они на земле. Я вернулся из долгих странствий и теперь к твоим услугам.
Тиан обернулся, увидел стоящего за спиной Энди, все его семь футов, и едва не упал, потому что его сестра вновь шагнула вперед. Ремни хомута вырвались из его рук и обвились вокруг шеи. Тиа, ничего не замечая сделала еще шаг, у Тиана перехватило дыхание. Энди наблюдал за происходящим с обычной широченной и бессмысленной улыбкой.
Еще шаг, и Тиана сшибло с ног. Копчиком он приземлился на камень, но хотя бы получил возможность дышать. Во всяком случае, на мгновение. Поганое несчастливое поле! Всегда таким было! И всегда будет!
Тиан ухватился за кожаный ремень до того, как он вновь затянулся на шее и закричал: «Стой, сука! Стой, если не хочешь, чтобы я оторвал твои здоровенные и бесполезные сиськи!»
Тиа тут же остановилась и оглянулась, чтобы посмотреть, с чего столько шума. Тут же ее улыбка стала шире. Она подняла мускулистую руку, блестевшую от пота, указала на семифутовую фигуру.
– Энди! – сказала она. – Энди пришел!
– Я не слепой, – пробурчал Тиан, поднялся, потирая задницу. Там у него тоже пошла кровь? Добрый Человек-Иисус, он полагал, что да.
– Добрый день, сэй, – поздоровался с ней Энди, три раза постучал на металлической шее тремя металлическими пальцами. – Длинных дней и приятных ночей.
Хотя Тиа тысячу, а то и более раз слышала стандартный ответ: «И пусть твои продлятся в два раза дольше», – она смогла лишь поднять к небу широкое лицо идиотки и рассмеяться ослиным смехом. Тиан почувствовал щемящую боль, не в руках, ни в пораненной ноге, ни в ушибленном заде, а в сердце. Он смутно помнил Тию маленькой девочкой, красивой, шустрой, как стрекоза, умной, сообразительной. А теперь…
Но, прежде чем эта мысль окончательно сформировалась, у него возникло дурное предчувствие. И сердце упало. «Что-то случилось, пока я здесь пахал, – подумал Тиан. – Неужто пришло то самое время, хуже которого не бывает?» Пора ведь. Давно пора.
– Энди, – он повернулся к роботу.
– Да! – Энди улыбался. Энди, твой друг! Вернулся из дальних странствий и к твоим услугам. Хочешь услышать свой гороскоп, сэй Тиан? Сейчас Полная Земля. Луна красная, и в Срединном мире такая луна называется Охотничьей. А тебе придет в гости друг! В делах будет сопутствовать удача! У тебя возникнут две идеи, одна хорошая и одна плохая…
– Плохая заключалась в том, что я решил вспахать это поле, – пробурчал Тиан. – О моем чертовом гороскопе забудь. Чего ты пришел сюда?
В улыбке Энди, скорее всего, не могла читаться тревога, в конце концов, он был роботом, последним в Кэлла Брин Стурджис и на многие мили и колеса вокруг, но Тиану показалось, что он ее разглядел. Выглядел робот, как ребенок-переросток, невообразимо высокий и невообразимо тощий. Руки и ноги серебрились. Голова напоминала стальной бочонок с электрическими глазами. Тело, обычный цилиндр, отливало золотом. На цилиндре, примерно в том месте, где у человека находится грудь, крепилась табличка:
НОРТ СЕНТРАЛ ПОЗИТРОНИК, ЛТД
ПРИ УЧАСТИИ
ЛаМЕРК ИНДАСТРИС
ПРЕДСТАВЛЯЕТ
ЭНДИ
Назначение: ПОСЫЛЬНЫЙ (много других функций)
Серийный № DNF-44821-V-63
Почему и как эта глупая железяка выжила, хотя остальные роботы исчезли, и исчезли много поколений тому назад, Тиан не знал и не хотел. Энди постоянно мотался на Кэлле (но никогда не выходил за ее пределы), вышагивая на невероятно тонких серебристых ногах, все высматривал, иногда внутри него что-то щелкало, словно он набирал, (а может, наоборот, стирал, кто знает) информацию. Он пел песни распространял слухи и сплетни, не знающий устали ходок Энди, робот-посыльный, но больше всего ему нравилось сообщать каждому встречному его гороскоп, хотя все давно уже сошлись во мнении, что гороскопы эти очень уж далеки от действительности.
Но была у Энди еще одна функция, которая воспринималась очень серьезно.
– Почему ты пришел сюда, старый мешок, набитый гайками и болтами? Отвечай мне! Неужели Волки? Они идут из Тандерклепа?
Тиан снизу вверх смотрел на глупое, улыбающееся металлическое лицо, пот на его коже обратился в ледяную корку. Он молился все богам, что железный человек притопал ответил нет, потом вновь предложил составить гороскоп, а может, и спел бы песню «На зеленом кукурузном поле», все двадцать или тридцать куплетов.
Но Энди, все также улыбаясь, коротко ответил: «Да, сэй».
– Христос и Человек-Иисус, – вырвалось у Тиана (вроде бы Старик говорил ему, что это два названия одного и того же, но уточнять он не стал. – Как скоро?
– До их прибытия один лунный день, – ответил Энди, продолжая улыбаться.
– От полной до полной луны?
– Практически да, сэй.
Значит, тридцать, плюс-минус один или два, дней. Тридцать дней до прибытия Волков. И никакой надежды на то, что Энди ошибается. Никто не мог объяснить, каким образом Энди удается заранее узнавать о прибытии Волков из Тандерклепа, но он это знал. И никогда не ошибался.
– Будь ты проклят со своими плохими новостями! – воскликнул Тиан, и пришел в ярость от дрожи, которую услышал в собственном голосе. – Какой от тебя прок?
– Я сожалею, что новости плохие, – ответил Энди. Внутри у него что-то защелкало, синие глаза заблестели ярче, он отступил на шаг. – Не хочешь выслушать свой гороскоп? Сейчас самый конец Полной Земли, когда особенно важно завершить все старые дела и встретиться с новыми людьми…
– Да пошел ты со своими пророчествами! – Тиан наклонился, поднял ком земли и бросил в робота. Камешек, прятавшийся в коме, звякнул, ударившись о металлический бок Энди. Тиа ахнула, потом начала плакать. Энди отступил еще на шаг, его тень длинной полосой двигалась по поверхности Сукиного сына. Но на лице по-прежнему оставалась ненавистная, глупая улыбка.
– Как насчет песни? Я услышал очень забавную от Мэнни, далеко к северу от деревни. Она называется: «Когда тебе грозит беда, надейся только на себя», где-то в чреве Энди зазвучала музыка. – Она начинается…
Пот градом катился по щекам Тиана, штаны, мокрые от пота, прилипли к бедрам. Запах его Тиан терпеть не мог. И Тиа ревела, обратив к небу глупое лицо. А этот идиот-посыльный намеревался исполнить ему какой-то псалом Мэнни.
– Помолчи, Энди, – ему удалось произнести эти слова ровным голосом, пусть и сквозь сцепленные зубы.
– Сэй, – робот согласился, замолчал.
Тиан подошел к ревущей сестре, обнял за плечо, вдохнув идущий от нее сильный (но не такой уж и неприятный) запах пота. Ничего противного, просто запах работы и покорности. Он вздохнул, потом начал поглаживать ее по руке.
– Прекрати, хватит орать, дуреха, – реагировала она не на слова, а на тон, говорил он мягко, так что рыдания пошли на убыль. Бедро Тиа едва не доходило до грудной клетки Тиана (она возвышалась над ним на добрый фут), и любой незнакомец, проходивший мимо и остановившийся, чтобы взглянуть на них, изумился, отметив удивительную схожесть лиц и разительное несоответствие роста. Насчет схожести, впрочем, все было понятно: для близнецов это обычное дело.
Он окончательно успокоил сестру, перемежая добрые слова и ругательства: за годы, прошедшие с того дня, как она вернулась с востока рунтом, для Тиана Джеффордса первые не так уж отличались от вторых, и она перестала плакать. А когда по небу пролетела расти, как всегда, отвратительно каркая, Тиа
