Мы остановились.
— А можно спросить, откуда вам про эти сигареты известно? — поинтересовался Шварц.
— Я вообще много чего знаю. Если б не знал, то на этом месте долго бы не задержался. Я имею в виду, в ментуре.
— Понимаю. Настучали.
— Угу. Ну, как насчёт поговорить?
— Смотря о чём. Если кого вломить, то это не по адресу — я одиночка. Да и по характеру не стукач.
— Это только так кажется. Припрёт — кого угодно сдашь, и брата, и свата. Но я не об этом. Мне нужна всего лишь консультация. Мне помнится, Марк Сергеевич, вторую свою ходку вы получили за аферу с ювелирными изделиями? Сколько влепили?
— Я не помню.
— Зато я помню — пятерик. Я всё помню, а что делать — без этого нельзя. Пойдёмте отсюда куда- нибудь в тишину. Не нравится мне тут, в давке и суете, беседовать с интеллигентным человеком. Может, в Катькин садик?
Марк Сергеевич, посмотрев незаметно по сторонам, кивнул, и мы, как два старых друга, спустились вниз.
Возле подземного перехода, увидев нищего, Шварц вынул из кармана червончик и сунул тому в протянутую руку. При этом прослезился, покачал головой и посетовал:
— Боже мой, до чего дожили?! Старичкам кушать нечего. Может, лет через пять я также буду стоять с протянутой рукой, и какой-нибудь благородный человек поделится со мной последним.
— Гражданин Шварц, перестаньте бить на жалость. Где было ваше благородство, когда вы у «Альбатроса» валюту ломали?
— То было застойное время, и я лишь боролся с существующим положением. Что за ерунда — статья 87 — незаконные валютные операции! Человек не мог пойти и свободно купить валюту. Я был против и пытался таким образом привлечь общественное мнение. Но, увы, общество не оценило моих порывов.
— Бедняга.
Продолжая мирно беседовать, мы дошли до садика и сели на скамеечку за памятником Екатерине.
— Слушаю, — прокашлявшись, сказал Шварц. Я достал фотографию перстня и показал.
— Знакомая штучка? Марк Сергеевич внимательно рассмотрел фото.
— Это не старинная вещь, вот всё, что я могу сказать. Такого ширпотреба сейчас полно. Ничего особенного. А собственно, что вы хотите знать?
— Кто владелец?
— Ну, молодой человек, это нереально. С такими инициалами полгорода ходит.
— Не исключено, что он имеет отношение к кое-каким кругам.
— Каким?
— Как это сейчас принято называть — организованная преступность. Возможно, из-за этой вот гайки убили уже двоих.
— Тогда дайте подумать. Нет, Кирилл Андреевич, вы поймите, я не профессор Мориарти и всё знать не могу.
— Естественно. А я и не тороплю. Но всё же ваше нахождение на Галере вовсе не случайно.
— Да бросьте. Что я, воротила какой или кидала? Да, с сигаретами балуюсь, но не больше.
— Хорошо, хорошо.
Марк Сергеевич извлёк блок сигарет, по привычке со-рвал обёртку, но потом вдруг опомнился и резко вернул всё назад в пакет, после чего извлёк из кармана мятую пачку «Аэрофлота».
— Да не волнуйтесь. Бросайте курить, и хлопот меньше будет.
— Вы слышали о Климовской группировке? Они курируют пару районов в городе.
— Разумеется. Что-то среднее между малышевцами и тамбовцами. Хотя лично ни с кем из представителей не сталкивался.
— А кто возглавляет эту группировку, знаете?
— Ну, Климов.
— Его имя Михаил. Усекаете? «МК».
— Что, это его гайка?
— Не знаю, я всего лишь говорю о совпадении инициалов. Но есть одно маленькое «но». Я на днях на Галере слышал пулю, что он исчез. Пропал. В принципе, ничего удивительного, могли грохнуть, сейчас война среди групп идет, а Миша последнее время зарываться стал.
— Стало быть, Марк Сергеевич, вы знаете не только о его исчезновении, да? Может, поделитесь по старой дружбе, что там ещё за слухи на Галере летают о его персоне?
— Этот разговор между нами?
— Нет, я сейчас плакат на грудь повешу с надписью, что Марк Сергеевич Шварц рассказал милиции о Михаиле Климове кучу гадостей, и по Невскому пойду.
— Вы поймите, мне лишние заморочки не нужны, и рассказываю я только потому, что раньше имел с вами дело и знаю о вашей порядочности.
— Не просто порядочности, а о большой порядочности, — уточнил я. (Я — скромный человек.)
— Так вот, Клим — человек серьёзный. И как любой серьёзный человек овеян всякими легендами и слухами. Поэтому за достоверность информации не ручаюсь, так как лично с ним не знаком. Рассказывают, что несмотря на спокойную внешность и балагурный характер, человек он весьма суровый. Если кто-то случайно обзовёт его в людном месте козлом или мудаком, то он вместе со всеми посмеётся и даже похлопает обидчика по плечу, так что тот к вечеру уже и забудет об этом. А Клим — нет, И можете быть уверены, человек тот долго не протянет.
— Что, его убьют?
— Нет, просто пропадёт без вести. И в лучшем случае найдутся одни ботинки. Милиция дело-то, конечно, заведёт, но на этом всё и закончится.
— Что, по ботинкам дело возбудят?
— Ах да, забыл сказать. Ботинки-то вместе со ступнями найдутся.
— Понятно.
— Но вместе с тем он — человек сентиментальный. Примерно как я. Может нищему пару сотен баксов отстегнуть. Хотя не исключено, авторитет завоёвывает этим. Говорят, может помочь абсолютно незнакомому человеку. А если обещал, расшибётся, но сделает.
— Игра на публику. А его профиль?
— Можно подумать, они профилируются. Если бы он бутылки собирал, я бы удивился. Профиль-то везде одинаковый — рэкет, наркота, разбои, оружие. Ну, что вам объяснять?
— Вы знаете кого-нибудь из его группировки?
— Кое-кого. Но, пардон, также мне известно и о границах дозволенного. Поэтому ничем помочь не могу.
— Паника большая из-за его пропажи?
— Да, все бегают и спрашивают: «Где Миша Климов? Где Миша Климов? К вам, случайно, не заходил?» Вы же не глупый человек, Кирилл Андреевич. О таких вещах не слишком спешат рассказывать. Я уверен, что в милиции даже заявления о его пропаже нет. И возможно, не будет. Эти разборки наружу не выставляются. Если у вас вопросов больше нет, я, пожалуй, пойду, надо кое-что купить.
— Подарок внучке?
— Не понял?
— Это мысли вслух. Задержитесь ещё на секунду. Я хочу попросить вас об одной услуге.
— Какой?
— Вы можете свести меня с кем-нибудь из климовских бойцов, желательно рангом повыше?
— Вы меня что, за крейзанутого держите? Я после этого больше часа не протяну.
