так и не нашли, хотя работали на совесть, не ради справочки в дело. Рынок перетрясли, всех наркош районных проверили. Глухо.
После убийства грабежи в подъездах закончились, но радости от этого мало. До сих пор Валеру испепелял взгляд умирающего Никиты. До сих пор он видел направленный на него окровавленный палец. «Ты убийца, ты…»
Валера зарычал и вдавил в пепельницу окурок. Ладно, хватит страдать, надо вытягивать Олега. Впрочем, до завтра можно подождать. Надежды, что его отпустят, мало, но она есть.
Вернулся с заявки Абдулов, бросил на стол пару исписанных листов.
— Что там? — спросил Валера.
— «Бабки» из стола сперли. В парикмахерской. Пять тонн «зеленых», бляха.
— У кого?
— У заведующей. На «тачку» назанимала, должна была сегодня отдать. Она ревет там, еле успокоил. У них это вторая кража. Завелся кто-то. Пара девчонок новеньких пришла, заведующая на одну грешит.
— Почему?
— Так, семейка гопницкая, папашка судимый. Да и сама с наркошей гуляет. Я ее привел, сейчас в дежурке сидит. Она ушлая, на голом месте хер расколешь. Попробую, конечно… Если не получится, успокою и выпущу. Подставу лучше потом сделаю. А то так и будут друг у друга тырить.
— Подставу?
— Да, а чего такого? «Бабки» только нужны, баксы или наши. Номера перепишу, ну, и заряжу старшему мастеру. Пускай светанет и в стол бросит. Искусство в массы — деньги в кассы. Все гениальное просто. А то не пойман — не вор. С поличным оно всегда проще, сам ведь учил.
— Хм… Ну да, в общем.
— А с заявой что делать? Штамповать? — Сергей кивнул на лежащие на столе листы.
— Дело хозяйское, старик. Заведующая жаловаться прибежит?
— Ну, не знаю, я ей, конечно, пообещал найти деньги…
— Не обещай то, что никогда не сделаешь. Или если не уверен, что сделаешь. От этого все неприятности. Иди штампуй. Черт с ним, одним «глухарем» больше. Зато спать спокойнее будешь.
— Михалыч по башке даст.
— Михалыч уходит, а ты остаешься. Иди штампуй.
ГЛАВА 4
Надежды не сбылись. Вечером следующего дня Валера позвонил в тюрьму, и дежурный сообщил, что Степанов арестован за незаконное хранение боеприпасов и превышение служебных полномочий. Что и следовало ожидать. К патронам нашелся довесок. Какой это довесок, дежурный, разумеется, не знал, в журнале стояли только номера статей.
— Олег еще у вас?
— Пока да, но утром уедет в «Кресты». С первым конвоем.
Валера повесил трубку. Делишки. Очень Степаныч кому-то досадил. Чем он последнее время занимался? Да тем, чем обычно. Кражи,угоны, наркотики… Никого из крутых вроде не прихватывал. Может, и правда «Чистые руки»? Только о них и слышно. Оказывается, у нас не милиция, а сборище каких-то подонков, отщепенцев да хапуг. Нам нужны сотрудники новой формации, которые за идею, за совесть, за народ. Альтруисты в погонах.
Валера перезвонил матери Олега, но про арест говорить не стал, соврал, что вопрос пока не решен. Затем набрал номер следователя прокуратуры, узнать, что предъявили Олегу, но ответ получил такой, какой и должен был получить — анекдот про тайну следствия.
Итак, старший оперуполномоченный Олег Максимович Степанов, вот вам награда за семь лет нервотрепок, за раннюю седину на висках, за несложившуюся семейную жизнь, за анаприлин в кармане. С-сучье время…
Валера зашел к Караваеву. У того находился потрепанный, небритый мужичок, сидящий на стуле перед столом опера. По тону коллеги Любимов сразу понял, что Каравай колет клиента. Клиент стучал себя в грудь разрисованными татуировками кулаками, божился и клялся матерью.
— Командир, ну, в натуре, не моя кража, клянусь! С моими-то заслугами только в эту тему и вписываться! Занесла ведь нелегкая в эту хату, как чувствовал… Ну, сам посуди, там ведь кроме меня еще столько народу было! Не мой это «лопатник», клянусь.
— Тебя Любка зарисовала, усекаешь? Свидетель. Я пока нормальный вариант тебе предлагаю. Возвращаешь «бабки» — разбегаемся. Мне больше делать нечего, как с вашей гопкомпанией разбираться. А заштампую бумажку — снова сядешь.
— Да по понятиям не моя это. Где живу, там не сру…
Валерка, стоявший сзади, у дверей, неожиданно зарычал, подскочил к клиенту и резким ударом в спину снес мужичка на пол. Схватив висевшую у Караваева на стене дубинку, он принялся яростно молотить упавшего.
— Понятия вспомнил, блядина!!! Я тебе сейчас все твои понятия на хер выбью! Где «бабки», чучело?! Убью, гандон синий!
(Убей его, Шилов, убей!!!)
Караваев от неожиданности подпрыгнул до потолка — Любимов никогда раньше не дуплил подозреваемых. Разве что при задержании, если те сами рвались в бой.
Мужик прикрыл голову руками, сжался в калачик и принялся кататься по полу, крича от боли. Любимов не успокаивался. Дубинка опускалась без перерыва. Караваев вылез из-за стола, схватил Валерку за руку и оттолкнул в сторону.
— Ты чо? Озверина съел? Убьешь ведь!
— Туда ему и дорога, козлу задроченному! — Любимов швырнул дубинку на мужика и пару раз саданул его ногой по заднице. — Не скажешь, где «бабки», удавлю!
Плюнув на пол, он выскочил из кабинета, изо всех сил шарнув дверью.
Мужик стонал, размазывая по лицу кровь. Караваев поскреб подбородок. «Да, переклинило парнишку, не иначе…»
— Ну что, уважаемый? Сам поднимешься? Видал? Давай-ка по-хорошему, а то вернется Валерыч, бля буду, вернется…
Валерка пришел в себя только дома, выпив пару бутылок пива и выкурив полпачки сигарет. Супруга никогда не спрашивала его про службу, а сам он никогда не рассказывал. «Еще не хватало тебя впутывать, меньше знаешь, легче дышать». Но сегодня она все же спросила, что случилось. Валера буркнул какую-то ерунду и пошел допивать пиво на лоджию. С женой он ссорился редко и старался не обижать ее по пустякам. Тем более сейчас, когда она на седьмом месяце беременности.
Он сам не понимал, что случилось с ним сегодня. Зачем он начал дуплить этого мужичка? Обидно, если дядька действительно ни при чем. Нервишки. Лечиться надо.
Утром следующего дня Абдулов принес свежий номер какой-то бульварной бесплатной газетенки. В рубрике «Криминальная хроника» после сообщений об убийствах, грабежах и кражах шла информация о том, как городской прокуратурой за превышение служебных полномочий был арестован сотрудник уголовного розыска С. Никаких конкретных фактов не приводилось, корреспондент ограничился дифирамбами текущей политике Главка, направленной на очистку рядов.
Любимов скомкал газету и выкинул ее в ведро.
Три дня прошли в тщетных попытках узнать что-либо новое. Два дня из них выпали на выходные, в которые вообще невозможно что-либо узнать.
В оперчасть «Крестов» Валера звонить не рискнул, даже знакомым ребятам. Если история с арестом запланирована наверху, то и оперчасть получила соответствующие указания. Олега наверняка поместили в «ментовскую» камеру, ментов обязаны содержать отдельно.
