историю деда Тиана. А я узнал от него очень важное.
– Сюзанна встала?
– Да. Умывается. Джейк уминает, как мне показалось, омлет из двенадцати яиц.
Роланд кивнул.
– Лошадей я покормил. Мы сможем заседлать их, пока ты будешь рассказывать мне историю старика.
– Не думаю, что это займет так много времени, – ответил Эдди, и не ошибся. Он добрался до главного, тем словам, что старик прошептал ему на ухо, когда они подошли к конюшне. Роланд повернулся к нему, его глаза сверкнули. О лошадях он напрочь забыл. В руках, которые легли на плечи Эдди, даже в покалеченной правой, чувствовалась огромная сила.
– Повтори!
Эдди нисколько не обиделся.
– Он велел мне наклониться поближе. Я наклонился. Сказал, что никому этого не говорил, кроме своего сына, и я ему верю. Тиан и Залия знают, что он там был, или говорит, что был, но они понятия не имеют о том, что он увидел, сняв маску с убитого Волка. Думаю, им не известно, что именно Красная Молли сшибла его с лошади. А потом он прошептал… – вновь Эдди повторил Роланду признание деда Тиана.
Торжествующий блеск в глазах Роланда просто пугал.
– Серые лошади! – воскликнул он. – Все лошади одного цвета! Теперь, Эдди, ты понимаешь, почему? Понимаешь?
– Да, – ответил Эдди. Губы разошлись в усмешке, обнажив зубы. Усмешка эта кому-то сулила серьезные неприятности. – Как сказала хористка бизнесмену, мы там уже бывали.
В стандартном американском английском слово с наибольшим количеством значений, должно быть, run. Полный словарь английского языка издательства «Рандом хауз» предлагает сто семьдесят восемь значений этого слова, начиная с «двигаться стремительно, переставляя ноги более быстро, чем при ходьбе» и заканчивая «таять или переходить в жидкое состояние». На Дуге, в Пограничье между Срединным миром и Тандерклепом, синяя лента слова-рекордсмена по значениям перешла к каммале. Если бы каммала попала в вышеуказанный словарь издательства «Рэндом хауз», первым значением (при условии, что значения ранжировали, как принято, по частоте использования) стало бы «сорт риса, растущий на восточной оконечности Срединного мира». Вторым – «половой акт». Третьим, скорее всего, «сексуальный оргазм», в контексте: «Ты получила каммалу? – с тем, чтобы услышать в ответ: «Да, да, я говорю, спасибо тебе, большую каммалу». Мочить каммалу – это и полив рис в сухое время года, и мастурбация. Каммала – это начало большого и веселого семейного пира (не сам пир, а именно его начало). Быстро лысеющий мужчина (в этом году такое случилось с Гарреттом Стронгом) – спешащий каммала. Спаривание животных – влажная каммала. Кастрированное животное – сухая каммала, хотя никто не сможет сказать, почему. Девственница – зеленая каммала, женщина в период месячных – красная каммала, старик, который больше не может ковать железо, когда ему подставляют наковальню, мы говорим, увы, мягкая каммала. Держать каммалу – сленговое выражение, означающее делиться секретами. Сексуальные значения этого слова понятны, но почему гористая территория с сухими руслами рек к северу от города известна, как лощины каммалы? Или почему вилку иногда называют каммалой, а ложку или нож – никогда? Возможно, ста семидесяти восьми значений слова каммала не наберется, но семьдесят – точно будет. В два раза больше, если брать в расчет вариации. Одно из значений, наверняка занимающее место в первой десятке, то самое, которое отец Каллагэн определил как шмузинг. Практически фраза звучит так: «Пойти Стерджис каммала» или «Пойти Брин-а каммала». То есть, пойти поболтаем с городскими жителями, не с кем-то конкретным, а со всеми, кто встретится на пути.
В последующие пять дней Роланд и его ка-тет пытались продолжить процесс, инициированный на крыльце магазина Тука. Поначалу получалось не очень («Все равно, что разжигать костер влажными щепками», – как сказала Сюзанна в первый вечер), но мало помалу местные жители все с большей охотой подходили к ним. Во всяком случае привыкали к пришельцам из другого мира. Каждый вечер Роланд и чета Динов возвращались в дом отца Каллагэна. Каждый вечер, а чаще, во второй половине дня, Джейк возвращался на ранчо «Рокинг Би». Энди встречал его там, где дорога на ранчо отходила от Восточной дороги и сопровождал остаток пути. Всякий раз кланялся и говорил: «Добрый вечер, са! Хочешь услышать свой гороскоп? Ты встретишь давнего друга. Молодая леди питает к тебе теплые чувства!» И так далее.
Джейк вновь спросил Роланда, почему он так много времени проводит с Бенни Слайтманом.
– Ты жалуешься? – задал встречный вопрос Роланд. – Тебе он больше не нравится?
– Мне он нравится, Роланд, но, думаю, я должен делать что-то, не только прыгать в стог сена, учить Ыша всяким фокусам и купаться в реке. Вот и объясни мне, что именно.
– Больше ничего, – ответил Роланд. Потом добавил. – Еще ты должен отсыпаться. Растущему организму нужно много спать.
– Почему я езжу туда?
– Потому что мне представляется, что именно там ты должен ночевать. Я хочу, чтобы ты держал глаза и уши открытыми и ставил меня в известность, увидев что-то непонятное или не нравящееся тебе.
Они провели вместе эти пять дней, и дни выдались долгими. Новизна поездок верхом быстро улетучилась. Как и жалобы на боль в мышцах и натертую кожу. В одной из таких поездок, когда они приближались к месту, где их ждал Энди, Роланд прямо спросил Сюзанну, не думала ли она, что аборт – одно из решений возникшей проблемы.
– Не могу сказать, что эта мысль не приходила мне в голову, – ответила она, с любопытством посмотрев на него.
– Отбрось ее. Никаких абортов.
– На то есть особая причина?
– Ка, – коротко ответил Роланд.
– Кака, – поддакнул Эдди. Шутка была старая, но трое нью-йоркцев рассмеялись. Присоединился к ним и Роланд. На том тему закрыли. И Роланда это радовало. Его вполне устраивало нежелание Сюзанны обсуждать Миа и грядущие роды. Он полагал, что некоторых сторон проблемы знать ей не следовало.
Однако, она никогда не испытывала недостатка храбрости. Роланд не сомневался, что рано или поздно вопросы с ее стороны последуют. После того, как квартет (квинтет, считая Ыша) пять дней колесил по городу,
Роланд в середине дня начал отсылать ее к Джеффордсам, чтобы она попрактиковалась в бросании тарелки.
Через восемь дней после их долгого ночного разговора на веранде-крыльце дома Каллагэна, того, что закончился только в четыре утра, Сюзанна пригласила их на ферму Джеффордсов, чтобы продемонстрировать свои успехи. «Это идея Залии, – сказала она. – Думаю, она хочет знать, удастся ли мне сдать экзамен».
Роланд понимал, что ему достаточно спросить Сюзанну, если он хотел получить ответ на этот вопрос, но при этом хотелось и посмотреть, чему научилась Сюзанна. Когда они прибыли на ферму, на заднем крыльце собралась вся семья и несколько соседей Тиана: Хорхе Эстрада с женой, Диего Адамс. Хавьеры. Они напоминали зрителей на тренировке игроков в «Очки». Залман и Тиа, рунты, стояли с краю, таращась на толпу широко раскрытыми глазами. Был и Энди, который держал на руках спящего Аарона.
– Роланд, вроде бы ты хотел сохранить все в секрете, и что из этого вышло?
Роланд уже понял, что его угрозы ковбоям, которые видели, как бросала тарелку Маргарет Эйзенхарт, результата не дали. Потому что в деревне обожали посплетничать. Независимо от того, находилась она во Внутренних феодах или в Пограничье. Селяне жить без этого не могли. «В лучшем случае, – думал он, – эти болтуны не забывали сказать и о том, что Роланд – крутой парень, сильный каммала, который шутить не любит».
– Может, ничего страшного не случилось, – ответил он. – Жителям Кальи испокон веков известно, что Сестры Орисы бросают тарелку. Если они узнают, что этому научилась Сюзанна, может, еще сильнее нас зауважают.
