Ангелина толкнула ногой дверь, и через мгновение они оказались в тесной кабинке с характерным удушливым запахом.
— Прыгай туда! — девушка указала на зияющую в полу дырку, напоминавшую огромный кариес.
— Туда?!! Это же…
— Я знаю. Другого выхода нет. Помни о Ксюше
— Там глубоко?
— Тебе будет по шею. Если они заглянут сюда, придется нырнуть.
Бригадир склонился и заглянул вниз. Терпкое зловоние ударило прямо в лицо, потревоженные мириады черных мух рванулись наверх… Снаружи раздался грубый стук в дверь.
— Открывай, манда! Мы знаем, что он здесь! Слышишь ? Сейчас спалим твою берлогу к чертовой матери!
— Прыгай, — горячо прошептала Ангелина, — прыгай! Я отвлеку их!
Бригадир бесшумно сел на край дырки, свесив ноги, и, набрав в легкие побольше воздуха, соскользнул вниз… «Ничего, дорого вам обойдется это купание…»
— Ой, Геночка, — Тамара прижала ладони к сердцу, — куда же ты ушел-то от нас?!! Посмотри, как исхудал-то… Заходи скорее, присаживайся.
Может, чайку?
— А пива нет? Трубы горят, — Генка почесал ухо и плюхнулся на диван.
— Пивка? Конечно, конечно, мы вот Сашу попросим сходить, — комендантша незаметно протянула Шурику червонец и умоляюще посмотрела ему в глаза.
Шурик взял деньги и помчался к ларьку, где всегда имелась «Балтика» — самое достойное пиво для авторитета. (НЕ РЕКЛАМА!)
Тамара повернулась к зевающему на диване Геннадию и снова засуетилась.
— Может, еще что-нибудь, Геночка?.. Ты уж меня прости, дуру непутевую, я тогда вспылила в сердцах, после уж одумалась, а те… вас уже и нет. Котельную-то мы починили, вы там и ни при чем вовсе, оно само взорвалось…
— Да ну?
— Конечно. А с кипятком-то как неудобно вышло! Я ведь думала, что там вода холодная. Да и не хотела я вас облить, нечаянно ведро выскользнуло.
— Бывает, — опять почесал ухо Генка, — я тут тоже перепутал. Мне один дурик треху задолжал и не вертает третий месяц. А вчера смотрю — чешет по вокзалу. Я подлетаю и сразу в глаз — на, падла! А это, блин, вовсе и не он, а просто на него похожий! Хе-хе! Так я еле-еле копыта от ментовки унес!
Генка заржал лающим смехом. Тамара захихикала следом, покачивая головой. Вдоволь насмеявшись, она осторожно подсела к авторитету.
— Я вот подумала, а зачем вам в подсобке-то жить? Холодно там, да и неудобно. Воняет плохо. А у нас комнатка освободилась. На пятом этаже, окошко во двор, тишина, прохлада. Петров на днях съехал. Может, вы там поселитесь?
— Крыша б мне не помешала, а то холода стукнут — пропаду.
— Ну, так прямо сейчас и заселяйтесь. Мебель там новая, белье чистое, после Петрова мы прибрались, клопов потравили.
— Это хорошо, клопов я жутко не люблю. Слышь, Тамар, ты червончиком не богата? А еще лучше — пятнашечкой. Через неделю верну. Или две.
— Конечно, бери, — Тамара полезла в сумочку, прикидывая, что у авторитета сложности с переводом денег из Колумбийского банка.
Вернулся Шурик, поставил на комендантский стол бутылку «Балтики». Генка зубами сорвал пробку, выплюнул ее в угол, сделал пару затяжных глотков и, задорно икнув, сказал:
— Ну, чего, поглядим на хавирку? Тамара протянула Генке ключ от комнаты, висящий на атласной веревочке.
В коридоре, пока Тамара возилась, закрывая дверь комендантской, Шурик ткнул Генке гипсом под ребро и прошептал:
— Ты кончай бакланить, авторитет. Держи марку-то, а то нарвемся, обоих укокошат. Лучше молчи, а то брякнешь чего-нибудь не в тему.
— Да я пока привыкнуть не могу, — виновато прошептал бывший бездомный.
— Привыкай. Или внушай себе — я крутой, я крутой, я крутой…
— А народ-то знает, что я крутой?
— Узнает…
ГЛАВА 5
Старший оперуполномоченный по борьбе с организованной преступностью Иван Лакшин получал заслуженную взбучку от руководящего звена, стоя на ковре в большом кабинете.
— У тебя совесть есть?! — стыдило Ваню звено. — У нас на территории, под самым носом завелась банда, а ты сидишь целыми днями в кабинете и палец о палец! Мне все уши прожужжали про этого Бетона! Что не стрясется — сразу Бетон! От журналистов отбоя нет! А ты за этот месяц раскрыл только кражу курей с рынка. Курей, кстати, вернул?
— Половина погибла при задержании, вторая сама сдохла. Я акт о списании составил.
— Только акты и умеешь составлять… Выяснил, где Бетон живет?
— Он хаты меняет раз в три дня! Попробуй, угонись!
— А бойцов его установил?
— Не успел. У нас же проверка за проверкой!
— Ты на проверки не вали, они и до тебя были, и ничего — мы со своими обязанностями прекрасно справлялись.
Ваня потупил взор.
— Через неделю чтоб у меня на столе лежала подробная справка об этом отморозке. Дожили, он скоро городом управлять будет, а оперуполномоченный по организованной преступности Лакшин не знает, где тот живет! Спрашивается, за что Лакшин получает денежное содержание? За то, что приходит на службу?
Ваня склонил голову под тяжестью справедливых обвинений.
— Наша задача, чтоб люди на улицах спали спокойно, — продолжало наезжать звено, — и чужих бандитов в городе не было! Своих хватает! Надеюсь, тебя не надо учить работать? Поставь «ноги» за ним, пускай недельку походят, установи связи, адреса, явки… Возьми, одним словом, в разработку.
— «Ноги» на три месяца вперед расписаны, моя очередь только в августе, — известил Ваня.
— Хорошо, можно и без «ног» обойтись. Масса способов. Наркоту у него изымите или патрончик какой. В камеру упакуйте и колите до самой задницы по полной схеме. Я что, тебя учить должен?
— Вы хотите, чтоб мы ему дозу зарядили в карман?
— Тьфу ты, как маленький!.. — звено с негодованием хлопнуло в ладоши. — Я тебе говорю — изымите, а не зарядите!
— Чтоб изъять, надо сперва зарядить.
— Короче, действуй как хочешь, но чтоб этого Бетона в городе не было. Это дело нашей чести. И совести. Ясно?
— Ясно.
— Тогда ступай и работай. Едва Ваня покинул кабинет, звено сняло трубку и набрало номер.
— Алло! Алик? Передай Алексею Максимовичу, что мы приняли активные меры. Взяли в оперативную разработку. В ближайшем будущем вопрос решим. Да, да, решим… Ой, вот еще что. У нас юбилей скоро, тридцать лет райотделу, хотим отметить, артистов пригласить, премии лучшим сотрудникам
