не надо привлекать посторонних женщин, можно поместить на сайты свою фотографию, но в обновленном варианте. Предыдущее фото было не очень качественным — лицо как бы в тумане, отлично видны только ноги и бокал шампанского.
Так что если сняться в ином ракурсе, да лицо сделать поглупее… А в качестве фотографа привлеку Железняк. Нечего безнаказанно лезть в мою личную жизнь.
Я решительно набрала домашний номер Модестовых:
— Нонна, сегодня вечером ты мне нужна.
— Как женщина или как расследователь? — деловито поинтересовалась Нонна.
— Как фотограф. — И я вкратце изложила ей свой план.
— Анька, а может, тебя кто-нибудь другой сфотографирует? Я же не Бог весть какой мастер в этом деле, сама знаешь.
— Ничего, несколько раз щелкнуть «мыльницей» и ты сможешь. В конце концов, кто мне жизнь поломал — скажешь, не ты? Так что помогай восстанавливать утраченное.
— Лукошкина, а ведь это самый настоящий шантаж, — вздохнула Железняк.
— Ладно, не вздыхай. Вечером жду тебя у себя дома. С фотоаппаратом, само собой.
Кофе и плюшки с меня.
Вечером я долго рылась в гардеробе.
В принципе, яркие, броские тряпки я не люблю, предпочитаю пастельные тона. Но все же мне удалось выудить из недр шкафа Бог знает когда купленное ярко-красное платье с глубоким декольте. Великолепно! То, что надо — красное платье в сочетании с ярким цветом волос и пышной прической будет несколько отвлекать внимание от лица. А значит, меньше шансов, что Стас меня узнает. Я надела платье — оно оказалось коротким и почти в обтяжку — и оглядела себя в зеркале. Замечательный вид — хоть сейчас в гостиницу интуристов обслуживать.
Минут пятнадцать ушло на макияж: я, как могла, постаралась с помощью косметики изменить лицо. Теперь — черед украшений. В конце концов я остановилась на крупных серьгах-кольцах желтого металла.
Шею украсили пять цепочек разной длины, толщины и плетения. На одной из них болтался крупный кулон с рубином. На запястье — браслет, на пальцы — кольца. Жалко, брошки подходящей нет.
Нарядившись во все это великолепие, я снова глянула в зеркало,. Все вместе напоминало разукрашенную мишурой новогоднюю елку. Если, конечно, елки бывают красного цвета.
В этот момент раздался звонок в дверь — явилась Железняк с фотоаппаратом. Сунув ноги в туфли на головокружительных шпильках, я пошла открывать.
На пороге стоял… Обнорский. Ничего себе, сюрпризец! Обычно такой бесцеремонности шеф себе не позволяет. Мог бы и предупредить о своем визите. А вдруг я занята или не одна, наконец?
Увидев меня в образе «а-ля рождественская елка», Андрей издал нечленораздельный звук — что-то среднее между громким сглатыванием и сдавленным хрюканьем. Не думаю, что он был восхищен — скорее испуган.
— П-привет, Лукошкина. Ты что, куда-то собираешься?
На лице Обнорского было такое уморительное выражение, что мое возмущение сразу как рукой сняло, и очень захотелось над ним пошутить.
— На очень серьезную деловую встречу.
По работе, — напустив на себя таинственный вид, многозначительно сообщила я.
— А… Значит, я не вовремя… Ну… Тогда я пойду, ладно?!. — полувопросительно-полуутвердительно произнес Обнорский.
— Иди, — разрешила я, еле сдерживая смех.
Обнорский двинулся к лифту, а я, захлопнув дверь, буквально осела возле нее на пол от хохота. Бедный Андрей! Он решит, что юрист его Агентства в свободное от работы время подхалтуривает инвалютной путаной!
Минут через пять снова раздался звонок.
Это наконец явилась Нонна.
Увидев меня, она вытаращила глаза:
— Ты хочешь сфотографироваться в таком виде?!
— Да.
— Анька, но ты выглядишь, как… Я даже не знаю. Нет, знаю — как дорогая шлюха!
— Правильно, так я и должна выгладеть — богатой, глупой и доступной. Мой вид полностью соответствует поставленной задаче. На такую особу аферист клюнет еще быстрее.
— Ладно, тогда приступим.
За то время, пока шла съемка, я точно поняла, что даже если бы природа наградила меня фотомодельными пропорциями, работать манекенщицей я бы не смогла. Принимать картинные позы, замирать в них на неопределенный срок, заученно улыбаться — для этого, очевидно, требуется особый талант, а у меня его нет.
Зато в Нонне Железняк неожиданно проснулся мастер художественной фотографии: сначала она усадила меня в кресло, затем на стол, потом снова в кресло. Потом заявила, что цвет занавесок, на фоне которых я сижу, не сочетается с цветом платья, и потребовала их заменить. Получив решительный отказ, Нонна ненадолго пригорюнилась, но кураж взял свое, и мы продолжили творческий поиск.
Наконец нужный фон был найден: Нонна заставила меня взгромоздиться на невысокий комод, который для такого случая мы художественно накрыли пледом. Следуя указаниям Железняк, я одну ногу вытянула, другую согнула в колене, затем немного откинулась назад и оперлась руками о поверхность комода.
— Повернись в профиль. Нет, лучше вполоборота. Откинь голову. Да не запрокидывай ты ее, ты же не скаковая лошадь!
Подбородок вздерни! Вот так. Снимаю. Теперь улыбнись. Я сказала — улыбнись, а не оскалься! Радостной глупой улыбкой, а не усмешкой прожженной стервы! — командовала Железняк.
— Что ты болтаешь, какая прожженная стерва?! — возмутилась я, стараясь удерживать нужную позу. Комод, явно не приспособленный для таких фотомодельных трюков, угрожающе скрипел.
— Тебе как нужно выглядеть? Как дурочка, и улыбаться соответственно. Руку убери, на фото тень получится. Все, снимаю.
В таких мучениях прошло часа два: я принимала разные позы на комоде, Нонна фотографировала. Наконец, все было закончено. Я смогла снять украшения, дурацкое платье и умыться. Вскоре мы с Ионной, налив по чашечке кофе и прихватив тарелочку с пирожными, уютно устроились в креслах.
Настроение было умиротворенным.
— А почему ты так уверена, что он обязательно клюнет? — отхлебывая кофе, логично поинтересовалась Нонна.
— Не уверена. Но почему бы не попробовать?
— А если он все-таки не клюнет, что ты тогда будешь делать? — не отставала Нонна.
— Не знаю. Наверное, плюну на всю эту затею. Только попробовать все равно хочется.
Мы распрощались с Ионной, договорившись, что пленку она по дороге отдаст в круглосуточный пункт «Кодак». Если все получится, то к завтрашнему вечеру фотографии будут готовы.
Больше всего на следующий день я боялась попасться на глаза Обнорскому. Вчерашний задор прошел, и мне очень не хотелось, чтобы пришедший в себя после вчерашнего визита шеф сморозил при всех что-нибудь язвительное в мой адрес. Однако мне повезло — выяснилось, что Обнорский с Кашириным и Повзло отбыли в недельную командировку.
Ужасно хотелось кофе. Обследовав запасы, я с грустью убедилась, что банка из-под «Нескафе»
