Я включаю «Мумий тролль» — песню про девочку и кота, который кота и «мама, делай меня точно» и «нас с тобой твой друг не увидит вместе», и «круизер», который смотрит в небо своими беспомощными колесами…
Мы сидим за столом. Это — мой письменный стол, а сегодня еще и обеденный. Я говорю:
— Ты знаешь, почему мне понравилась эта группа? Потому что это как бы про нас, это тот самый мир, в котором мы живем. Я узнаю себя в нем.
Она улыбается. За окном продолжается вечерняя жизнь, дети играют в войну или в футбол или просто бегают по двору и визжат, воют сигнализации на машинах, потому что пробегающие мимо дети заводят их, старухи у подъездов обсуждают последние сплетни.
— Странный ты какой-то, — говорит она. — Нет, я не говорю, что это плохо, мне по-своему нравится даже… Но ты мало говоришь и мало про себя рассказываешь и… ну, так не ведут себя с девушкой, ты это понимаешь?
Она хохочет и я тоже, мне дико смешно, потому что я действительно не знаю, как себя вести с девушкой и даже если бы не был влюблен, все равно не знал бы.
Потом я говорю:
— Нет, почему это я — странный? Это они все странные и живут в каких-то клетках, в которые сами себя загнали, просиживают вечера и выходные у телевизора с бутылкой пива и радуются, что у них есть это пиво, а на все прочее наплевать и наплевать на то, что, на самом деле, все по-другому и ненормальных всяких слишком уж много стало, которые не хотят жить вот «нормально».
— Нет, ну а что плохого в том, чтобы иметь нормальную работу и нормальную квартиру, и чтоб хорошая семья и все остальное и…
— Давай лучше выпьем, чем все эти серьезные разговоры. Зачем это нужно, а?
— Да, ты прав, зачем все это нужно, лучше пусть…
Водки больше нет, и денег нет ни у меня, ни у нее. Мы идем гулять, обнявшись, и искренне верим, что нас не убьют по ошибке или от скуки какие-нибудь злобные хулиганы, не только не убьют, но и угостят сигаретами. Так и выходит на самом деле. Мы прощаемся с пьяными хулиганами, улыбаемся и говорим ненужные благодарности, ненужные потому, что они пьяные и забудут о нас, как только мы отойдем, а мы забудем о них.
Мы садимся на скамейке под навесом остановки, на которой сейчас никого, и целуемся. На дороге — ни одной машины. Слышно, как поют птицы, но непонятно, где они, потому что деревья все далеко.
Послесловие/комментарии
«Понедельник»
Рассказ написан в феврале — марте 2001 года, через несколько месяцев после переезда в Москву и отражает мои впечатления от столично-офисной жизни, которые потом появляются и в рассказе «Офис» и романе «Плацкарт».
«Праздник строя и песни»
В 99-м году я написал текст под названием «Школа» — он состоял из рассказов, соответствующих каждому классу с первого по десятый, плюс выпускной вечер. Что-то из последних классов вошло потом в роман «Школа», остальное отправилось в мусорку, кроме «Четвертого класса», из которого летом 2001-го и получился «Праздник строя и песни». Он был опубликован на каких-то сайтах и в странном журнале «Наша улица», который давно уже не издается. Материал, в общем, автобиографический — помню, как задрали меня все эти «праздники строя и песни» каждый год перед 23-м февраля.
«Метро»
Рассказ 2000-го года. Первая попытка написать текст от имени кого-то, с кем себя не идентифицирую — в этом случае, девушки. Текст довольно долго висел в одном из многочисленных онлайновых журналов со сложным Интернет-адресом.
«На трубах»
Один из самых любимых моих рассказов. Написан в начале августа 2001-го и потом публиковался на сайтах и в «Нашей улице» вместе с «Праздником…» В «Гопников» я его не включил, решил, что он не вписывается по настроению, слишком лирический и ностальгический. Кстати, один чем-то похожий рассказ в сборник все-таки попал — «Братишка».
«Убийца»
«Ранний» рассказ — из 1999-го года, наивный, неумелый, но эмоциональный. Нигде не публиковался и не вывешивался. Я его немного поправил и отредактировал в 2005 году.
«1987»
Первоначальное название было «Панки», и написал я этот рассказ в феврале 2000-го года. Переписанный в 2002-м вариант был напечатан в красноярском журнале «День и ночь», а в 2005-м году я его еще раз переписал и поправил довольно жестко. Вот в нем практически ничего нет автобиографического — сплошная фантазия на тему «а что могло бы быть бы, если бы…» Драк с «панками» я в реальности не видел, хоть и слышал про них очень много от моих «основных» одноклассников, которые тогда, в восьмом классе, ездили их «пиздить». Поэтому и не знаю, кто это были такие, откуда приезжали и почему, если они были «панками», праздновали день рождения Гитлера. У девочки-одноклассницы был «прототип», но опять же на уровне «если бы». И она этого, скорее всего, никогда не узнает.
«Продавщица»
Практически автобиографический рассказ о «событиях» одной ночи в июле или августе 1999-го года, записанный через три года после того.
«Ниагара»
2003 год, конец января. Тоже кусочек автобиографии — слегка приукрашенный и «олитературенный». Первое мое столкновение с «реальной Америкой» — дебильно-нищеебским «white trash». Время действия — март 1996-го года. Интересно, где они сейчас — «прототипы» героев? Контактов с ними после не поддерживал. Опубликован в 2003-м году вместе с интервью и еще двумя рассказами в днепропетровском журнале «НАШ» — увы, уже закрывшемся — и в журнале «День и ночь» (Красноярск).
«Весна»
Рассказ 2000-го года, первое название — слишком попсовое — было «Любовь». Чернушно- лирическая зарисовка, «набросок» к «Гопникам». Переписан в 2005-м.
«Таксист (Римэйк)»
Рассказ вызвал наибольший резонанс из всего, что когда-либо висело на моем сайте. Типа, «на фига так делать?» Да, была такая идея — написать рассказы-«римэйки» любимых фильмов. Идея, конечно, эстетская, и я от нее потом отказался, написал только «Таксиста» и «римэйк» еще одного фильма, но настолько «свободный», что от оригинала там ничего вообще не осталось. Это было в 2001-м году. А «Таксист» до сих пор остается любимым фильмом, хотя понятно, что его героя полностью перенести в нашу реальность, конечно, нельзя, только какие-то черты и детали.
«Дорога»
