событиях. Но кроме этой огромной трагедии, затмившей собой все остальные, была еще одна, менее заметная на фоне грозненских событий, но от этого не менее трагичная и ломающая людские судьбы. Для специалистов в военной области она говорила очень многое. Информационные программы, лишь мельком, не заостряя внимания, передали, что в горах, на юге Чечни, боевикам удалось взять в плен около полусотни российских десантников.
Только все, кто имеет хоть какое-то отношение к военной разведке знали, что это были не десантники. Это был армейский спецназ. Его еще называют спецназом Главного Разведывательного Управления Генерального Штаба.
Что могут полсотни спецназовцев? Их, конечно, мало, чтобы взять штурмом, даже взводный опорный пункт, но в определенных условиях и при хорошем руководстве они могут совершить переворот в какой-нибудь банановой республике или борющейся за право называться ею, как, например, Чечня. Тогда почему они ничего не смогли сделать в горах, выполняя задачу по своему прямому назначению? Наверное, пришло время рассказать о тех событиях правду.
Думаю не раскрою военной тайны, назвав настоящие фамилии некоторых участников тех событий, поскольку не стоит скрывать от товарищей по оружию то, что давно известно врагу. Лишь фамилии некоторых участников, продолжающих службу в военной разведке, я привожу с изменениями.
31 декабря 1994 года посадочным способом в горах недалеко от села Комсомольское была высажена группа 22-ой бригады Специального Назначения под командованием майора Холодова с задачей вести разведку путей подхода боевиков из горных районов к Грозному, проведения диверсий (подрыва ЛЭП), постановки засад и минирования дорог.
Неприятности начались сразу же при десантировании с вертолета посадочным способом, потому что во-первых: вертолетчики не пытались ввести в заблуждение чеченцев, скрывая ложными посадками точное место десантирования группы; во-вторых: вертолеты сели совсем не там, где планировалось, из-за чего у группы ушло некоторое время на то, чтобы сориентироваться на местности и определить свою точку стояния; и третье, самое неприятное: группа сразу же была замечена местными жителями, которые не замедлили сообщить в ближайший отдел Департамента Государственной Безопасности Чечни о высадке диверсионной группы федеральных войск.
За неделю до нового года в горах выпал снег, и следы группы, куда бы она ни направилась, не заметить мог разве что слепой. Днем слегка подтаивало, а ночью мороз схватывал железной хваткой все в округе. Снег покрылся ледяной коркой, и продвижение группы стало очень медленным, поэтому нет ничего удивительного, что в скором времени на хвост группе сели сотрудники ДГБ. Теперь уже ни о каком выполнении задания не могло быть и речи. Начались гонки.
Изматывающими личный состав переходами пытались оторваться от преследования, но это было невозможно сделать по нескольким причинам. Нагруженные боеприпасами и взрывчаткой под завязку, не считая теплых вещей и валенок и ватных спальных мешков, люди едва передвигали ноги, а, упав в снег, не могли встать без посторонней помощи. Преследовавшие их чеченцы были у себя дома и шли налегке, отчего имели большую скорость передвижения при меньшей затрате сил. Но больше всего делала невозможным уйти от преследования «бизонья тропа», остававшаяся за группой. Оторвись они хоть на сутки пути, их все равно бы настигли.
На каждом привале командир группы майор Холодов слал в центр радиограммы следующего содержания:
– Ухожу от преследования, выполнение задания невозможно, требую срочной эвакуации!
В первый день ответа на радиограммы не последовало. Затем пришла обескураживающая шифровка:
– Продолжайте выполнение задания, поздравляем старшего лейтенанта Исаакова с присвоением очередного звания капитан досрочно.
Все последующее время переговоры напоминали разговор слепого с глухим.
Группа:
– Требуем эвакуации!
Ответ:
– Продолжайте выполнение задания.
По прошествии нескольких лет после тех событий, с нынешним опытом, я понимаю, что будь майор Холодов похитрее и дай радиограмму об успешном выполнении задания, да еще о дополнительно проведенной засаде, его бы незамедлительно эвакуировали, встречая на большой земле как героя. Никто бы даже разбираться не стал, правда это или нет. Армии нужны были герои, а перед Москвой нужно было прогнуться, поскорее доложив о своих успехах.
Майор Холодов, этого-то как раз и не понимал, а сообщить ему об этом напрямую никто не решался.
В Моздоке заместитель командира по воспитательной работе по кличке Хрюша даже провел по этому поводу собрание, обвинив майора Холодова в пассивности, чуть ли не в трусости.
Когда стало ясно, что от Холодова нужных радиограмм не дождешься, в срочном порядке подготовили еще один отряд из двух групп, в состав которого вошли командир батальона майор Иванов и почти все управление батальона.
Нагрузив боеприпасами еще больше, чем группу Холодова, через двое суток после Нового Года этот отряд также на вертолетах забросили в горы для соединения с группой Холодова и выполнения совместных разведывательных задач.
Во главе отряда теперь был опытнейший майор Иванов, отвоевавший в свое время два срока в Афганистане и очень неплохо. За Афган он имел три ордена Красной Звезды.
Кроме него в управление отряда вошли майор Хопров, тоже имевший опыт Афганистана, и майор Дмитриченков. Дмитриченков был заместителем командира батальона по воздушно-десантной подготовке. Его присутствие в отряде было совершенно ни к чему, он поехал туда потому, что рядовой Попов был ранен на занятиях, проводимых именно этим майором. Естественно, этого командир бригады Дмитриченкову не простил и попрекал при каждом удобном случае. Последнему хотелось как-то загладить свой проступок и он попросился в этот отряд. Командир батальона относился к нему с уважением и не отказал.
Такое усиление положительно сказалось на боевом духе, но мобильность отряда стала совсем плохой. Людей стало больше. Во главе отряда теперь стояли опытные люди, возраст которых был далеко за тридцать. Правда, особым здоровьем они не отличались. Командир отряда вообще хромал из-за полученного в Афганистане ранения.
Еще не обнаружив открытого преследования, у разведчиков появилось ощущение нависшей опасности: странные тени и звуки ночью, заставляли разведчиков открывать огонь из бесшумного оружия, а срабатывание мин, поставленных на тропе за отрядом, говорили о том, что хвост отставал ни днем, ни ночью. Наконец преследовавшие отряд чеченцы совсем обнаглели и в открытую приблизились к отряду на дальность до 200 метров.
Это была наглость, которой командир батальона терпеть не стал. Тыловому дозору была поставлена задача провести засаду и задержать преследователей.
Группа старшего лейтенанта Быстробегова, находившаяся в тыловом дозоре, замаскировавшись в удобном месте, стала ждать преследователей. Вскоре появилось двое чеченцев пешком, в белых маскхалатах. Вооружены они были охотничьим ружьем и карабином СКС.
Неожиданно появившийся перед ними Быстробегов поверг их в шок, а завалить на землю и связать двух человек для специалистов не представляет особого труда. Рослый гигант, прапорщик Паршонков, стукнув их лбами друг о дружку, завалил в снег, крикнув солдатам: – Ну что вылупились? Связывайте!
Быстро связав, чеченцев отволокли к командиру батальона. Допроса не было, они сами рассказали, все что знали. Эта информация была нерадостной для отряда. Они сообщили, что об отряде давно известно, и что за ним следят представители ДГБ и, якобы представители оппозиции, которые хотят провести отряд в Урус-Мартан, где находится их Центр.
Кроме этого, они рассказали еще много интересного об организации вооруженных формирований на юге Чечни. Все это было немедленно зашифровано и отправлено в центр.
Полученные данные заставили начальника разведки принять решение об эвакуации отряда. В
