— Что ж, вы победили, моя госпожа, — наконец произнес Джиан. — Я буду с вами. Но позаботьтесь, чтобы ваши победы впредь не доставались вам так дорого. Может оказаться, что вы купите поражение.
Она замерла в глубоком реверансе. В кольцах на ее пальцах заиграл обворожительный свет солнца.
— Как скажете, Джиан. Я с нетерпением буду ждать начала нашего путешествия.
Кара упаковывала вещи. Все случилось так быстро. Они уезжали, все ехали домой, а она оставалась здесь. Она убеждала себя, что рядом с ней будет Гай. Но все же ей было страшно. Весь дом был в полном беспорядке и смущении. Тюки и сундуки относили вниз. Они должны успеть выехать до захода солнца. Когда Кара соберет все вещи из спальни принцессы и проследит, чтобы их погрузили, ее обязанности будут окончены.
Ей не хотелось ждать, пока ее госпожа вернется с аудиенции у короля. Она ушла к Гаю. Ему было поручено доставить лошадей в один из замков где-то неподалеку. У него было письмо, в котором говорилось, что там он будет управляющим конюшен. Это был потрясающий и неожиданный подарок судьбы. Он сказал, что, видимо, ее хозяйка высоко ценит ее, если дала ему столь высокое место, после всего лишь нескольких дней службы. Они теперь могут пожениться благодаря ее щедрости. Им не нужно ждать, пока он устроится в жизни.
Кара была не настолько глупа, чтобы поверить, что принцесса Меланта так любит ее. За этим стояло что-то еще. У Кары было поручение от нее — единственное и не очень трудное. После отъезда принцессы и Джиана, она должна была проследить, что Аллегрето кормит бедного сумасшедшего в заброшенном погребе. Когда она увидит это своими собственными глазами, она напишет госпоже. В письме обязательно должны встречаться три раза слова «Благодарение Богу», чтобы принцесса была уверена в подлинности письма.
Кара думала, что, когда она напишет последнее из трех «Богу», это будет действительно благодарение Богу. Она перекрестилась, произнесла молитву и попросила Его освободить сестру. Вдруг ее охватила странная уверенность, что так и будет. Аллегрето обещал, и, вопреки всему, она верила.
По тому, как Джиан смотрел на нее, она поняла, что он подозревает что-то. Если бы он только не упомянул Аллегрето! Да нет, он просто подумал, что ей не понравилось то, что он говорил так о другом мужчине, когда рядом был Гай.
Она упаковала вещи в сундук, положила несколько земляничных листочков и лепестков роз поверх белья и поспешила вниз, чтобы позвать носильщика отнести сундук. Принцесса приказала, чтобы к ее возвращению все было готово. Но теперь Кара сделала все, что требовалось от нее, и не собиралась оставаться здесь. Она должна была встретиться с Гаем у кузницы, где перековывали лошадей перед путешествием на новое место.
На секунду остановившись на лестнице, Кара стала представлять себе, какая может быть жизнь без принцессы, Джиана и Аллегрето. Без того, что каждое слово будет услышано и истолковано. Завтра в это время их уже не будет здесь. Она будет почти одна на чужой земле, но их всех не будет.
Ее сердце наполнилось радостью. Она вздохнула, думая о Гае, и поспешила по лестнице вниз.
Внизу ее ждал Джиан. Он стоял у открытых дверей, глядя на реку. Он обернулся:
— Донна Кара, — сказал он улыбаясь. — Замечательно! Вас-то я и жду!
Глава 26
Она думала, не броситься ли ей в реку. Затем — не позвать ли на помощь людей на корабле, который проплыл мимо них. Затем она решила, что просто ничего не скажет, будто не узнает места. Она перебрала все возможности, но, в конечном итоге, ни на что не решилась, и только расплакалась.
Она не умела врать. Никогда этого у нее не получалось как следует, а имея дело с Джианом, нечего было и думать о лжи. Джиану понадобилось только пробормотать «твоя сестра», и она выложила ему все, что знала, обо всем, что он хотел узнать. «Гай», — пробормотал он, и она послушно пошла с ним без возражений или мольб, как кролик, уносимый волком в свое логово.
Он убьет бедного сумасшедшего рыцаря, который так влюблен в Меланту. Она не хотела допустить этого, и сделала последнюю отчаянную попытку сопротивления у небольшого старого каменного причала, полузаросшего тростником. Но он просто сжал ее горло и стал так сильно давить, что она не могла больше выдержать из-за боли и страха. Задыхаясь и заглатывая воздух, она выползла из лодки и повела его по тропинке в тростнике.
Дверь, ведущая в коридор пивоварни, оказалась не запертой и была слегка приоткрыта. У Кары вдруг возникла шальная надежда. Она уже набрала в легкие воздуха, чтобы закричать, но в этот момент на ее рот легла рука Джиана. Другой рукой он тихо погладил ей шею.
— Тихо, — прошептал он ей в самое ухо. — Будь так добра, не губи себя. Дверь открыта, значит, он бежал?
Она затрясла головой.
— Значит здесь еще кто-то есть. Принцесса? Она облизала губы и снова покачала головой.
— Твой англичанин?
Кара опять затрясла головой. В этот момент наружу из-за двери донесся голос Аллегрето. Его издевательский смех.
Джиан не двигался и продолжал держать ее за шею. Он повернул голову. Да, ленивые интонации говорившего бесспорно выдавали Аллегрето. Но, тем не менее, Джиан сдавил ей горло и прошептал:
— Кто это?
Затем он неожиданно толкнул Кару сквозь дверь. Она упала на колени, раздирая ладони в кровь, и завизжала. Джиан быстро шагнул мимо и, схватив ее, потащил за собой.
— Аллегрето! — закричал он в диком ожесточении, в котором слышалась боль. Звук его голоса загремел в коридоре и, отразившись, возвратился к ним. Дверь в саму пивоварню была приоткрыта. Он пнул ее и вышел на площадку, откуда открывался вид на большой подвал. Там, рядом с колодцем, сидел Аллегрето. Сумасшедший рыцарь был прикован за руку к стене.
— Аллегрето! — прошептал Джиан.
В своей безумной надежде Кара рассчитывала, что Аллегрето услышит из-за приоткрытых дверей их приближение и убежит, но он не двигался, по-прежнему сидя на краю колодца и глядя на воду. Из его онемевших пальцев выпала кожура апельсина и, упав в воду, поплыла, качаясь по ней. Яркое пятно на поверхности большой черной луны.
Джиан тихо произнес: — Посмотри на меня. Аллегрето не двинулся. Он закрыл глаза.
— Не сделаешь даже этого для меня? Даже такой малости, когда я прошу тебя об этом, мой сын? — Его губы сжались, и стали видны зубы. — Мой сын. Посмотри на меня.
Аллегрето поднял голову. Он увидел Кару. Из его горла вырвался тихий стон: слабый, как вздох.
— А теперь встань.
— Мой господин…
— Молчи. Я не желаю слышать твоего голоса. Встань.
Аллегрето поднялся. У него был и меч, и кинжал, но он даже не дотронулся до них. Он встал, а затем, как подкошенный, рухнул на колени.
Джиан обернулся к Каре. Грациозным жестом он указал ей, чтобы она спускалась. Она двинулась вниз, продолжая давиться слезами. В абсолютной тишине, наступившей теперь, эти сдавленные звуки казались громкими рыданиями. Джиан подвел Кару к своему коленопреклоненному сыну.
— Донна Кара, взгляните на великую любовь, — сказал Джиан. — Великую, так как ради вас он предал своего отца. И ради вас он покончил с собой.
— О нет! — забормотала она. — Нет!
— Нет? Так это не ради вас? Но это так. Посмотрите, как он глядит на вас. Вы хороши, не прекрасны, но привлекательны. Такой невинный взгляд… и вот его сердце уже готово к предательству. Забота о твоей
