встретил множество хороших людей. Наверное, я бы оскорбил их, назвав нормальными или обычными, такими они и были. И благодаря им я куда с большим уважением стал относиться к таким определениям, как нормальный и обычный.
Я не мог покинуть Нью-Йорк, еще раз не повидавшись с Роуэном Мадругером. Хотел, чтобы он знал, что я, пусть и помочился на лицо мертвого Льюпа (напился же, чего там говорить), но не скинул штаны и не навалил сверху кучу дерьма. То есть хотел сказать ему, что окончательно я не сдался. И если уж решил бежать, то не в панике, не как кролик бежит от луча фонарика, – Каллагэн снова заплакал. Наконец, вытер глаза рукавом рубашки. – Опять же, я хотел хоть с кем-то попрощаться, чтобы кто-то попрощался со мной. Когда мы говорим: «До свидания», – и нам говорят: «До свидания», – эти слова означают, что мы еще живы. Я хотел его обнять, передать поцелуй, полученный от Льюпа. Когда он сказал мне: «Ты для нас слишком ценен, чтобы мы могли потерять тебя…»
Он увидел Розалиту, спешащую к ним через лужайку, и замолчал. Она протянула ему грифельную доску, исписанную мелом. Эдди вдруг подумал, что на доске, в окружении звезд и комет надпись: «ПОТЕРЯЛСЯ! ДВОРОВЫЙ ПЕС С ПОКУСАННОЙ ПЕРЕДНЕЙ ЛАПОЙ! ОТКЛИКАЕТСЯ НА ИМЯ РОЛАНД! ХАРАКТЕР ОТВРАТИТЕЛЬНЫЙ, МОЖЕТ УКУСИТЬ, НО МЫ ВСЕ РАВНО ЕГО ЛЮБИМ!!!»
– От Эйзенхарта, – Каллагэн поднял голову. – Если Оуверхолсер в здешних краях крупный фермер, а Эбен Тук – крупный бизнесмен, тогда Воуна Эйзенхарта следует называть крупный ранчером. Он пишет, что он, оба Слайтмана и ваш Джейк встретятся с нами к церкви в полдень, если мы не против. Трудно разобрать его каракули, но, похоже, он предлагает вам посетить фермы и ранчо на пути в «Рокиг Би», где вы проведете ночь. Вас это устраивает?
– Не совсем, – ответил Роланд. – Я бы хотел сначала получить карту.
Каллагэн обдумал его слова, посмотрел на Розалиту. Эдди решил, что эта женщина не только домоправительница. Она отошла, чтобы не мешать разговору, но в дом не вернулась. «Скорее, она хороший личный секретарь», – подумал он. Старику даже не пришлось ее звать. Она подошла, откликнувшись на взгляд. И отбыла, получив инструкции.
– Думаю, ленч мы устроим на лужайке перед церковью, – сказал Каллагэн. – Там есть старое железное дерево, в тени которого мы отлично устроимся. А к тому времени, когда мы закончим ленч, близнецы Тавери уже нарисуют карту.
Роланд кивнул, предложение Каллагэна вполне его устроило.
Каллагэн встал, поморщившись, потер руками поясницу, потянулся.
– И я должен вам кое-что показать.
– Ты же не закончил свою историю, – напомнила ему Сюзанна.
– Не закончил, – согласился Каллагэн, – но времени в обрез. Я могу идти и говорить, а вы – идти и слушать.
– Конечно, можем, – Роланд тоже поднялся. Боль, конечно, никуда не делась, но значительно ослабела. Кошачье масло Розалиты заслуживало того, чтобы написать о нем домой. – И, прежде чем мы пойдем, я хочу задать тебе два вопроса.
– Я отвечу на них, если смогу, стрелок, будь уверен.
– Сначала тех, кто выслеживал тебя… ты их видел в своих странствиях?
Каллагэн медленно кивнул.
– Ага, стрелок, видел, – он посмотрел на Эдди и Сюзанну. – Вы когда-нибудь видели цветную фотографию людей, сделанную со вспышкой… когда у всех красные глаза?
– Да, – ответил Эдди.
– У них такие вот глаза. Алые. И твой второй вопрос, Роланд?
– Они – Волки, отец? Эти слуги закона? Эти солдаты Алого короля? Они – Волки?
Ответил Каллагэн после долгой паузы.
– Точно я сказать не могу. Стопроцентной уверенности у меня нет. Но я так не думаю. Они, конечно, похитители, пусть крадут и не детей, – он задумался над своими словами. – В каком-то смысле они – Волки, – вновь помолчал. – Ага, в каком-то смысле Волки.
Глава 4
Продолжение истории священника
(Тайные хайвеи)
Путь от заднего дворика дома Каллагэна до дверей церкви Нашей Непорочной Госпожи много времени не занял, от силы пять минут. В столь короткий промежуток времени Старик не смог бы рассказать о тех годах, которые он провел на дорогах, прежде чем увидел статью в «Сакраменто Би», которая заставила его вернуться в Нью-Йорк в 1981 г., и тем не менее, три стрелка узнали всю историю. Роланд подозревал, что Эдди и Сюзанна не хуже него поняли, что сие означает: когда они будут уходить из Кальи Брин Стерджис, при условии, что не умрут здесь, Доналд Каллагэн, скорее всего, уйдет с ними. То был не рассказ, а кхеф – разделенная вода. Не говоря уже о прикосновении к разуму друг друга, или, телепатии, по терминологии нью-йоркцев, кхеф становился доступен только тем, кого ждала одна судьба, счастливая или горькая. Тем, кто составлял ка-тет.
– Вы знаете это выражение: «Мы уже не в Канзасе, Тото?» – спросил Каллагэн.
– Эта фраза нам точно что-то напоминает, сладенький, – ответила Сюзанна.
– Правда? Судя по тому, что я вижу, глядя на вас, точно напоминает. Возможно, вы когда-нибудь расскажите мне свою историю. Мне представляется, что моя рядом с ней сущая ерунда. В любом случае, я понял, что это не Канзас, едва добрался до дальнего конца пешеходного моста. По всему получалось, что попадаю я не в Нью-Джерси. Во всяком случае, не в тот Нью-Джерси, который всегда ожидал найти на другом берегу Гудзона. На досках настила лежала смятая газета…
По пешеходному мосту Каллагэн идет в гордом одиночестве, хотя по большому подвесному мосту слева от него автомобили движутся плотным потоком. Он наклоняется, чтобы поднять газету. Прохладный ветер с реки треплет его длинные, до плеч, обильно тронутые сединой волосы.
Это не газета, а лишь одна тетрадка из четырех страниц, зато первая, так что он читает название газеты: «Либрук Реджистер». Каллагэн никогда не слышал о Либруке. С другой стороны, в этом нет ничего удивительного, потому что он не специалист по Нью-Джерси, ни разу не побывал в этом штате после приезда на Манхэттен, но всегда думал, что на противоположной стороне МДВ находится город Форт- Ли.
Потом он обращает внимание на заголовки. Тот, что на самом верху, ему понятен: «НАПРЯЖЕННОСТЬ В МАЙАМИ СПАДАЕТ». Нью-йоркские газеты в последние дни уделяли много места тамошним расовым волнениям. Но уже второй: «ВОЙНА ВОЗДУШНЫХ ЗМЕЕВ В ТИНЕКЕ, ШТАТ ХАКЕНСЕК, ПРОДОЛЖАЕТСЯ», – в паре с фотоснимком горящего здания, вызывает недоумение. Там же фотография пожарных, и они смеются! А как воспринимать третий: «ПРЕЗИДЕНТ СПИРО АГНЮ ПОДДЕРЖИВАЕТ ПЛАНЫ НАСА ПО СОЗДАНИЮ МАРСИАНСКОЙ СТАНЦИИ»? Или статью в нижнем правом углу, набранную кириллицей?
«Что со мной произошло?» – спрашивает себя Каллагэн. Имея дело с вампирами, бродячими мертвяками, даже с плакатами розыска пропавших домашних животных, на которых речь, несомненно, шла о нем, он никогда не опасался за свою психику. А теперь, на конце пешеходного моста через Гудзон, соединяющего Манхэттен и Нью-Джерси, аккурат перед тем, как сойти с него и сделать первый шаг по земле Нью-Джерси, такие опасения у него возникают. Одного предположения, что Спиро Агню может стать президентом, думает он, достаточно для того, что человек, более-менее знакомый с политикой, спросил себя, а не поехала ли у него крыша. Ведь Агню давно уже с позором ушел в отставку, даже раньше своего босса[38].
«Что случилось со мной?» – гадает он, но, если он превратился в шизофреника, который все это воображает, ему совершенно не хочется знать ответ на поставленный вопрос.
