нравятся его кресла.
Кресла, в которых они занимались или смотрели телевизор. Эти плюшевые кресла были что надо — не слишком жесткие и не слишком мягкие — именно то, что надо. Как и все, впрочем, что связано с Эдом.
В главной, большой комнате было две двери. Одна из них вела на кухню, другая — в спальню.
Ветер снаружи завывал с неистовой силой и старое деревянное здание отвечало ему тихим поскрипыванием.
Войдя в спальню, она остановила взгляд на большой кровати с медным витым изголовьем. Кровать тоже была ни жесткой, ни мягкой, а как раз такой, как нужно. Она услышала какой-то внутренний голос:
ОНА ДАЖЕ СЛИШКОМ ХОРОША, НЕ ПРАВДА ЛИ?
Она подошла к книжному шкафу и пробежала глазами по корешкам книг. Взгляд зацепился за одно из названий, и она вытащила эту книгу. Она называлась «ПОПУЛЯРНЫЕ ТАНЦЫ ПЯТИДЕСЯТЫХ». Книга как будто сама открылась на странице почти в самом конце, на которой ее, по-видимому, не раз раскрывали раньше — на заголовке «Стролл». Это был один из самых ее любимых танцев. Название танца было жирно подчеркнуто красным карандашом, а сбоку от него — большими печатными буквами: БЕТ.
Лучше всего сейчас уйти, — сказала она себе самой. Еще можно что-то спасти. Если он сейчас вернется, я никогда не смогу посмотреть ему в глаза, и Элис окажется права.
Но она уже не могла остановиться и хорошо понимала это. Все зашло уже слишком далеко.
Она подошла к шкафу и потянула за ручку двери, но дверь оказалась запертой.
Она снова поднялась на цыпочки и стала наудачу шарить рукой над дверцей. Вскоре ее пальцы действительно нащупали ключ. Она вставила его в замочную скважину и снова услышала отчетливый внутренний голос: НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО. Она вспомнила сказку о Синей Бороде — о том, что случилось с его женой, когда она отперла запретную дверь. Но было уже действительно слишком поздно. Если она остановится сейчас, то будет потом очень жалеть об этом. Повернув ключ в замке, она открыла дверцу.
У нее появилось очень странное ощущение, что именно за этой дверцей и кроется разгадка того, кто же такой Эд Хэмнер на самом деле.
Ей сразу же бросился в глаза беспорядок, так похожий на него: сваленная в кучу одежда, теннисная ракетка без струн, пара стоптанных теннисных тапочек, старые программки для подготовки к экзаменам и тематические доклады, разбросанные там и сям, рассыпавшийся наполовину пакет с трубочным табаком «Боркум Рифф». Его старая зеленая армейская куртка валялась в самом дальнем углу шкафа.
Она взяла в руки одну из валявшихся там же книг и взглянула на название — ЗОЛОТОЙ СУК. Следующая называлась ДРЕВНИЕ ОБРЯДЫ И СОВРЕМЕННЫЕ ТАЙНЫ. Следующая — ШАМАНЫ С ОСТРОВА ГАИТИ. И последняя, в старом потрескавшемся кожаном переплете, была настолько, по-видимому, древней и плохо Сохранилась, что воняла почти как протухшая рыба. Название книги было вытиснено на коже и почти стерлось от времени — КОЛДОВСТВО. Она раскрыла ее наугад, и ей тут же ударило в нос сильное зловоние, от которого буквально перехватило дыхание. Она с отвращением отшвырнула ее прочь, но запах все равно остался.
Для того, чтобы хотя бы немного вернуть самообладание, она потянулась к хорошо знакомой зеленой поношенной куртке, стыдясь признаться себе в непреодолимом желаний посмотреть, что в ее карманах. Но, подняв куртку, она увидела под ней кое-что еще — это была небольшая жестяная коробка…
Не в силах побороть любопытство, она взяла ее в руки и стала разглядывать с разных сторон, поворачивая ее к себе то одним, то другим боком. Судя по стуку внутри коробки, в ней что-то было. Это была обычная жестяная коробка изпод леденцов, в которых мальчишки хранят свои сокровища. Она прочла на крышке выдавленную надпись «Бриджпорт Кэнди Ко.» и открыла ее.
С самого верха лежала кукла. Кукла, изображавшая Элизабет.
Кукла была одета в платье, сшитое из куска красного нейлона — из куска шарфика Элизабет, потерянного ею два или три месяца назад, когда они ходили с Эдом в кино. Рукава платья были «украшены» кусочками ярко-голубого мха. Такой мох Элизабет видела когда-то на могильных камнях. На голове куклы была тщательно сделанная очень аккуратная прическа. Но волосы — не такие, как у нее. Это были светлые, почти белые льняные волосы, тщательно прикрепленные к голове куклы, искусно сделанной из розовой, цвета кожи резины. Ее же волосы были светло-русыми, но не настолько светлыми, как у куклы, а, скорее, песчаного оттенка. И намного более не то, чтобы грубые, но толстые. Волосы же на голове у куклы были…
ТОЧНО ТАКИМИ КАК, КОГДА ОНА БЫЛА МАЛЕНЬКОЙ ДЕВОЧКОЙ.
Элизабет с трудом сглотнула комок, подступивший от волнения к горлу, и отчетливо вспомнила, как однажды в детстве, как раз в первом классе, им всем раздали маленькие игрушечные детские ножницы с закругленными лезвиями, и как однажды на перемене кто-то незаметно подкрался к ней сзади и, воспользовавшись всеобщей шумливой суетой и толчеей, отхватил целую прядь ее волос. Теперь она поняла, кто сделал это — это был тот незаметный маленький мальчик в очках…
Элизабет отложила куклу в сторону и снова заглянула в коробку. Под куклой лежала голубая фишка для игры в покер. На ней красными чернилами был нарисован какой-то непонятный символ — почти правильный шестиугольник. За фишкой следовал старый выцветший от времени газетный некролог, извещавший о гибели мистера и миссис Хэмнер. С фотографии, сопровождавшей некролог, невыразительно улыбались мужчина и женщина неопределенного возраста. Вокруг их лиц были нарисованы точно такие же шестиугольники, как и на фишке, только не красными, а черными чернилами. Под вырезкой лежали еще две небольшие человеческие фигурки, имеющие поразительное, просто пугающее сходство с людьми на фотографии, которую она только что держала в руках. За фигурками лежа…
Вначале она просто не поверила своим глазам. Пальцы ее дрожали так сильно, что она чуть не выронила то, что достала из коробки вслед за фигурками. В эту секунду щелкнул замок открываемой входной двери, но она этого даже не услышала.
Это была масштабная декоративная модель автомобиля, коллекционированием которых очень увлекаются некоторые мальчишки. «Фиат» красного цвета. На решетке радиатора висел крохотный кусочек ткани, посмотрев на который, она сразу вспомнила рабочую куртку Тони, в которой он и погиб.
— Все-таки ты нашла ее, дрянь неблагодарная.
Она вскрикнула и уронила от неожиданности и машинку, и коробку. Все его тайные сокровища рассыпались по полу.
Он стоял в дверях и с ненавистью смотрел ей прямо в глаза. Такого ненавидящего взгляда она не видела еще никогда в жизни.
— Ты убил Тони.
Его лицо растянулось в отвратительной улыбке.
— Ты думаешь, что сможешь доказать это?
— Это не важно, — ответила она, удивляясь спокойствию и твердости своего голоса. — Главное, что я знаю об этом. И я больше знать тебя не желаю! И если ты сделаешь… что-нибудь подобное… еще кому-то, я обязательно узнаю об этом, и уж тогда расплаты тебе не миновать. Я знаю это точно. Его лицо сморщилось точно от боли.
— Так вот, значит, какова твоя благодарность? Я давал тебе все, чего бы ты — ни пожелала. Я давал тебе такое, что не смог бы дать ни один другой человек. Ты была счастлива со мною, и ты не можешь не согласиться с этим.
— ТЫ УБИЛ ТОНИ! — пронзительно закричала она ему прямо в лицо. Он вошел в комнату.
— Да. Но я сделал это для тебя. А что же ты. Бет?.. Ты не знаешь, что такое любовь. Я полюбил тебя с самого первого момента, как только увидел… уже больше семнадцати лет назад. Мог бы Тони сказать такое же о себе? Ты никогда не знала, чего стоит настоящая любовь. У тебя никогда не было с этим никаких проблем. Ты КРАСИВАЯ. Ты никогда не знала, что значит хотеть любви, что значит нуждаться в ней, что значит быть одиноким. Тебе никогда не нужно было искать ее… ДОБИВАТЬСЯ ЕЕ. Все это давал тебе Тони или кто-нибудь другой, который обязательно был бы на его месте. Тебе нужно было только улыбнуться — и все! Его голос стал громче.
— Я не смог бы добиться любви таким способом НИКОГДА. Ты думаешь, я не пытался? Все впустую.
