и еще нескольких мужчин, чтобы вплотную заняться их допросом. Минуло уже несколько часов, и Эмилин устало провела рукой по волосам, уже свободным от стягивающего чепца. Земляной пол в комнате был покрыт настилом из соломы и сена, и девушка в задумчивости ворошила травинки носком своего башмака.
— Мэйзри, — наконец проговорила она, — там, на холме, ведь стоял Черный Шип, правда?
Мэйзри прислонилась головой к стене. Темные круги под глазами придавали ее лицу усталое и печальное выражение. Вздохнув, она потерла рукой лоб.
— Да, миледи, это был именно он.
— Что же происходит в вашей долине? Мэйзри снова вздохнула.
— Три года назад лорд Уайтхоук стал требовать с жителей деревни уплаты каких-то штрафов, которых ему никто не должен. Мы здесь все — арендаторы у монастырей. Монахи возбудили иск против графа, но суд вовсе не спешит рассматривать дело.
— Так вы платили штраф Уайтхоуку?
— Конечно же нет. Но тех, кто сопротивлялся, граф постоянно донимал. Горели амбары и дома. Нам еще повезло гораздо больше, чем другим. За год мы лишились всего лишь хлева и нескольких цыплят. А некоторые решили уйти отсюда совсем, бросив хозяйство и скот. Это лишь доставило лишние заботы и хлопоты тем, кто остался.
— А как же шериф и король? Они ничего не предпринимают? Неужели графу все это сходит с рук?
Мэйзри устало и даже как-то равнодушно пожала плечами.
— У монархии плохие отношения с монастырями. Несколько лет назад король Джон и его шерифы пытались выдворить монахов-бернардинцев из Йорка, но Папа Римский приказал прекратить преследования. Король не из тех, кто способен простить обиду, и теперь и он, и шерифы предпочитают смотреть сквозь пальцы на войну Уайтхоука с монастырями.
Мэйзри встала, чтобы подкинуть в огонь хворосту.
— Но вот уже больше года жителям долины живется легче. И это благодаря защите Зеленого Рыцаря.
— Защите? Но все же страшно боятся его!
— Да, конечно, это так. Черный Шип и Элрик, а теперь и еще несколько мужчин по очереди изображают это чудовище. Благодаря этому они могут появляться часто и в разных местах, пугая людей Уайтхоука. И , похоже, что сам граф верит в эту детскую сказку. Появления Лесного Рыцаря убедили и его, и его охрану, что долина заколдована, населена призраками и чудовищами.
— Трудно поверить, что таким образом удается держать их на расстоянии.
— Тот, кто сам творит зло, постоянно ожидает зла и от других, милая. Уайтхоук так запугал своих воинов, что они уже готовы поверить во что угодно.
Железной кочергой Мэйзри помешала пылающие угли.
— Сердце графа исполнено зла. Мне кажется, что теперь он уже боится за свою душу.
Подруга внимательно взглянула на Эмилин.
— Рассказывают, что много лет назад он убил даже собственную жену. Вы об этом знали, когда убежали от него?
— Слышала разговоры, — коротко ответила девушка.
— Да, кроме него самого, никто не скажет этого наверняка. Он наделал немало бед в своих землях, а теперь и у нас здесь. И многих убил — и во время битв с французами, и позже. Может быть, злодеяния тяготят его, и он боится расплаты. Наверное, считает, что этот демон хочет унести его душу в ад.
— Он совсем не ест мяса. Говорят, что это покаяние.
Мэйзри с любопытством взглянула на подругу:
— Сказать правду? Меня вовсе не удивляет, что граф ищет очищения и отпущения грехов.
— Но почему же тогда он не хочет добром отдать эти земли монастырям и этим обеспечить покой своей душе?
— Да просто потому, что он невероятно жаден.
Жадность побеждает в его сердце даже чувство вины. Слишком хорош и жирен кусочек, и слишком сильно искушение захватить его.
— Боже милостивый! Я просто обязана вырваться из рук этих Хоуквудов! — покачав головой, проговорила Эмилин. — Но невозможно окончательно от них избавиться, пока мои дети в Хоуксмуре!
Мэйзри нежно сжала руку подруги.
— Бог поможет вам в ваших праведных делах, миледи. Он позаботится о вас.
Эмилин грустно и потерянно рассмеялась.
— Не знаю, я сама или Бог, но это сделать необходимо.
Отпустив руку девушки, Мэйзри повернула голову.
— Смотри-ка! Элрик возвращается! — Быстро вскочив, она подбежала к двери и отперла ее.
Своей огромной фигурой Элрик занял весь дверной проем. Мэйзри с такой пылкой нежностью прильнула к нему, что Эмилин невольно отвела взгляд, чтобы оставить их вдвоем. Элрик долго держал жену в объятиях, прежде чем войти в комнату.
— Ты не пострадал? — с удивлением и радостью в голосе спросила Мэйзри.
— Я в порядке, женушка! Хотя я не сказал бы того же о Шавене и его отряде. — Он рассмеялся, но в смехе этом слышались странные нотки — нотки боли. Подошел к очагу и хотел присесть, но едва не упал при этом. Брови Мэйзри тревожно насупились.
«Бедняга, — подумала Эмилин, — он, должно быть, серьезно ранен». Один глаз заплыл, на щеке и губе засохла кровь, горло все расцарапано. Кожа его осталась зеленоватой от плохо вытертой мази.
— Ну-ка, признавайся, что с тобой! — потребовала Мэйзри. Элрик только ухмыльнулся в ответ на ее настойчивость. Лицо его, несомненно, выглядело очень усталым, но темные глаза были веселы и приветливы.
— Скоро все узнаешь. Приветствую вас, моя госпожа! — обратился он к Эмилин, вытягивая руки перед камином.
— Я рада видеть тебя свободным и веселым, Элрик, — ответила гостья. А Мэйзри отправилась в соседнюю комнату, чтобы принести лекарства для мужа. Заметив, что входная дверь осталась открытой, Эмилин встала, чтобы закрыть ее.
Дверь не поддавалась. Выглянув на улицу, девушка испугалась, увидев высокую мужскую фигуру в плаще и капюшоне.
Капюшон откинулся, и показалось лицо Черного Шипа.
— Можно мне войти, миледи? — тихо спросил он. Взгляд его остановился на лице девушки — он как будто касался ее глаз, губ, волос. Эмилин вспомнила вечер накануне, их страстные объятия и поцелуи, неожиданную холодность, с которой они расстались, и жарко покраснела. Она неподвижно стояла, не отрывая глаз от этого любимого лица — просто была не в состоянии двигаться.
Их руки соприкоснулись на ручке двери, и он накрыл своей ладонью ее пальцы. Это пожатие всколыхнуло все ее чувства.
— Эмилин, — тихонько потребовал он, — открой дверь.
— Эмилин, — повторил Черный Шип. Ему так нужно было поцеловать ее! Но девушка в волнении отвела взгляд и убрала руку, отступив на шаг, чтобы впустить гостя. Она плотно закрыла за ним дверь и заперла ее на засов.
Черный Шип вошел, снял плащ и повесил его на крючок у двери. Потом присел у огня рядом с Элриком. Эмилин уселась на низенькую скамью — почему-то это, такое простое ее движение заставило сердце мужчины забиться сильнее. Ощущая ее близость, он хотел повернуться, чтобы видеть ее, но заставил себя сидеть неподвижно.
И выражение лица Эмилин, и то, как она держала себя с ним, выдавали еще не прошедшую боль вчерашней разлуки. Черный Шип тяжело вздохнул и провел уже согревшейся рукой по лицу — как будто стирая усталость и волнение такого трудного дня. Да и вообще эти несколько недель, которые он провел рядом с девушкой, изрядно утомили его постоянной необходимостью самоконтроля. Одному Богу известно, как трудно было ему уйти сегодня ночью! Удержаться от соблазна обнимать и обнимать ее! Его страсть и
