поцелуя это место бешено запульсировало, и все ее тело содрогнулось. Его язык направился к самой чувствительной точке.., и задержался там, помедлил, пока она не испустила жалобный вздох и не выгнулась навстречу этому волнующему прикосновению с лихорадочным шепотом:
– Да, да, пожалуйста, именно здесь…
Волна наслаждения взметнулась, поднимаясь все выше и выше, с приливной силой, которую тело не могло удержать в себе. Отчаянно вскрикнув, она потянулась вниз и еще теснее прижала его темноволосую голову. Восхитительные содрогания вырвались на свободу и прокатились по ее телу долгими замирающими, преображающимися в тепло кругами.
Опьяненная после любовной истомой, Тася удовлетворенно вытянулась, и в то же мгновение Люк надвинулся на нее.
Она обвилась вокруг его крепкого тела и потянулась к его мужской плоти, нежно обхватывая пальцами всю ее твердую длину. Он застонал, 'одним толчком мягко скользнув в ее набухшую глубину, и она радостно сомкнулась вокруг него.
Тася всхлипнула и сплела руки у него на спине, жадно стремясь ощутить сладостную тяжесть его тела, нести бремя давящей ее силы. Но он старался удержать свой вес на локтях, бормоча:
– Я могу раздавить тебя. Ты такая маленькая и хрупкая.., словно косточки у тебя полые, как у птички…
Его пальцы нежно обводили контуры ее ребер, он целовал ее груди и смуглую гладкость ложбинки между ними.
– Когда я чувствую твою ответную страсть.., когда ты стремишься привлечь меня ближе, теснее.., я чуть не схожу с ума, почти не контролирую себя и с трудом сдерживаюсь, чтобы не причинить тебе боль.
– Не сдерживайся, – задыхаясь, просила она, вздымаясь навстречу каждому его пронзающему выпаду. – Я не сломаюсь.
Но он не терял голову, даже когда ее руки требовательно гладили его спину и бедра, а зубы нежно сжали его плечо.
Сладкое забвение накатило лавиной на обоих разом и слило их в едином обвале наслаждения, бездумного и беспредельного.
Следующие несколько часов они провели в огромной дубовой постели с массивными резными столбиками, поддерживающими балдахин и необъятные голубые занавески. Но любовь не только приносила наслаждение, она вызывала ужасный аппетит, и они совершили набег на кладовую. Поев фруктов, сыра и кексов, они снова забрались в постель. Тася, зацепившись пальцами ног за матрас, постаралась вытянуться, но все равно не достала до его другой стороны.
– Кровать слишком большая, – пожаловалась она, перекатываясь по белым простыням и улыбаясь Люку. – Я в ней все время теряюсь.
Он засмеялся и подхватил ее на руки.
– А я буду тебя все время отыскивать.
Обвив его шею руками, она устроилась у него на коленях и прижалась щекой к щеке.
– Мне нравится быть распутной, – наивно сообщила она. – Неудивительно, что многие женщины предпочитают быть любовницами.
– Ты считаешь, что ты теперь ею стала? – Он целовал ее в шею.
Она смущенно заглянула в смуглое лицо и покраснела.
– Я.., я не настолько самонадеянна, чтобы считать, что займу место леди Харкорт.
– Мы с Айрис больше не связаны друг с другом. Я ездил вчера в Лондон, чтобы проститься с ней.
Тася настороженно вздернула брови:
– Почему?
– Айрис хотела большего, чем я мог ей предложить, а я был слишком эгоистичен и удерживал ее около себя дольше, чем следовало. Теперь она свободна и может выйти замуж за одного из своих поклонников, которые ухаживали за ней годами. Я не думаю, что это потребует много времени.
– А как насчет тебя? – Тася начала осторожно съезжать с его коленей. – Ты захочешь найти новую любовницу ей на смену?
Люк зажал между плечом и локтем ее талию, удерживая на прежнем месте, и честно признался:
– Я не люблю спать один. Полагаю, что легко найду кого-нибудь вроде Айрис и вновь погрязну в привычном блуде.
Эти слова вызвали у Таси ревнивую боль, и она насупилась и замолчала, зная, что у нее нет права возражать.
Люк усмехнулся, легко читая ее мысли.
– Но с другой стороны, – мягко прошептал он, – возникает вопрос, что делать с тобой.
– Я могу сама о себе позаботиться.
– Это мне известно. Но может, ты захочешь взять на себя заботу еще о ком-то? И позволить этому кому-то в свою очередь заботиться о тебе?
Тася покачала головой, но сердце ее забилось часто и сильно.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Пришло время нам поговорить. – Его синие глаза не отрываясь смотрели на нее. Он набрал в грудь побольше воздуха. – Тася.., я хочу, чтобы ты стала частью моей жизни и жизни Эммы, Я хочу, чтобы ты осталась со мной навсегда.
Если ты согласна, то ты должна стать моей женой.
Тася высвободилась из его рук и, схватив простыню, укуталась в нее. Она упрямо смотрела куда-то вниз, не в силах поднять глаза, а он продолжал:
– Мне никогда не приходило в голову, что я смогу быть хорошим мужем кому-либо, кроме Мэри. Я не хотел и пытаться… До той поры, пока не появилась ты. – Он коснулся изгиба ее обнаженной спины, провел пальцами по напряженному позвоночнику. – Знаю, что ты не уверена в своих чувствах ко мне. Если бы все было по-другому, если бы у нас было больше времени, я ухаживал бы за тобой со всем доступным мне терпением. А вместо этого я предлагаю тебе совершить прыжок в неизвестность с завязанными глазами и довериться мне.
На одно мгновение Тася представила себе, как это было бы прекрасно: делить с ним дом, жизнь.., просыпаться рядом с ним каждое утро… Но видение это сразу же рассеялось, оставив в душе ноющую пустоту.
– Если бы я была другой, я бы сказала «да», – ответила она несчастным голосом.
– Если бы ты была другой, я не желал бы тебя.
– Мы толком не знаем друг друга.
– Я сказал бы, что последние двадцать четыре часа стали весьма обещающим началом.
– Сколько раз я буду снова и снова объяснять тебе?! – В ее голосе звучало отчаяние. – Ты меня не слушаешь. Я совершила ужасное преступление. Этого даже Бог не прощает. Каким-то образом когда-нибудь мне придется заплатить за это. Возмездие грядет. А я слишком большая трусиха, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, поэтому я буду убегать, пока оно меня не настигнет.
– Значит, выходит, что Николай Ангеловский служит орудием божественного правосудия? Не думаю. Полагаю, что у Бога есть лучшие средства для наказания грешников, чем рассылать за ними полусумасшедших русских князей. Кроме того, пока не будет каких-либо доказательств, я не поверю, что ты кого-то убила. Я считал бы так, даже если бы не полюбил тебя. Какого черта ты так рьяно обвиняешь себя в преступлении, которого не могла совершить?!
– Ты любишь меня? – спросила Тася в полном изумлении, отбрасывая с лица спутанные волосы, чтобы внимательно посмотреть на него.
Лицо Люка стало суровым, он вовсе не походил на человека, поглупевшего от любви.
– А что, по-твоему, я пытаюсь тебе втолковать?
Она ошеломленно засмеялась:
