеец осторожно кивнул.
– Лучше. Намного лучше. Раньше у нас были люди, но очень плохое оружие. Теперь...
Познания Волкова в языке были весьма поверхностны и ограниченны. Индеец говорил медленно, тщательно подбирая слова, понятные русскому, и старался избегать местного диалекта и жаргона «Шанхая». В результате они обменивались короткими церемонными фразами, являя собой пародию на встречу «Благородного дикаря» и «Белого отца». Индеец понимал это и втайне забавлялся. Волков же думал, что их беседа отличается живостью.
– Ваши люди готовы?
– Готовы... – Индеец пожал плечами. – Да, мы готовы. Через некоторое время нам понадобится еще немного оружия. Мы ведь получим его?
– Ода!
– Они начинают проигрывать войну там, – короткий кивок на заросли деревьев сбоку от шоссе. – У них нет союзников среди крестьян. Курсируют патрули из наемных убийц – сброд, который они называют армией. Раньше мы не могли сравниться с ними в огневой мощи. Теперь ситуация другая.
– А как офицеры? – спросил Волков.
– Среди них у нас есть сторонники. Когда мы перенесем войну в город, остальные тоже перейдут к нам. Некоторые, может быть, и сбегут, но другие перейдут. Они не ладят между собой. У них нет веры. Тех, кого мы не можем запугать, мы сможем купить.
– Хорошо. – Волков удовлетворенно кивнул. – Очень хорошо.
– При условии, что остается в силе обещание вашего правительства, – добавил индеец. – Мы будем отрезаны от Запада после победы. Нам очень понадобится все, что вы предлагаете. Страна бедная, народ тоже беден. Больше нам никто не поможет.
– Не волнуйтесь. Запад отвернется от вас, но не мы.
Они обсудили детали: даты поставок, временные рамки, программы гражданского управления. Индеец сидел на краешке сиденья, чувствуя себя стесненно в кондиционированном салоне роскошного автомобиля. Когда водитель притормозил и высадил его у моста, индеец пошел прочь, не оглядываясь. Дорога была пуста. На развороте, откуда начинался обратный путь Волкова, послышалось шуршание шин и поднялось облачко белой пыли. Дипломат бросил взгляд через плечо на пересекающую мост темную приземистую фигурку и снова откинулся на кожаное сиденье, предаваясь мечтам. Новая Англия, думал он. Он переедет туда как раз к тому времени, когда деревья начнут покрываться багрянцем.
Лимузин плавно скользил по городу. Волков сидел с открытыми глазами, но ничего не видел. Он все еще грезил наяву. Они проехали по главной площади – новые здания из стекла и бетона вперемежку с дряхлыми величественными домами колониального стиля. Солдаты, бизнесмены, уличные торговцы, попрошайки. Магазины и кафе. Мальчик, входящий в церковь через высокую, украшенную резьбой дверь. Когда они приблизились к посольству, Волков стряхнул с себя мечтательное настроение. Он предвкушал выпивку – свой любимый «Джим Бин».
Глаза мальчика быстро приспособились к церковной полутьме. Он хорошо знал, куда идти и что делать. Привычными движениями он окропил лоб водой и преклонил колени, потом прошел, по широкому центральному проходу к алтарю. С одной стороны алтаря находилось небольшое изображение Девы Марии. Высокая гипсовая фигурка с неоновым нимбом распростерла руки, заверяя грешников в своей готовности заступиться за них. Синие и белые пятна на ее одежде были яркими, будто их лишь недавно окрасили, а ее безмятежное лицо было гладким, как яичная скорлупа.
Мальчик залез в ранец и вытащил несколько монет. В церкви царило гробовое молчание, и монеты упали в деревянную коробку с громким стуком. Он взял свечу и зажег ее от одной из тех, что стояли перед Мадонной, потом подошел к скамье прямо перед алтарем и преклонил колени в безмолвной молитве, сложив ладони и опустив глаза. Он прислушался. Вокруг все спокойно, только в углу тихонько молятся три старухи, которые начали свою литанию еще до того, как он вошел. Их хриплое пение поднимается вверх и несется под купол церкви.
Минуту спустя мальчик опустил руку и что-то достал из ранца. Потом он засунул это под скамью и слегка подвинул вглубь. Когда он вытянул руку, в ней уже ничего не было. Он снова сложил пальцы и закончил молитву, потом перекрестился и пошел к выходу.
Мальчик бесшумно переступал босыми ногами. Старухи читали молитву. Руки Мадонны были просительно сложены, лицо исполнено неистощимого терпения.
Патруль кружил больше двадцати часов, но не нашел даже следа двух других деревень. Это не походило на увеселительную прогулку: вязкая земля, заросшая высокой травой, нанесенная на карту только в грубом приближении. Сонни умудрился кое-как наладить радиосвязь с другим патрулем и узнал, что тому повезло не больше. Теперь они шли прямо на юг. Никто не сказал вслух, что они идут к месту сбора, а оттуда – к базовому лагерю, но на самом деле это было именно так.
Двое солдат напились. Владелец стереомагнитофона давал его спутникам напрокат и ревниво следил, чтобы его не надули с оплатой. Но кто бы ни включал его, из динамика все время шел хриплый металлический звук. Сонни удалось перенастроить его. Пел Сэм Кук:
Дерьмовые Мозги перевесил автомат на спину, словно зная наверняка, что он ему не понадобится. Он рассмеялся, когда один из пьяных зацепился ногой за сучок и упал на колени. Сонни повернулся к Датчанину, собираясь сказать: похоже, что хотя бы один из этих придурков знает, что происходит. Он начал:
– Похоже, что... – И в этот момент по патрулю откуда-то сверху ударила автоматная очередь, выбив первых трех человек. Их будто поймали с помощью лассо и утащили в сторону.
Очередь из «М-16» взяла правее, в направлении «два часа». Сонни повернулся в сторону источника огня и начал стрелять влево близко к земле, делая поправку на траверс. Одновременно он отходил назад, надеясь найти укрытие. Было невозможно понять, как близко находится засада. Датчанин
