Теперь посмотрим уровень подготовки личного состава 22-ой бригады по состоянию на зимний период 1994-95 годов. Были ли солдаты до этого в горах?
Ответ: Ни разу.
Сколько было проведено зимних полевых выходов с ночевкой?
Ответ: Ни одного.
Ну, а тренировки в десантировании с вертолетов по-штурмовому, или хотя бы посадочным способом были?
Ответ: Тоже нет.
С уровнем боевой подготовки все понятно. А как дело обстояло с предварительной подготовкой непосредственно по поставленной задаче? Может быть, хоть тогда выезжали в горы и отрабатывали варианты ведения боевых действий? Тем более, что горы от Моздока недалеко.
Ответ: Нет, вся подготовка прошла на аэродроме.
Даже такого краткого обзора достаточно, чтобы сделать вывод, что к выполнению поставленной задачи отряд был слабо подготовлен.
Но кроме профессиональной стороны вопроса, была еще и морально-психологическая. Несмотря на присутствие вооруженных конфликтов на Кавказе до Чеченской войны, никто из представителей народов бывшего СССР не вписывается в образ врага, предлагаемый нашей идеологией. А чем отличается бандит от добропорядочного гражданина, наши Вооруженные Силы не учили. Но с этой проблемой можно было бы справиться, поведи наши средства массовой информации работу в необходимом направлении.
Главная проблема в низшем звене нашей армии. Восемнадцатилетний юноша не может стать хорошим бойцом даже за два года службы, а бойцом спецподразделения тем более.
Пора создавать профессиональную армию. Она будет стоить дорого, но она того стоить будет. Конечно, в нынешнем положении в стране невозможно перестроить всю армию, но спецназ-то перевести на профессиональную основу можно.
Алигьери Данте
Для спецназа Чеченская война началась неудачно. Один отряд попал в плен в горах из-за невозможности быть эвакуированным, другой почти полностью погиб в результате диверсии. Несколько групп, входивших в Грозный в новогоднюю ночь, было уничтожено боевиками. К такому повороту событий мы не были готовы. Пришлось на ходу переучивать бойцов воевать в новых условиях. Времени было мало, но все понимали, что от того, как мы сумеем приспособиться к новым условиям войны, зависит наша жизнь. Такого энтузиазма в овладении наукой побеждать я больше не встречал. Мою группу к войне готовили всей бригадой. Кто успел повоевать в Афганистане или Карабахе делились секретами войны. За неделю группа была готова. В ней было два офицера, два прапорщика, один из которых связист, и восемь солдат. В случае необходимости группа могла разделиться на четвёрки, тройки или двойки, которые могли самостоятельно выполнять задачи и принимать ответственные решения. Связь была доведена до каждой двойки, снабженной радиостанцией.
Перед отправкой в Грозный выступил комбриг. Запомнились его последние слова:
– Мы на вас надеемся, не подведите бригаду!
После чего прозвучала команда «По машинам», и мы отправились в путь.
Консервный завод
Первая остановка в Грозном была на консервном заводе. Из колонны, прибывшей туда, моя группа и группа Бердской бригады – единственные, кто прибыл не на бронетехнике, а в кузове обычного армейского «Урала». Настоящей войны, а тем более в городе, из нас никто не видел, поэтому непонятно было, как действовать и чего бояться.
Выгружались под минометным огнем. Бойцы хватали максимум имущества и что есть силы бежали в бывшее здание склада, имевшее бетонные перекрытия, за которыми можно было укрыться. Минут через 10 минометный огонь прекратился.
Поставив бойцам задачу на обустройство базы, я с заместителем отправился осмотреть консервный завод. Он представлял из себя ряд помещений барачного типа, но построенных очень основательно. В некоторых из них находились штабы частей, в некоторых подразделения, выведенные из боя, и их бронетехника, но кое-где ряд помещений оставался заполненным консервированными соками и компотами. К ним постоянно тянулся людской ручей, уносивший консервные банки.
Возле забора, разделявшего консервный и молочный завод, из разбитого газопровода вырывался горящий газ. У огня сидели и грелись пьяные солдаты разведроты одного из полков. Они только что вернулись с передовой и то ли от водки, то ли от избытка впечатлений вели себя довольно развязно. Одному из них мне захотелось дать в морду, но, учитывая его возможные военные заслуги, я воздержался.
Некоторое время нас донимал минометный обстрел, от которого не было спасения. Так продолжалось до тех пор, пока не поймали корректировщика. Кто-то из часовых заметил человека славянской наружности в форме капитана Российской армии, который в одиночку то заходил, то опять покидал территорию консервного завода. Его проверили, номер части в документах не совпадал ни с одним номером воинских частей, вошедших в Грозный, а артиллерийская буссоль и японская радиостанция рассеяли все сомнения. При допросе выяснилось, что он украинский наёмник. Дальнейшая судьба его неизвестна. Одни говорили, что его отправили в Моздок на фильтрационный пункт МВД, другие, что расстреляли его здесь же, за бараками. В тех условиях правдой могло быть и то, и другое.
Передав на базу о своём местонахождении, вместе с оперативным офицером, капитаном Нетто, и командиром Бердской группы мы отправились в штаб Рохлина, в подчинение которого прибыли. С обстановкой нас познакомил его начальник разведки. Утром моя группа отправлялась в распоряжение командира 276-го мотострелкового полка.
На передовой
