Стивен Кинг
Давилка
Инспектор Хантон появился в прачечной, когда машина скорой помощи только что уехала — медленно, с потушенными фарами, без сирены. Зловеще. Внутри контора была заполнена сбившимися в кучу молчащими людьми; некоторые плакали. В самой прачечной было пусто; громадные моечные автоматы в дальнем углу еще работали. Все это насторожило Хантона. Толпа должна быть на месте происшествия, а не в конторе. Всегда так было — для людей естественно любопытство к чужому несчастью. А это явно было несчастье. Хантон чувствовал спазм в желудке, который всегда появлялся у него при несчастных случаях. Даже четырнадцатилетнее отскребывание человеческих внутренностей от мостовых и тротуаров у подножия высотных домов не помогло справиться с этими толчками, будто в животе у него ворочался какой-то злобный зверек.
Человек в белой рубашке увидел Хантона и нехотя приблизился. Он напоминал бизона вросшей в плечи головой и налившимися кровью сосудами на лице, то ли от повышенного давления, то ли от излишне частого общения с бутылкой. Человек пытался что-то сказать, но после пары неудачных попыток Хантон прервал его:
— Вы владелец? Мистер Гартли?
— H-нет… нет… Я Станнер, мастер. Господи, такое…
Хантон достал блокнот:
— Пожалуйста, мистер Станнер, опишите подробно, что у вас произошло.
Станнер побледнел еще больше; прыщи у него на носу темнели, как родимые пятна.
— Я обязательно должен это сделать?
— Боюсь, что да. Мне сказали, вызов очень серьезный.
— Серьезный. — Станнер, казалось, борется с удушьем, его адамово яблоко прыгало вверх вниз, будто обезьяна на ветке. — Миссис Фроули… умерла. Боже, как бы я хотел, чтобы здесь был Билл Гартли.
— Так что же случилось?
— Вам лучше пойти посмотреть, — сказал Станнер.
Он отвел Хантона за ряд отжимных прессов, через гладильную секцию и остановился у одной из машин. Там
он махнул рукой.
— Дальше идите сами, инспектор. Я не могу на это смотреть… не могу. Простите меня.
Хантон зашел за машину, чувствуя легкое презрение. Они работают в паршивых условиях, прогоняют пар через кое-как сваренные трубы, пользуются смертельно опасными химикатами и вот — кто- то пострадал. Или даже умер. И теперь они не могут смотреть. Тоже мне…
Тут он увидел это.
Машина еще работала. Никто ее так и не выключил. Потом он изучил ее слишком хорошо: скоростной гладильный автомат Хадли-Уотсона, модель 6. Длинное и неуклюжее имя. Те, кто работал здесь среди пара и воды, называли ее короче и более удачно — «давилка».
Хантон долго смотрел на нее, и наконец с ним впервые за четырнадцать лет службы случилось следующее: он отвернулся, поднес руку ко рту и его вырвало.
— Тебе нельзя много есть, — сказал Джексон.
Женщины зашли внутрь, ели и болтали, пока Джон Хантон и Марк Джексон сидели на лавочке возле кафе-автомата. Хантон на такое заявление только усмехнулся: он в этот момент как-то не думал о еде.
— Сегодня еще один случай, — сказал он, — очень скверный.
— Дорожное происшествие?
— Нет. Травма на производстве.
— Нарушили технику безопасности?
Хантон ответил не сразу. Лицо его невольно скривилось. Он взял банку пива из стоящей между ними сумки, откупорил и отхлебнул разом половину.
— Я уверен, что ваши умники в колледже ничего не знают об автоматических прачечных.
Джексон фыркнул.
— Кое-что знаем. Я сам как-то летом работал на такой.
— Тогда ты знаешь то, что называется скоростной гладильной машиной?
Джексон кивнул.
— Конечно. Туда суют все, что надо разгладить. Такая большая, длинная.
— Вот-вот, — сказал Хантон. — В нее попала женщина по имени Адель Фроули. В прачечной.
Джексон выглядел озадаченным.
— Но… этого не может быть, Джонни. Там же есть планка безопасности. Если сунуть туда хотя бы руку, планка поднимется и отключит машину. Во всяком случае, у нас было так.
Хантон кивнул.
— Так и есть. Но это случилось.
Хантон закрыл глаза и в темноте снова увидел скоростную гладильную машину ХадлиУотсона, какой она была в то утро. Длинная прямоугольная коробка, тридцать на шесть футов. Под загрузочным устройством проходил брезентовый транспортер из четырех лент, который шел за планку безопасности, чуть поднимался и затем спускался вниз. По транспортеру отжатые простыни прокатывались между двенадцатью громадными вращающимися цилиндрами, которые и составляли большую часть машины. Шесть сверху, шесть снизу, они сжимали белье, словно тонкий слой ветчины между толстенными ломтями хлеба. Температура пара в цилиндрах могла доходить до трехсот градусов. Давление на белье, поступавшее по транспортеру, равнялось восьмистам фунтам на квадратный фут.
И миссис Фроули попала туда. Стальные цилиндры с асбестовым покрытием были красными, как пожарные ведра, и горячий пар, выходивший из машины, пах кровью. Кусочки ее белой блузки, голубых брюк и даже белья все еще вылетали из машины с другого конца, большие рваные лохмотья, с жуткой аккуратностью разглаженные. Но даже это было не самым худшим.
— Я попытался все это собрать, — сказал он Джексону. — Но человек ведь не простыня, Марк… Что я видел… что от нее осталось, — как и злополучный мастер, он не мог закончить фразу. — Они сложили ее в корзину, — сказал он тихо.
Джексон присвистнул.
— И кому же за это влетит? Прачечной или инспекции?
— Пока неизвестно, — ответил Хантон. Жуткое зрелище все еще стояло у него перед глазами: шипящая, стучащая и дрожащая давилка, кровь на зеленых стенках длинной коробки, и этот запах… — «Это зависит от того, кто сломал эту проклятую планку безопасности, и при каких обстоятельствах».
— Если виновато начальство, они смогут вывернуться?
Хантон невесело усмехнулся.
— Женщина умерла, Марк. Если Гартли и Станнер виновны в небрежности, они пойдут под суд. Не имеет значения, с кем они там знакомы в городском совете.
— Ты думаешь, это их вина?
Хантон вспомнил прачечную, плохо освещенную, с мокрым и скользким полом, со старыми машинами.
— Похоже на то.
Они вместе поднялись, чтобы идти.
— Расскажешь, чем это кончится, Джонни, — сказал Джексон, — Это интересно.
Хантон оказался не прав насчет давилки; она оказалась исправной.
Шестеро государственных инспекторов осмотрели ее в ходе расследования снизу доверху. Безрезультатно. Они констатировали, что причиной несчастного случая была неосторожность.
Ошеломленный Хантон зажал в углу одного из инспекторов, Роджера Мартина. Это был высокий, очень правильный человек с очками, толстыми, как пуленепробиваемое стекло. Он нервно крутил в пальцах
