В дежурке, куда Валера по привычке заглянул, висела какая-то необычная для этого места тишина. Дубов, Караваев и Абдулов хмуро сидели и таращились в потолок.
— Чего собрались? — Валерка расценил тишину как случайность.
— Мудистика полная, — негромко ответил Каравай. — Олега закрыли… Отдел очистки, чтоб их мама назад родила…
ГЛАВА 3
— Наши дети — это завтрашний день России, в натуре. Каким он будет, зависит от нас, ибо мы, блин, должны типа заложить в подрастающее поколение зерна добра, света и созидания. К сожалению, многие конкретно забывают об этом. Да, блин, мы живем в нестабильное, смутное время, когда мерилом ценности являются «башли», когда личные интересы преобладают над общественными, когда человеческие отношения попираются типа торгашескими. Но чо бы там, в натуре, нам не втирали, есть среди нас кенты, которым будущее России не по барабану. От лица нашего фонда я хочу поздравить братишек из «Континент-строя» с закладкой первого, блин, кирпича в основание детского дома, пожелать этой конторе скорейшего окончания строительства и процветания на благо сирот нашего города! Классно, что мы сейчас находимся рядом с теми, кто, имея возможность строить дачи, коттеджи, бани и прочие роскошные клубы, занимается как бы возведением детских домов, которые не принесут типа прибыли, но зато наполнят наши сердца добром, светом и любовью. Конкретно за вас!
Оратор незаметно сунул в карман шпаргалку, опрокинул залпом фужер с водкой и сел на место.
— Кто это? — шепнул Дмитрий Степанович Гапонов сидящей слева от него молодой секретарше Алене.
— Президент фонда «Культурное возрождение России».
— Культурное?
— Ну да.
— А что у него с лексикой?
— С чем, простите?
— Ну, быкует много.
— А… Он всего год как освободился, не адаптировался еще.
— А за что сидел?
— Точно не помню, кажется, за наркотики и развращение малолетних.
Дмитрий Степанович благодарно кивнул выступавшему, чье сердце наполняют добром, светом и любовью детские дома, приподнял свой бокал и немного пригубил.
Фуршет продолжался. Подготовлен он был на славу — длинные столы с кормом радовали изобилием кулинарных чудес, марочных вин и диковинных фруктов. Официальная часть прошла успешно, символический кирпич под бурные аплодисменты гостей, журналистов и просто гулявших рядом со стройкой бездельников был торжественно заложен, сфотографирован и заснят на видеокамеры. После слезовыжимательных речей желающих высказаться празднество переместилось в уютный пятизвездочный ресторанчик, где славно и без драк продолжалось по настоящую минуту. Гостей в ресторан прибыло больше, чем на стройку, но опоздавшие «на кирпич» извинились, сославшись на неотложные дела. Некоторые явились вовсе без приглашений, по зову сердца, чтобы отдать дань уважения благородному начинанию строителей. Отдав дань, они удалялись или засыпали прямо под столами. Но в целом обстановка была радушной, теплой и человеколюбивой. Первая половина гостей уже напилась, вторая половина — сильно.
Взял слово следующий тостующий, представитель городской администрации.
В кармане Дмитрия Степановича запиликал пейджер. Гапонов нажал кнопочку и взглянул на экран. «Поздравляю с первым кирпичом. Дослушай тост и выйди, есть новости».
Гапонов тут же стер из памяти радио-игрушки сообщение и, улыбнувшись, взялся за фужер.
Речь закончилась, спиртное переместилось в желудки, аплодисменты смолкли.
— Алена, я на минуточку.
— Конечно, Дмитрий Степанович.
Президент компании «Континент-строй» обогнул стол, по пути улыбнулся паре высокопоставленных гостей и, миновав холл с пальмами фонтаном и охранниками, вышел на улицу.
Вызвавший его человек ждал в скромных зеленых «Жигулях» на противоположной, затененной стороне улицы. Гапонов перешел через дорогу и сел в машину.
Как обычно, человек не стал тратить время на приветствия и рукопожатия. По привычке он почесывал ушко.
— Как пьянка? Без осложнений?
— Да, все в порядке.
— Зря налоговую пригласили, и ОБЭПников не стоило.
— Почему? Надо дружить со всеми. Голодные волки — злые волки.
— Дружить можно по-разному. Маринованной осетриной и свининой по-французски сейчас никого не соблазнишь. Сегодня они за твоим столом, завтра ты — за их.
— Тьфу-тьфу, — постучал Гапонов по «торпеде», — сплюнь.
— Это ты плюйся. Ладно, слушай дальше. Бумаги нашлись. У мусорка одного в кабинете.
— У мента?
— Да, у мента, но мелкого пошиба. Оперок в обычном отделе. Оказывается, у него с банкиршей романчик школьный был, они однокласснички. А когда мужичок ее бросил, она про дурика этого вспомнила. Тогда, наверное, бумажки ему и передала.
— Это он проверял адреса фирм?
— Он. По собственной инициативе. Не иначе как разобраться захотел, почему его первая любовь скончалась.
— Где сейчас бумаги?
Собеседник протянул руку и достал с заднего сиденья черную папку.
— Вот они. Это тебе подарок в честь сегодняшнего праздника. Держи.
Гапонов взял папку, извлек несколько листов и быстро пробежал глазами содержание.
— Да, то самое. Спасибо. Я оставлю их себе?
— Только не потеряй.
— Разумеется.
Дмитрий Степанович захлопнул папку и на мгновение задумался.
— А этот мент… Как он отдал бумаги? Через деньги?
— Это не твоя забота.
— Я на всякий случай беспокоюсь… Он не мог снять копии? Или рассказать кому-либо?
— Вряд ли… Не стоит переоценивать головы наших братьев по оружию.
— И все же… Как он передал бумаги? Добровольно?
— Ну, не совсем. Скажем, добровольно-принудительно. У него их изъяли.
— То есть не исключено, что он продолжит возню?
Человек хлопнул огромной ладонью по коленке Гапонова.
— Не порти себе праздник, иди доедай осетрину. Мусорок уже ничего не продолжит и никому ничего не расскажет! Болтунов в органах не любят.
Дмитрий Степанович чуть поморщился.
— Вы что, его…
— Ни в коем случае. Сначала мы закончим работу. Узнаем то, о чем ты беспокоишься. Насчет копий и разговоров.
— Значит, все-таки он мог?..
— Мог — не мог… Сказано, не переживай. Совесть — лучший контролер. А мы работаем на
