— Нет же! Кристи! Гарольда Кристи! О, вы только посмотрите, кто к нам пожаловал! Опаздываешь, я уже начала беспокоиться!
Челюсть у меня отвисла, как выкидной трап в самолете, при последнем упоминании имени Гарольда Кристи, но едва ли этого было достаточно, чтобы вызвать такой эффект, — к столику приближался один из наиболее поразительных образчиков женственности, на который когда-либо падал распутный взгляд бывшего морского пехотинца.
Она несколько напоминала Лану Тернер и лицом, и некоторыми другими частями тела, не исключая и белокурых волос, каскадом ниспадавших на ее гладкие плечи; однако, в отличие от мисс Тернер, эта леди была довольно высокого роста; выше даже, чем Нэнси де Мариньи. Я бы сказал, что она была высотой пять футов десять дюймов, имела стройные бедра и слишком мощную грудь для ее фигуры, — недостаток, который сразу же забывался при дальнейшем рассмотрении.
Ее кожа была светлой, невероятно светлой для тропиков, что в сочетании с ее белым купальным костюмом и белыми же босоножками делало ее похожей на соблазнительное привидение. Единственным темным местом на ее теле был едва заметный треугольник, просвечивавший через купальник внизу живота.
Глаза ее имели почти такой же светло-голубой цвет, как и небо над Багамами; довольно маленькие сами по себе, они казались больше, благодаря темным густым бровям и длинным, по-видимому естественным, ресницам. Ее слегка припухлые губы под несколько вздернутым носом были накрашены кроваво-красной помадой; румянец на щеках не придавал ей особенно здорового вида. В одной руке она держала такой же, как на Нэнси, белый махровый купальный халат, в другой — темные очки в белой же оправе.
Только вблизи можно было заметить, что ей уже за тридцать, а не двадцать с небольшим, как могло показаться с первого взгляда: едва заметные морщинки в уголках глаз, трудноразличимые складки вокруг рта, когда она улыбалась, и еще что-то неуловимое в ее глазах, глубоко сидевших в глазницах... Я дал бы ей лет тридцать пять...
— Мне просто необходимо укрыться от такого солнца, — сказала она.
Ее голос был тонок, но не лишен приятности; хрупкий, звонкий британский акцент.
Нэнси вся сияла, наполовину привстав с шезлонга.
— Да! — воскликнула она. — Ты потрясающе выглядишь в этом новом купальнике. «Шиапарелли»?
— 'Травелла'! — Она удивительно широко улыбнулась, обнажив такие белые зубы, какие обещают покупателям в рекламе пасты «Пепсодент».
И теперь она обратилась с этой улыбкой ко мне:
— А вы, должно быть, тот самый очаровательный сыщик Нэнси...
Я стоял, держа в руке соломенную шляпу.
— Натан Геллер, — представился я.
Она приподняла одну бровь.
— Вы, наверное, большой специалист в своем деле.
— С чего вы взяли?
— Пробраться сюда с таким именем...
Я не нашелся сразу, что лучше сделать: рассмеяться вежливо или отвесить ей оплеуху.
— Ты ведешь себя возмутительно, Ди! — воскликнула Нэнси, почти хихикая. — Не спорьте с ней, Нат! Ди — одна из тех моих знакомых, кто меньше всего подвержен предрассудкам.
— Но ведь большинство ваших приятелей являются членами клуба «Поркьюпайн», — напомнил я ей.
— Тронута! — сказала Ди, присаживаясь в тень, чтобы защитить от солнца свою арийскую кожу. — Мы ведь не станем врагами, не так ли?
— Это от вас зависит, — произнес я.
— Нат, это леди Диана Медкалф, — представила подругу Нэнси.
Леди Диана вытянула вперед свою бледную руку, а я спросил:
— Мне можно только пожать ее, или поцеловать — тоже?
— Рукопожатия будет достаточно, — ответила она. Ее коварная улыбка растаяла где-то в уголке рта. — Поцелуи оставим на потом... возможно, — добавила она.
Нэнси обратилась ко мне серьезно:
— Ди — моя лучшая подруга. Она потрясающий человек. Вы ее полюбите.
— Я уже влюблен в ее купальный костюм, — произнес я. — «Травелла», а? А я-то думал — «Мэйсиз»!
Она усмехнулась и сказала:
— Вы плохой мальчик, Нат! Надеюсь, вы сможете снять с Фредди это нелепое обвинение.
— Похоже, все оборачивается против него, — посетовал я. — Я как раз объяснял Нэнси, как некоторые светские львы Нассау препятствуют моему расследованию.
— В самом деле? — Бровь леди Дианы вновь приподнялась, она казалась искренне обеспокоенной. — Мы этого не допустим, так ведь? Почему бы мне не устроить небольшую вечеринку в Шангри-Ла?
— Простите? — не понял я.
Нэнси пояснила:
— Шангри-Ла — это поместье Акселя Веннер-Грена... это вон там... сказочное место.
— А Аксель не будет возражать? — сухо поинтересовался я. — Ну, то, что он в Мексике и все такое?..
Смех леди Дианы оказался таким же хрупким, как и ее голос, но в нем была определенная мелодичность.
— Уверена, что Аксель не станет возражать, — сказала она и добавила: — Ну где эта чертова девица, которая наполняет тут бокалы?
— О, Ди! — воскликнула Нэнси, немного смущенно захихикав. — Ты ужасна!
— Я принесу вам выпить, — сказал я. — Заплатить можете позже.
— Вы дрянной мальчишка, Геллер, — снова произнесла леди Диана. — Джин с тоником, дорогой!
Я подошел к стойке импровизированного бара, за которой под палящим солнцем томился белый парень в токсидо, и заказал напиток для леди Дианы, и для себя — ром с кока-колой; все это обошлось мне в половину той суммы, что я платил за свой номер в отеле «Моррисон» в неделю. Эта богатая стерва импонировала мне по какой-то непонятной мазохистской причине. Если бы мое сердце не принадлежало уже темнокожей аборигенке, я бы, пожалуй, что-либо предпринял насчет Ди.
Я возвратился на свое место, но леди Дианы уже не было.
— Она пошла искупаться, чтобы немного остыть, — пояснила Нэнси.
— С таким языком, как у нее, это неудивительно, — заметил я.
— Разве она не прелесть?
— Прелесть — это не то слово. Кто она такая, черт возьми? И вообще, как вышло, что она — «леди»?
— Так случилось, что Ди вышла замуж за лорда. Она вдова одного из самых близких друзей герцога Виндзорского... вернее, его конюшего.
— Герцог всегда поражал меня своим женоподобием, — произнес я.
Нэнси сделала хорошенькую гримасу.
— Нат, конюший — это человек, который заботится о лошадях.
— Я знаю. Это была шутка.
Она ухмыльнулась.
— Вы-то знаете...
— Пожалуйста, только не говорите мне, что я дрянной мальчишка. Расскажите побольше о Ди, пока она не вернулась.
Нэнси пожала плечами, затем приподняла свой аристократический подбородок.
