— Потому что Флип Эванс, находясь в пьяном виде, убил Элея Адель, а потом попытался свалить вину на моего брата Джерри.
— Свалить вину на вашего младшего брата Джерри? Почему-то я считал, что это именно вы получили двадцать лет за это убийство?
— Так оно и вышло. Когда я понял, что для Джерри дело принимает опасный оборот, я спрятал его в надежном месте и взял вину на себя.
— С какой целью?
Этот вопрос Джексон и сам не раз задавал себе и всякий раз думал, что поступил так потому, что Джеррн был еще незрелым юнцом, а порядочный человек всегда должен заботиться о своих близких.
— С какой целью? — повторил Мак-Крини. — И почему вы говорите об этом только сейчас?
Вспухшие губы Джексона скривились в горькой усмешке.
— Потому что теперь это не имеет значения. Джерри мертв.
— Сломал шею о тысячедолларовую банкноту? — издевательски спросил лейтенант.
— Его убили. Вчера в тюрьме я получил официальное известие.
В прокуренной комнате какое-то время царила тишина.
— Прошу прощения, — сказал наконец Мак-Крини. — Ну, а теперь послушайте, Харт. Вы были непревзойденным профессионалом, даже талантом. Вы зарабатывали больше, чем любой другой. За две недели вы получали столько, сколько любой другой, повторяю, — например, любой из сидящих сейчас здесь, — зарабатывает в год. И вы умный человек, в этом вам не откажешь. Не относитесь к тому сорту людей, которых мы обычно усаживаем перед лампой. Но сейчас вы сидите в глубокой луже. В вашей версии нет и капли правды, и чем скорее вы сознаетесь, тем будет лучше для вас.
— Но чего вы от меня требуете, Мак-Крини? — воскликнул Джексон. — Я не могу сказать вам ничего другого! Никогда до этого я не видел Тельму Уинстон, никогда — вплоть до нашей встречи на автобусной остановке, чтобы мне провалиться на этом месте!
— Враки! — отрубил лейтенант.
Джексон закрыл глаза, и стоявший позади коп снова потянул его за волосы.
— Но вы признаете, что этот револьвер принадлежит вам?
Джексон на мгновение задумался. Если он признает, что револьвер принадлежит ему, то с его испытательным сроком будет покончено. Теперь он понимал, почему Тельма вырвала у него из рук револьвер. В поединке с Монахом он все равно не имел никаких шансов, а Тельме никто бы не помог, если бы его опять запрятали в тюрьму. Только на свободе он сможет присмотреть за этой таинственной Ольгой.
И впервые за весь допрос он решился на ложь.
— Нет. Я никогда не видел этого револьвера.
Один из полицейских, стоявших вокруг него полукругом, зло буркнул:
— Надо кончать, черт бы его побрал! Он все равно не расколется, а у меня уже затекли конечности.
Мак-Крини легонько стукнул Джексона и спросил:
— Значит, если девушка умрет, то ваша защита будет построена на том, что ее убили Монах и Флип?
— Да.
— Мне это кажется неправдоподобным. Зачем это Эвансу убивать свою подружку?
На какой-то миг все остановилось перед глазами Джексона, но он быстро пришел в себя.
— Я этого не знаю.
— А что вы знаете?
— Я не знал, что Тельма Уинстон была его подружкой.
Мак-Крини громко рассмеялся.
— Можете спокойно этому поверить. Откуда же у нее тогда серебристая лисица и пятьсот долларов в кармане? А элегантная квартира, в которой она живет, откуда? — В его голосе прозвучало что-то вроде зависти. — Этот толстяк решил прибрать к своим липким рукам всех девиц. Вам бы следовало это знать лучше других. Ведь вы два года были конферансье в клубе у Вели…
При мысли о том, что Эванс лапал Тельму своими жирными лапами и укладывался на нее толстым жирным брюхом, у Джексона заныл желудок. Какой бы она ни была, но для Флипа Эванса она не пара. Он знал, как Флип поступает со своими девушками, что он с ними проделывает.
Джексон обхватил голову руками. Ему никто не стал в этом препятствовать, никто не ударил его и не потянул за волосы. Лейтенант выключил ослепительный прожектор и включил обычное освещение.
— Так, мальчики, на этом закончим, — проронил он. — На первом этапе выборов Джексон не прошел. Но мы повторим еще и еще, думаю, что это потребуется. Захвати его с собой наверх, Чарли, — обратился он к одному из копов. — Повод обычный: подозрение в убийстве.
Джексон тяжело поднялся и спросил.
— Как она там?
— Кто?
— Тельма, естественно.
Лейтенант сокрушенно покачал головой.
— Не сказал бы, что хорошо. Когда я в последний раз звонил в больницу, мне сообщили, что она вряд ли выкарабкается.
— Вы не говорили с ней?
— Нет, и знаешь почему? — Мак-Крини ядовито ухмыльнулся и добавил: — Потому что она в таком состоянии, что с ней нельзя разговаривать, вот так-то. А вы хитрец, Джексон. Если она даже и выкарабкается, то с ней нельзя будет разговаривать еще с неделю.
Чарли надел на Харта наручники.
— Ну, пошли, друган. Джексон не сдвинулся с места.
— Еще одно, Мак-Крини…
— Ну что еще?
— На вашем месте я бы приставил к ней двух полицейских для охраны. Только представьте себе, что я вам не лгал. А мне как раз пришла в голову мысль, что для Флипа важнее прикончить ее, а не меня.
— Зачем же им убивать ее? — усмехнулся Мак-Крини. Джексон внимательно уставился на лейтенанта.
— Возможно, из-за Ольги.
— А кто такая Ольга, черт бы вас побрал? — нарочито спокойным голосом спросил лейтенант.
— Я бы и сам хотел знать, — беспомощно ответил Джексон.
Глава 4
Тельмы не было две ночи, и Ольге стало страшно одной. К тому же в желудке так урчало, что она не могла спать.
Она рассматривала себя в зеркале платяного шкафа. У нее хорошая фигурка, и в лучших чулках Тельмы, ее крошечных трусиках и бюстгальтере она находила себя чрезвычайно элегантной. Посмотрели бы на нее сейчас девчонки из Шелби! Вот бы глаза вытаращили!
Ольга проверила свою косметику. Не чересчур ли она бледна? Она наложила на лицо еще немного румян. Вот теперь в самый раз.
Но от этого бурчание в желудке не проходило. Ее накрашенные губы скривились. Она готова была заплакать. Ведь Тельма обещала прийти сегодня утром, а все не идет.
Перед этим же зеркалом она подтянула чулки чуть повыше. Скоро опять наступит ночь и потом снова придет утро. Она еще не очень разбиралась в часах, чтобы узнать, сколько сейчас времени. Она взглянула на часы Тельмы, украшенные бриллиантами. Двадцать минут восьмого? Ах, да, ведь это большая
