— Вы делаете мне больно!
Кажется, я действительно схватил его слишком сильно. Я отпустил его.
— Простите. Помните, на прошлой неделе у вас в офисе я упоминал имя Лански?
— Нет, не помню. Извините...
Я с той же силой, что и раньше, сжал его руку.
— Вы ведь не станете снова отрицать, что знаете его, не так ли? У меня есть друзья в Вашингтоне, которые утверждают как раз обратное.
Он выдернул свою руку из моей и улыбнулся наименее убедительной улыбкой из всех, что я когда- либо видел.
— Возможно, речь идет о парне, которого так звали, когда я занимался контрабандой спиртного.
Он опять неуверенно усмехнулся.
— Знаете, многие тут предпочитают ссылаться на провалы в памяти, когда речь заходит о тех временах...
— Я слышал, будто принадлежащий Лански «Отель Насьональ» в Гаване переживает кое-какие трудности. Похоже, его дружку диктатору Батисте в последнее время тяжелее держаться на плаву...
— Мне об этом ничего не известно.
— Расширение игорного бизнеса на Багамах могло бы стать неплохой страховкой для Лански...
Кристи тяжело вздохнул.
— Мистер Геллер! Игорный бизнес придет на Багамы после войны. Но если вы думаете, что что-то подобное имеет отношение к смерти сэра Гарри, я скажу, что тут вы жестоко ошибаетесь.
— Вы хотите сказать, что сэр Гарри не был против организации здесь игорного бизнеса?
Кристи фыркнул.
— Его это заботило в наименьшей степени. А теперь, доброй ночи, сэр.
Он быстро прошел в бальный зал.
Я остался стоять на ветру, соображая, какого черта Лански мог быть замешан в этом деле, если игорный бизнес был тут ни при чем. Конечно, возможно, Кристи пытался повесить мне лапшу на уши, чего вполне следовало ожидать от агента по торговле недвижимостью.
Вскоре после полуночи все гости разъехались по домам, и я отправился в свой коттедж, который отныне стал моим домом в Нассау. В коттедже была одна огромная комната, которая служила одновременно и гостиной; тут же имелся превосходный шкафообразный радиоприемник и прекрасно укомплектованный бар. Я освободился от своего токсидо и уселся на мягкие подушки плетеного дивана; на мне были шорты, носки с резинками и туфли. Потягивая коктейль из рома с колой собственного приготовления, я рассчитывал, что вечер закончился. И уже, наверное, в сотый раз за день поблагодарил леди Диану.
Я, очевидно, принял сегодня слишком много напитков, чтобы суметь извлечь какие-либо полезные сведения из всех разговоров, что вел сегодня. Что же я выяснил, черт побери? Кристи, похоже, не бы виновен ни в чем, кроме как в связи с миссис Хеннедж; его королевское высочество Дэвид Виндзорский имел все разумные основания привлечь к расследованию этих болванов из Майами; кроме того, Гарольд Кристи заявил, что сэру Гарри якобы было совершенно наплевать на проблему игорного бизнеса на Багамах.
— Геллер?
В проеме входной двери появился женский силуэт.
— Я не порядочный парень, — сразу предупредил я.
— Знаю, — засмеялась Ди, входя в комнату с ведерком, внутри которого виднелась бутылка шампанского, и двумя бокалами в руках.
Поверх ее прозрачного ночного халата был накинут прозрачный же пеньюар. Было видно все и одновременно ничего: выпуклости ее грудей, их розовые соски, как будто бы даже темный треугольник между ног. Она подошла поближе, поставила ведерко на бамбуковый кофейный столик и налила себе шампанского.
— Там еще осталось, — сказала она о вине. — Налить тебе?
— Нет, спасибо. — Я поднял вверх свой стакан с ромом и колой. — У меня полный порядок.
Ди чокнулась со мной, превратив мой жест в тост.
— Каково тебе сегодня, Геллер?
— Не знаю. Кто-нибудь выразил тебе свое недовольство по поводу моего присутствия на вечеринке?
— Никто не посмел. Даже Дэвид. Я сама себе судья, ты же знаешь.
— Да, я заметил.
От нее исходил приятный аромат; это был очень знакомый запах.
— Что это за духи? — поинтересовался я.
— 'Май Син'.
Так же пахло и от Марджори Бристол в день нашего с ней знакомства.
Я поднялся. Подойдя к двойным стеклянным дверям, я принялся рассматривать тени, отбрасываемые пальмами и папоротниками, и вслушиваться в крики экзотических птиц и шум океана внизу.
Потом ко мне подошла Ди и тронула меня за руку.
— Ты очаровательно выглядишь в своих шортах, Геллер.
— А туфли и носки на резинках прекрасно дополняют мой костюм, как ты думаешь?
Она обвила руками мой торс.
— У тебя превосходное тело, — продолжила Ди.
Я сглотнул.
— Все девушки так считают.
— А что с тобой?
— Да ничего!
Она взяла меня за подбородок, потянулась и поцеловала меня; это был горячий, влажный поцелуй с запахом помады, спиртного и табака, одновременно и отвратительный, и прекрасный. Ее мягкие, припухлые губы играли на моих губах, словно на кларнете.
Когда поцелуй кончился, я произнес:
— Это слишком рано, Ди.
— Слишком рано для нас?
— Ты не понимаешь. Я... Я не готов. Я стараюсь кое-кого забыть...
— Ну, знаешь ли, мой брат когда-то играл в регби.
— В самом деле?
— И он рассказывал мне, что обычно говорит в таких случаях хороший тренер.
— Что же?
— Соберись и снова вступай в игру!
Она опустилась на колени, и ее ладонь скользнула в ширинку моих шортов. Она достала мой член и принялась поглаживать и целовать его.
— У-у-у, — протянула она восхищенно. — Такой хобот сулит добрую удачу.
— Я... не думаю... что тебе стоит...
— Заткнись, Геллер, — сказала она, продолжая свои манипуляции. — Я обожаю мужчин, которых только что бросили.
В следующий момент мой член оказался уже у нее во рту. Затем еще глубже, еще... И она принялась за дело всерьез...
Потом я стал задыхаться, как загнанная лошадь, от переполнявшей меня страсти; и я смотрел сверху вниз на нее, а она, улыбаясь, снизу вверх на меня; и во рту ее было что-то белое; и это не были зубы...
Затем Ди встала с колен, оправила свой пеньюар, достала из кармашка платок и вытерла им губы, делая это аккуратно, словно закончив есть печенье.
Потом она поглядела на меня с довольным выражением на лице.
