– Поломал.
– И контроль над операцией у вас потерян?
– Относительно.
– Да или нет?
– Да, – выдавил из себя Бидструп с видимым усилием.
– Вот за что я вас люблю, так это за ваше поганое свойство завести дело в тупик и бежать ко мне за поддержкой и решением. Ты забыл, наверное, Пал Андреевич, что я давно у вас не работаю! Как и вы у меня. Я, вообще, к этому бардаку отношения не имею! Вы все это забыли? Ну и что теперь? Этот бешеный араб явится в Москву с бомбой…
Крутов замолчал, явно споткнувшись о какую-то мысль.
– Постой-ка… А если не в Москву? В Иерусалим, например? Или в Дубаи? Или во Львов? Или в Багдад, не дай бог?! По материалу можно определить его происхождение?
– Спецы говорят, что да!
Александр Александрович улыбнулся Кукольникову, но так, что Павел Андреевич едва не опорожнил мочевой пузырь в присутствии государя императора.
– Как мило, – губы Александра Александровича разъехались в стороны, обнажив безукоризненную работу придворного дантиста. – Порошочек, говоришь, в Питере произведен? Так? Превосходно! И чего хочет от меня моя личная обосравшаяся гвардия? Денег? Совета? Или чтобы я вас всех разогнал сегодня же, к еб…й матери?
– Мы просили бы полномочий на проведение масштабной операции в Зоне.
Кукольников буквально заставил себя говорить без дрожи в голосе.
– А что мы объясним ооновцам? Которым на нас гетман жалобы пишет? Это же не охранная зона трубопроводов! Масштабная операция? Вы что, войска собрались туда вводить? Или бросить туда атомную бомбу?
«На самом деле неплохо было бы…» – подумал про себя Павел Андреевич, а вслух сказал:
– Нам необходимо блокировать выходы из Зоны.
– Где? – поинтересовался государь император с игривой интонацией, которая заставила Кукольникова сжаться.
Ощущение было такое, словно его медленно окунают в ледяную воду. Он даже почувствовал, как собирается в тугой комок мошонка и подтягиваются вверх яички.
Кукольников не боялся смерти. Он видел ее и был под ней столько раз, что свыкся с неизбежностью ухода. Генерал понимал, что шевельни Крутов мизинцем и через несколько минут его не станет – быстро или медленно это произойдет, зависит только от благорасположения императора. Он принял бы и медленную смерть с достоинством, как полагается офицеру. Но то презрение, которое сейчас звучало в голосе бывшего шефа, было хуже смерти. Крутов унижал его и при этом имел на то все основания. Впору было застрелиться, но такой поступок не мог исправить положения, а оно, по мнению Бидструпа, было очень серьезным, серьезнее некуда.
– Где? – повторил вопрос государь император. – Где перекрывать будем? С востока? С запада? С севера или юга? Вы определились, господа? Куда они пойдут? Что говорит агентура? Я, конечно, точно не помню, сколько моя личная гвардия тратит на поддержание агентурной сети, но так, навскидку, деньги немалые!
– Молчит агентура, Александр Александрович. Али-Баба вошел в Зону несанкционированно. И мы даже не знаем, выйдет ли он из нее. Возможно, что его нет в живых. Вчера он не вышел в точку рандеву, где его ждала группа Истомина. Но не предусмотреть возможность того, что он жив и играет дальше без нас, я не могу!
– Ты еще каблуками щелкни, – посоветовал Крутов, – про честь офицера расскажи.
Он ухватил себя пятерней за худощавое, как всегда, чисто выбритое лицо.
– Просрали вы его, добры молодцы, – процедил Александр Александрович через пальцы. – А как поняли, что просрали, прибежали ко мне. А я не Господь Бог, Паша, и за все ответить не могу…
Кукольников молчал, наклонив седую голову, и только желваки медленно и страшно ходили на его щеках.
– Чего ты ждал? – спросил Крутов уже спокойно. – Совета? Так я тебе его дать не могу. Разрешения на развертывание отдельных сил? Прости, Паша, тоже не дам. Это не решение будет. Это будет жест отчаяния. Потом бомбу попросишь, чего доброго… Ловите, господа опричники! Ловите! Задействуй агентуру в Зоне, ее у тебя там, как собак нерезаных. Каждый второй или на Богдасика, или на тебя работает. Свяжись с СБ Конфедерации. Там же все бывшие наши. Тут не до политики – пусть проявят корпоративную солидарность! Лично Богдасику звони! Проси помощи, пугай, ври, выкручивайся – насрать! Мне нужен результат!
Кукольников к тому моменту уже имел три приватных беседы с Богдасиком, который, выслушав преамбулу, бросился помогать со всем возможным усердием. Только толку с того было, как с известного животного – молока!
Павел Андреевич, сохраняя преданность и сосредоточенное внимание на лице, подумал, что, наверное, к Крутову он с этим разговором пришел зря. Что индульгенции не будет – так это было и до личного доклада известно, а что ничего нового Александр Александрович ему не скажет – стало понятно теперь.
Во всяком случае, ничего такого, чего Павел Андреевич сам бы не знал.
Император иронично хмыкнул и добавил:
– Скажу больше – результат нужен тебе. Ты уверен, что твой араб не вышел из Зоны на этот момент?
– Да, – сказал Бидструп. – До определенного момента с ним был наш агент. Мы вели его по радиомаркеру.
– И? Он пропал? Так?
– Маркер не работает. Но, когда он перестал работать, объект был в ста пятидесяти километрах от восточной границы Ничьей Земли.
– Почему вы не ввели в курс дела Сергеева? Заранее, как положено? Почему принято решение играть его «втемную»?
– Сергеев, – сказал Кукольников, переводя дух, – человек сложно прогнозируемый. Мы не имели стопроцентной уверенности в адекватности его реакций.
– Ты хочешь мне сказать, Пал Андреевич, что Сергеев мог стать на сторону Али-Бабы?
– Сергеев, – сказал Бидструп твердо, – на своей стороне. Не на нашей. Не на той, другой. Ему плевать – даже если мы друг другу горло перегрызем. Он на своей волне. Ему нужны лекарства, оборудование для выживания его…
Он поискал нужное слово, не нашел и продолжил:
– …соплеменников. И он постарается это получить. Все остальное для него давно второстепенно. Его взгляды для нас не секрет. Полагаться на него как на сотрудника и единомышленника мы не могли. Но с его помощью операция имела бы девяностопроцентную вероятность быть удачной.
Крутов подумал, помолчал с минуту и спросил:
– Паша, а почему ты начал бить в барабаны? Еще ж ничего не произошло? Ну, зашел в Зону этот чокнутый персонаж? Ну, пропал там же ваш человек с радиомаркером? Так никто ничего оттуда не вынес, и еще вопрос – вынесет ли! Ты что, мне чего-то недоговариваешь?
– Есть еще одна подробность… Просто я до нее еще не дошел. Мы получили информацию от источника, заслуживающего доверия. И она полностью изменила расклад. Партнером Али-Бабы по этому бизнесу является Нукер.
– Хасан? – Крутов на доли секунды потерял выдержку. Брови пошли вверх, блекло-серые глаза округлились. – Хасан Аль-Фахри? Ты что? Серьезно? Он же мертв почти двадцать лет! Его же убили то ли в Ливии, то ли в Танзании… Ах да, Джибути! Та самая операция с якобы «Кольчугами»…
– Сколько лет вас знаю, Александр Александрович, все не перестаю удивляться вашей памяти. Да, та самая операция с якобы «Кольчугами». Украинцы продавали их в Ирак. А мы взялись обеспечить их исчезновение в пути и последующую доставку Ливии. Вина в любом случае падала на Киев, Джамахирия получала оружие против янки, Ирак бы купил «Кольчуги» у нас… Но операция не удалась. Хасан, работавший на ливийцев и на нас, был убит…
– Якобы убит, – поправил его Крутов.
– Якобы убит, – согласился Бидструп. – Груз уничтожен. Вся игра пошла наперекосяк. С нашей стороны в игре присутствовал еще один человек, бывший оперативник, которого тогда тоже играли «втемную». Действуя по своему разумению, он и устроил весь этот кавардак, и, как мы тогда полагали, уничтожил Хасана.
– И груз.
– Да. И груз. Он действовал в рамках разработки аналитического отдела. Но очень успешно! Гораздо успешнее, чем нам было нужно! И, вместо того чтобы обозначить присутствие в сделке третьей силы, на которую и должны были потом «перевести стрелки», полностью изменил ситуацию. Так вот, Александр Александрович, оперативный псевдоним этого человека – Умка. А зовут его…
– Я знаю, как его зовут, – сказал Крутов, поморщившись. – Что за страсть к дешевым мелодраматичным эффектам…
– Опять Хасан. Опять Сергеев. Опасный для нас всех груз. Старые счеты. Я даже сказал бы – нереализованные амбиции. Вы, как профессионал, должны понять причины моей озабоченности. Реально на настоящий момент мы ситуацию не контролируем. Виновные будут наказаны, но обстоятельств это уже не изменит. Печально, но факт. Я со своей стороны неоднократно высказывал мнение, что считаю любые оперативные игры вокруг Ничьей Земли чрезвычайно рискованными…
– Ну да… – перебил его государь император раздраженно. – Была бы твоя воля, и вместо Зоны было бы асфальтовое озеро!
Крутов встал и прошелся вдоль стола – маленький, сухой, с хищным заостренным личиком, но по-прежнему ладный и подвижный. Каблуки парадных сапог звонко застучали по паркету, и эхо шагов многократно отразилось от высокого сводчатого потолка кремлевской залы. Словно в аудиенц-холле застучал метроном.
Бидструп встал одновременно с императором и замер, следя глазами за Александром Александровичем.
Стол был длиной в семь с половиной метров. Государь-император сделал двенадцать шагов в одну сторону, развернулся на каблуках и зашагал в другую.
Молча.
Кукольников ждал.
В принципе, готовое решение уже лежало в небольшой пластиковой папке, ждущей своего часа на столешнице красного дерева. И в этом документе не было
