Я перевожу Бобу, он закрывает глаза и отрубается.
18/08/2000, 19:33
Самолет едет по полосе. Анна говорит:
— Давайте, я вас подвезу. Вам в какую гостиницу?
— «Мурманск».
— Почти что по дороге.
Выходим на летное поле. Холод собачий. Я не подумал, что Мурманск севернее Москвы, и полетел в одной рубашке.
Идем мимо облезлого здания аэропорта к стоянке. Сквозь асфальт пробивается чахлая трава. Автостоянка — на отшибе, выглядит пустынно.
— Сейчас будет прикол, если машину угнали, — говорит Анна и улыбается.
Машина на месте — почти новая «десятка». Мы садимся. Боб немного протрезвел. Он спрашивает меня:
— А где поляки?
— Откуда я знаю, где поляки? И зачем они тебе?
Анна говорит:
— Только я должна вас предупредить — я еще неопытный водитель, поэтому езжу всегда по правилам. А там есть одно место, где все едут с превышением, и кто сзади, на меня злятся.
За окнами — холмы и желтеющие деревья. Боб спит, Анна старательно ведет машину.
Сзади кто-то долго сигналит. Нас обгоняет добитый «фольксваген», водитель показывает «fuck».
— Ну вот, я же вам говорила…
Въезжаем в город. Замусоренные улицы, пятиэтажки с облупившейся краской. Нелепо одетые люди. Здесь, наверное, жутко скучно.
Останавливаемся у гостиницы. Снаружи — обычная кирпичная пятиэтажка. Анна пишет на бумажке свой телефон.
— Только это — рабочий. Домашнего у меня нет. Нужно сказать, чтобы позвали Анну из отдела финансов.
Я кладу бумажку в карман. Анна по очереди протягивает нам руки.
— Ну, приятно было познакомиться. Звоните, если будет время.
Боб дежурно улыбается своей «западной» улыбкой.
18/08/2000, 21:02
Поднимаемся в номер. Совковая тумбочка, две кровати с мятыми покрывалами. Зато в ванной — импортный унитаз и смеситель.
— Я ожидал, что будет хуже, — говорит Боб.
— Ты всегда ожидаешь хуже.
— Давай сегодня никуда не пойдем. Начнем завтра с утра.
— А сегодня и идти некуда, сейчас стемнеет.
Я включаю телевизор. Новости. «Курск». Спасательные работы осложняются плохими погодными условиями.
Боб не понимает русского и начинает болтать.
— Наши английские журналисты — говно и хуесосы. Есть только один хороший — он на пресс- конференции спросил у Блэра: «Почему вы так радушно принимали Путина, который замарал себе руки чеченской кровью?»
— А чем твой Блэр лучше Путина?
— А я не говорю, что лучше. Одинаковые подонки.
— Нет, говоришь. И вообще, какое вам — англичанам — дело до того, что происходит в Чечне, а? Вам что, Северной Ирландии мало? Хули вы всюду лезете?
— Северная Ирландия — часть Соединенного Королевства.
— А Чечня — часть России.
— Ничего подобного. Россия просто пытается подчинить ее, а Чечня ведет освободительную борьбу.
— Слушай, ты полтора года в России, а еще не научился говорить по-русски. Но зато ты уверен, что понимаешь то, чего мы не понимаем. А мы все, по-твоему, дураки, да?
— Нет, но в России нет такой долгой демократической традиции, как на Западе…
— Засунь ты в жопу свою демократическую традицию…
— …и вы еще не осознали ценности гражданского общества.
— А ты уверен, что оно нам нужно, ваше гражданское общество?
Я больше не хочу с ним разговаривать. Выключаю телевизор, сбрасываю шмотки и ложусь. На белом пододеяльнике несколько зашитых дырок.
Боб говорит:
— Я пойду в бар.
— Хорошо. Ключ только один, пусть останется у меня. Постучишь, когда вернешься. Боб выходит, хлопнув дверью. Я засыпаю.
Звонок телефона. Просыпаюсь, хватаю трубку.
— Алло?
— Добрый вечер. Извините за беспокойство. Не хотите ли познакомиться с симпатичными девушками?
— Иди в жопу.
Бросаю трубку, поднимаюсь и иду в туалет поссать. За входной дверью шум.
— Джон, дай мне еще пятьдесят долларов, — говорит женский голос.
Я ложусь.
19/08/2000, 8:35.
Боб еще спит. Он приперся в четыре утра, пьяный в жопу. Я трясу его за плечо.
— Пошли завтракать.
Спускаемся в кафе, берем себе по яичнице-глазунье с сосисками. Худая прыщавая девушка лет восемнадцати собирает со столиков грязную посуду.
— Скажи ей, что если она поднимется сейчас со мной в номер и отсосет у меня, я дам ей пятьдесят баксов, — говорит Боб.
— С чего ты взял, что она пойдет? Она не проститутка, она здесь официанткой работает. Насчет проституток никаких проблем — мне вчера три раза звонили.
— Меня проститутки не интересуют. Хочу с этой.
— Нет, ты объясни — с чего ты взял, что она у тебя возьмет?
— Пятьдесят баксов — большие деньги. Она здесь столько зарабатывает за месяц.
— Не буду я ей такое предлагать, хочешь — сам и предлагай.
Доедаем, поднимаемся в номер. Я сажусь на телефон. Чтобы попасть в Видяево, откуда ушла лодка и где сейчас родственники подводников, нужно специальное разрешение из генерального штаба, из Москвы. Для этого нужно отправить туда запрос по факсу. Насти в офисе нет — воскресенье. Придется отложить на завтра.
— Ну что, поехали на вокзал? — спрашивает Боб.
— А что там делать? Давай лучше останемся, посмотрим по телевизору, как разрезают лодку. На РТР прямая трансляция.
— Нет, это все ерунда, это будет на всех каналах. Нам нужны родственники, нам нужно сделать статью «человеческого интереса».
— Ладно, поехали.
Я беру диктофон, Боб — свою навороченную «мыльницу», и мы спускаемся вниз. В баре сидят
