Несмотря на свое американское происхождение, диско стало все более и более влиятельным именно в европейском обличии. Диско-бизнес в Европе перерос уровень чисто музыкального бизнеса, включившись как составная часть в экономику ряда стран. Так, например, деятельность шведской группы 'ABBA' была тесно связана с фирмой 'Volvo', а также с нефтяными компаниями. Дело создания диско- продукции стало адекватным дизайну в его высшей стадии развития – то есть социальному проектированию. Такие группы, как 'ABBA', 'Boney M' или 'Convention' являются типичным продуктом, полученного в результате тщательного изучения и прогнозирования тенденций изменения спроса на развлекательную музыку.
Особую роль в популяризации диско среди белой аудитории сыграл фильм 1977 года 'Лихорадка в субботу вечером' (Saturday Night Fever). Музыку к этому фильму написала группа австралийского происхождения 'Bee Gees', ставшая после этого надолго популярной как в США, так и во всем мире. Фильм имел колоссальный успех, способствовал разжиганию диско-страстей и принес известность его участникам, в первую очередь Джону Траволте, сыгравшему главную роль. В картине хорошо просматривается, чем является дискотека в бедном квартале Нью-Йорка для простых рабочих и служащих, приходящих туда по субботам, чтобы поучаствовать в танцевальном марафоне и хоть на время забыть о серости своего существования.
Постепенно популярность диско распространилась и на детей, когда стали открываться дневные дискотеки для так называемого 'поколения пепси' – для детворы, катающейся на роликах. Но вот осенью 1979 года в США почувствовались первые признаки спада эпидемии. Газета 'Wall Street Journal' в большой статье проделала анализ ситуации с дискотеками, радиостанциями и фирмами грамзаписи, придя к выводу об ослаблении интереса к диско. Одной из причин этого стало пресыщение однообразной, бессодержательной музыкой, другой – резко отрицательная реакция на диско приверженцев рок-музыки, как слушателей, так и музыкантов. Реакция проявлялась по-разному: от писем в газеты до активных антидиско-демонстраций. Так, летом 1979 года в Чикаго, бывший диск-жокей, потерявший работу на радиостанции в результате переориентации ее на музыку диско, организовал массовую акцию протеста на стадионе во время бейсбольного матча. Семь тысяч рок-фанатов выскочили на поле стадиона в перерыве между таймами и уничтожили принесенные с собой дископластинки. Второй тайм футбольного матча не состоялся.
Музыка диско сыграла странную роль в дальнейшей судьбе рок– и поп-музыки. Прежде всего, она была как бы впитана практически всеми известными направлениями, в результате чего появился ряд суррогатов, являющимися, по сути дела, сильно разбавленными растворами своих оригиналов – диско-джаз, диско-рок, диско-фанк, диско-классика, техно-диско и т.д. Такое слияние не только разбавляло суть любого вида музыки, а чаще всего просто их опошляло, делая музыкой для дураков. В то время это было видно сразу, но только сейчас, спустя более двадцати лет со времени появления диско, стало явным еще одно пагубное влияние этого изобретения. По моему мнению, диско стало одной из главных причин того, что за отрезок времени длиной около пятнадцати лет в области поп– и рок-музыки не возникло ни одного нового направления, ничего такого, что можно было бы назвать своим термином и рассматривать как нечто, имеющее свои отличительные особенности. Ведь процесс возникновения новых и новых направлений, начиная с буги-вуги, ритм-энд-блюза, рок-н-ролла, твиста, биг-бита, британского блюза, соул, фанки, многочисленных рановидностей рок-музыки, рэггей, брейка, рэпа, музыки панков, техно, новой волны, нью-эйджа и того же диско, шел непрерывно, выдавая следующий продукт с периодичностью раз в пять лет, максимум. Но после 1982-83 годов принципиально нового в современной молодежной музыке не наблюдается. Появляются иногда новые слова, типа 'эсид-джаз' или 'рэйв', но это лишь слова. Ничего нового в музыкальном смысле за ними не стоит. Может быть, в недрах субкультуры давно созрело множество новых идей, но для воплощения им необходимо прорваться на поверхность, пробив толстый слой диско-масс-культуры. Современная культура, не только музыкальная, напоминает мне старое озеро с заросшей, затянувшейся поверхностью, через которую пробиться из-под воды на свежий воздух довольно трудно. Для этого недостаточно иметь талант и высокопрофессиональный продукт, нужны еще дополнительные возможности – большие деньги, связи, наглость. Тем более, что все эти качества имеются у тех, кто контролирует непроницаемость этого самого слоя, – у представителей машины поп-бизнеса, которая с течением времени усовершенсвовалась и сбоев почти не дает. Вот и получился настоящий 'застойный период' в поп-музыке, как жизнь в СССР при Брежневе.
Диско вполне логично сравнить с гипнозом, которому добровольно поддавались те, кто подсознательно искал ухода от проблем, стремясь к иллюзии красивой и модной жизни. Гипноз не такая уж загадочная штука, как думают многие. Одно дело, когда настоящий гипнотезер-экстрасенс усыпляет людей внушением на расстоянии, молча, за счет своей воли. Другое – когда ученые-психологи, исследуя механизмы высшей нервной деятельности у животных и людей, усыпляют их в лаборатории простым механическим способом, ничего не внушая. Да и что можно внушить курице или кролику. Им просто дают смотреть на равномерно мигающий источник света или слушать монотонно прерывающийся звук. Отсюда и притягательность диско, где монотонность игры бочкой на каждую четверть такта практически усыпляет человека, как курицу, но не в физическом, а в каких-то других смыслах. Усыпляется чувство реальности, реального осознания и самооценки себя самого. Дискотека – это замечательная среда для самообмана, сродни наркотикам, которые, кстати, нередко являются негласным приложением к такому виду отдыха.
Наблюдения за поведением молодых людей в современных дискотеках навели меня на печальные мысли. Когда я был старшим школьником, в 1951-53 годы, то основным местом проведения времени, встреч с друзьями, 'кадрежа' девушек и просто 'тусовки' были 'танцы', не считая вечеринок на 'хатах' и 'прошвыривания' по 'Бродвею'. Танцы проходили на школьных и институтских вечерах, среди своих, а также на специальных танц-площадках, то есть в специальных залах, куда надо было ехать, покупать билет, и вливаться в толпу незнакомых молодых людей, с перспективой нарваться в конце вечера на драку. Так вот, обстановка на танцах была характерна, прежде всего тем, что самих видов танцев было много и разных, и все их, при необходимости, надо было уметь танцевать. Были танцы официально разрешенные и даже навязываемые, типа вальса, вальс-бостона, польки, па-де-граса или па-де-патинера. Их танцевали послушные комсомольцы и пионеры. Были и полузапрещенные танцы, к которым относились танго и фокстрот. В школах они почти не разрешались, а в институтах иногда исполнялись, но не часто. Особый интерес вызывали 'стильные' танцы, отчего и молодых людей, владевших ими, стали обзывать 'стилягами'. Это были, непонятно как проникшие к нам через 'железный занавес', и сильно видоизмененные американские 'буги-вуги', 'джиттер баг' и 'линди хоп'. Но мы их называли по-своему – 'канадский', 'атомный' или 'тройной Гамбургский'. Кто придумал эти названия, да и сами телодвижения, никто не знает. Но танцевать их надо было уметь, а главное – надо было рискнуть, ведь за сам факт публичного исполнения стильных танцев выгоняли из комсомола, из школы, а то и из института. Найти себе партнершу для танцев 'стилем' было чрезвычайно трудно, ведь 'чувих' было намного меньше, чем 'чуваков', так что частенько танцевали вместе два приятеля, и это не осуждалось и не вызывало намеков на 'голубизну', о ней тогда просто ничего не знали. Для беспрепятственного исполнения стильных танцев в Москве устраивальсь нелегальные вечера отдыха в снимаемых специально малозаметных Домах Культуры. Нанимался подпольный джаз-бэнд. Там собирались только 'чуваки' и 'чувихи', и делали, что хотели, но мероприятие было рискованным, поскольку нередко кто-то доносил и налетала облава с 'раковыми шейками'. Разбегались кто куда. Иногда дело заканчивалось большими неприятностями, особенно для организаторов. И все это было из-за танцев.
К 90-м годам такие понятия как 'танцы' и 'дискотека' стали просто несопоставимыми. На танцы ходили, чтобы пообщаться, познакомиться, танцевали только парами и только в том случае, когда умели танцевать, причем много самых разных танцев. В дискотеку часто ходят в одиночку, танцуют в одиночку, уходят в одиночку. Танцуя, двигаются, чаще всего, стоя на месте, как нравится, как умееют. Да и специального умения на требуется, партнер не обязателен, разнообразие в музыкальном фоне незначительное. Но главное различие даже на в этом, а в психологической подоплеке. В послевоенные танц-залы времен боббисокеров, на рок-н-ролльные балы середины 50-х, на психоделические хэппенинги калифорнийских и лондонских хиппи конца 60-х, на сборища брейк-дансеров начала 80-х, приходили самые активные, самые ловкие и энергичные представители своего поколения, реализовавшие свое превосходство перед остальными в танце. Но как показала жизнь, толпа подолгу не могла терпеть такую
