Ваня четко выполнил приказ руководства, без дрожи в руках воткнув оба ствола за пояса несчастных. Затем взял у старлея обрез и сунул его Генке.
— С поличным так с поличным, — Лакшин обернулся к мужичкам. — Господа понятые, подойдите поближе… Отлично. Сейчас мы в вашем присутствии изымем у этих людей оружие и составим протокол. Будьте добры, взгляните.
Оперуполномоченный прутиком указал на рукоятки и ствол обреза, эротично торчащий из Генкиных плохо выглаженных брюк. Понятые синхронно кивнули, после чего Лакшин умело изъял оружие, разрядил и сложил на травку.
— Распишитесь.
— Ах ты, морда ментовская! — опять взорвался оскорбленный до глубины души Крендель, — сволочь неблагодарная! Забыл, кто тебя начальником сделал?! Кто дочке твоей толстожопой белый рояль с русалками подарил? Кто вас, козлов, креветками кормит?! Кто вам столы на праздники накрывает?!!
— Начальником меня назначило Министерство внутренних дел, а остальное — клевета, — спокойно ответило звено. — Всех в машины!
Крендель прыгнул вперед и зубами вцепился в погон звена.
— Фука, фука пофорная…
Омоновцы бросились к Кренделю, оставив Генку и Камаева без присмотра. Камаев, находившийся в тяжелой депрессии, ничего дурного не помышлял. Генка же понял, что это его единственный шанс. Он сорвался с места, опрокинул одного из понятых и со скоростью молодой лани помчался к обрыву. Наручники за спиной ужасно мешали, но болевшие челюсть, лоб и копчик придавали сил и вдохновения. Пара омоновцев бросилась следом, громко ухая сапогами. Бег и им давался с трудом — тяжелые бронежилеты и каски весили в сумме килограммов тридцать, а маски затрудняли дыхание. Правда, они, в отличие от беглеца, были людьми тренированными и выносливыми. Генка же, избалованный алкоголем, никотином и вынужденным бездельем, начал задыхаться уже после первых десяти метров спринта. Таким образом, погоня обещала быть недолгой. За спиной послышался крик Лакшина: «Не стрелять! Брать живым!»
Генка поймал ртом слепня, зацепился за камень, но устоял. Слепень ужалил в язык и улетел. Преследователи уже дышали в спину чесночным перегаром, еще несколько усилий, и их цепкие руки вопьются мертвой хваткой в карденовский пиджак.
— Стоять, пидор!
«Сам пидор», — подумал Генка, но не остановился, понимая, что в этом случае его ждет, как минимум, реанимационная палата.
До обрыва пять метров! Четыре! Три!..
Руки тянутся к пиджаку, приклад автомата заносится для страшного удара…
Два!
Рука хватает воротник!..
Один!
Приклад опускается!
Ноль!
Воротник трещит! (Подделку сунули! Убью!)
Генка летит в шумные воды Блуды. Омоновцы замирают на самом краешке, не рискуя прыгнуть следом. Тяжелы жилеты, утянут на дно. Бурная ярость! Прощай, премия!
Быстрое течение подхватило авторитета и понесло к мосту. Плыть самостоятельно бедняга не мог, во-первых — не умел, а если бы и умел, то в наручниках далеко бы не проплыл. Единственное утешение, что на дворе лето, и вода теплая. Омоновцы с обрыва наблюдали за героическим заплывом, пока Генка не исчез за поворотом… Генка же, наглотавшись грязной водицы, уже задыхался и практически ничего не соображал. Река несла его безвольное тело к бетонным сваям, торчавшим из воды. За них можно бы зацепиться и отдышаться, но как зацепиться, если руки твои скованы одной цепью? А если проскочишь мост, все — здравствуйте, рыбки, кушать подано. Генка замолотил ногами по воде, пытаясь переместиться левее, хотя бы метра на полтора, тогда есть шанс упереться в сваю. Ну! Ну! Ох, е…!
Не получалось… Не хватило каких-то пяти дюймов! Генка поровнялся со сваей, но не мог за нее ухватиться! Он летел мимо! Стой, сволочь, стой!!! Тормози!!!
Не тормозилось… Плакать хочется… Как обидно! На фига я вписался в это говно? Жил бы себе на вокзале, никому б дела не было. А сейчас? Тону! Тону!!! А-а-а!!!
Из последних сил он дернулся к свае, голова чирканула по холодному камню… Все, бесполезно…
Ой!
Генка почувствовал резкую боль в затылке, вернее в волосах. Ноги резко пошли вперед, по течению. Он от неожиданности нелепо дёрнулся и проглотил очередную порцию воды.
— Руку, руку давай… Тихо ты, не брыкайся! Что-то потянуло Генку назад, к свае. За волосы. «Попался», — блеснуло сознание. Авторитет запрокинул голову и посмотрел назад…
— Шурыч!!!
Шурик, словно Тарзан, вися на свае, держал одной рукой Генку, не давая ему уплыть.
— Руку! Руку!!! Генка кивком показал за спину. Шурик отпустил волосы, ухватился за цепочку наручников и подтянул авторитета к себе.
— Вставай на крюк ногой. Вон торчит! Генка заметил, что из сваи по всей высоте торчат куски арматуры, по которым, вероятно, Шурик и спустился к воде. (Рояль! Рояль в кустах! Хрен с ним, зато жив!)
— Шу… Шурыч!!! Я больше не хо… не хочу…. Верни все взад!.. Тьфу! Ох, мамочка!..
— Верну, верну… Как ты, нахлебался? Отдышись, и полезем. Тут рядом.
— Мне обрез подсунули, Шурыч, морду разбили, пиджачок порвали… Слепень еще, сволочь летучая, за язык цапанул. Я ведь с открытой душой, Шурыч…
— Спокойно, спокойно… Поползли… Они уже ушли, не бойся…
На берегу Генка лег на травку и закрыл глаза. Шурыч осматривал наручники.
— Пилить придется… Ты зачем на экскаваторе приехал? Я слышал, на танках, на вертолетах на стрелки ездят, но чтоб на экскаваторе?!
— С мужиком знакомым договорился за пузырь. Мы вместе вагоны когда-то разгружали, а сейчас он на стройке. Не пешком же мне в город возвращаться? А так хоть какие ни есть, а колеса. Генка выплюнул головастика.
— Сашок… Я прошу, как человека прошу — верни меня назад. На вокзал. Буду спокойно гальюн чистить, ну его к бесу, этот авторитет… Одни синяки из-за него. Как хорошо раньше было… Свобода, сам себе хозяин. Верни, Сашок, пожалуйста…
— На тебя не угодишь… А как же маслины?
Всеобщий почет?
— Не нужен мне почет, когда зубы наперечет, — срифмовал страдалец. — Вернешь, а?
— Тебе уехать придется, наверное…
— Уеду, не впервой, а сортиры чистить в любом месте надо. Ты, главное, сделай, чтоб меня не искали. Чтоб отстали все от меня. Сделаешь, Сашок?
— Сделаю. Сам тебя породил, сам тебя и утоплю… Но у меня последняя просьба, личная… Пока ты еще не утонул…
ГЛАВА 13
Участковый Егошкин переступил порог избы и снял фуражку.
— Здоров, Сигизмундыч.
Бригадир, варивший пельмени «Раванелли», обернулся на голос.
— Здравствуй, лейтенант. Проходи. Хотел чего?
— Да вот, рейдую, решил заглянуть. Давненько тебя не видно было.
