Тихоня. Выскочив из машины, Токарев по-матросски свистнул в четыре пальца. Из окна на втором этаже высунулась было заспанная рожа Тихони, но Варшава быстро отбросил его за шиворот в сторону.
Артем поднес два пальца к горлу, что означало «вилы», и взмахнул рукой – это переводилось, как «мигом». Вор метнулся на выход. Тихоня ринулся за ним, но Варшава рыкнул непреклонно:
– Ты-то куда! Тебе только в тыл к врагу, как бактериологическое оружие сбрасывать! Забыл, как из клубничного варенья еле выплыл? Жди нас тут! Счастье еще, что твоя баба на огородах...
Сконфуженный Тихоня остался. Пару недель назад он действительно вляпался – проходил по 5-й линии, увидел незакрытую форточку в хорошую квартиру на пятом этаже и решил тряхнуть стариной. Тряхнуть не получилось – Тихоня сумел залезть по пояс и перед тем, как нырнуть в хату, обнаружил, к своему удивлению, что весь подоконник и пол перед батареей заставлен тазиками, крынками и кадками с еще дымящимся клубничным вареньем – непонятно, откуда люди взяли столько клубники в Питере в начале июня. Движения назад не получились. Ситуация сложилась, как с вкладами в китайском банке – вроде и капитал не пропадает, но хрен его получишь. Тихоня попытался упасть между тазиками, но промахнулся, вернее, как раз попал. Жулик был весь в варенье. Потом он закапал всю квартиру, лестничную клетку и трудный путь от проклятого дома до бани, где трудился Есаул, насилу отполоскавший его. Есаул, конечно, дал слово молчать – побожился даже, и, разумеется, тут же с хохотом поведал трагедию всем своим... Короче, только уголовный розыск об этом не знал – вернее, знал, но делал вид, что не знал, поскольку заяву хозяев отбили...
...Варшава скатился по лестнице и прыгнул к Артему в машину – она рванула еще до того, как вор захлопнул за собой дверь. Токарев погнал ко 2-й линии как ошалелый. Такая езда веселить может лишь молодых, а Варшава вообще был не приучен к машинам, потому и чувствовал себя немного неуютно. Запинаясь на рытвинах и поворотах, Артем коротко пересказал события дня:
– Все, накрыли мы его! Сейчас врываемся и врукопашную! Мы его сделаем!
Их очень сильно тряхнуло, и вор сморщился:
– Ты это... твою мать... не довезешь! Братцы вы мои... Вы в драке-то посильнее меня, а что до рукопашной – где вы учились, там я преподавал... я же просил – полегче... Артем!!!!
Токарев же и не собирался сбрасывать скорость:
– А в гости к Богу – не бывает опозданий!
Он собрался было в запарке влететь на машине во двор дома на 2-й линии, но Варшава не дал:
– Стой, стой!!!! Во двор-то зачем?! Стоять, Зорька!
Токарев затормозил с грехом пополам, поддав бампером какую-то иномарку – она заохала заморской сигнализацией. «Восьмерку» Артем даже не стал запирать и быстро зашагал во двор к парадной. Токарев шагал шибче, и поэтому вор злился. Артем умудрился даже в горячке промазать и заскочил не в тот подъезд – только на втором этаже, увидев огромную надпись на стене «У Ленки большая жопа!», и понял свою ошибку, резко развернулся и натолкнулся на поспешавшего Варшаву. Тот схватил его за плечи.
– Угомонись!
Токарева и впрямь трясло. Сделав несколько глубоких вздохов и постаравшись успокоиться, он вышел во двор вслед за вором.
...Из соседней парадной резко вырулил поп с саквояжем в руке. Он заметил Артема и Варшаву, улыбнулся, чуть замедлил шаг и как-то косовато пошел на выход к подворотне. Правой рукой он прикладывал платок к лицу – провел материей по коже и она на мгновение осталась чистой, а потом тонкой, быстро набухающей ниткой начала проступать кровь...
Артем вздрогнул, поняв, что у батюшки разрезано лицо. Порез был тонкий и красивый... Бритва! Токарев вспомнил, как Артур закладывал бритву в рот... Что-то, видимо, уловил и Варшава. Поп резко обернулся, вытаскивая из рясы – ни много ни мало – а «ТТ». Артем выстрелил – мгновенно, не раздумывая, но спокойно. И одновременно с выстрелом вор кинулся попу в колени. Пуля швырнула «батюшку» вперед, а не назад, потом он натолкнулся на Варшаву, который резко выпрямился и вошел ему чередом в подбородок. Поп ухнул на асфальт – пистолет выпал из его руки и глухо звякнул. Все это произошло мгновенно – даже эхо от гулкого (в замкнутом дворе-то) выстрела не успело улечься...
Поп лежал неподвижно, Артем не мог понять, куда влетела его пуля, он видел лишь, что кровь от бритвенного пореза пульсирует и подумал, что «батюшка» жив. Он смотрел на распростертое на асфальте тело в каком-то ступоре, как завороженный. Очнуться его заставил голос Варшавы, потиравшего темя:
– Все, Тема! Сливай воду! Ебто! К Артуру надо. Стой... я сам... На каком этаже его хата? А ты это животное к машине тащи – сейчас мусора нагрянут. Этаж, говорю, какой?
– Третий, – откликнулся, наконец Токарев. – Вторая от лестницы дверь...
Вор нырнул в парадную, а Артем подобрал «тэтэшку» Артура, подхватил «попа» под мышку и потащил его, хотя было страшно неудобно к машине. Там его поджидал хозяин задетой иномарки, вызывающе попинывая колесо «восьмерки». Не обращая на него внимания, Токарев шлепнул бесчувственное тело об асфальт, открыл багажник и начал загружать туда попа. Мужик напрягся:
– Ты мою машину..
– Я, – ответил Артем, перекладывая поудобнее оба ствола себе за пояс. – Тебе платить за беспокойство?
У мужика выпучились глаза.
– Виноват, – сказал он и куда-то делся.
Токарев сел за руль и отъехал метров на тридцать. Потом затормозил с матерной руганью, выскочил из «восьмерки» и побежал к Варшаве и Артуру. На вора он натолкнулся в парадной – тот спускался по лестнице, и Артем услышал, как скрипят его зубы.
– Что?!
– 'Скорая' сейчас приедет, я вызвал, бабки на столе оставил.
– Что?!!
– Уходим... Мы тут не поможем... Рана гиблая.
– Что?!!
Варшава очень жестко, но без унижения, развернул Артема, свернул его в дугу своими железными руками и стал вытаскивать из парадной:
– Слышишь меня?! Веришь?!! Дверь я вынес – он, сука, его запер! Вернее, не дверь... а – какая разница! Удар он получил почти как шилом, но не шилом... Узкое лезвие – это все... Я это знаю. Врачи едут, все едут, мусора едут – слышишь!!!! Нам еще надо козла зарезать! Цена – давно уже любая!!!! Милый – передвигай копытами!!!!
Вор буквально доволок Токарева до машины, засунул за руль, и они поехали к Тихоне. Артем молчал всю дорогу и ехал очень медленно. Он словно замерз изнутри...
...'Попик', пока его заносили в хату, почти оклемался. Тихоня встретил гостя радушно, – заглянул в его неподвижные и, действительно, очень неприятные глаза и сказал:
– Это только фраера считают, что глаза легко попортить. Глаз – он мускулистый! Помню, раз в Свердловском централе... не слыхал о таком? У нас в Питере тюрьма в форме крестов сверху, а там две литеры – Е и П... Ай, да тебе туда не грозит, туда трупы не усылают... Так о чем это я... А – по запарке воткнул там в зыркалы одному – так правый большой палец из сустава вылетел! Потому в этом деле нужен толк: из-под носа аккуратненько раз – и сковырнул глазенки! Мне Проблема с того света через решку прокричал: «Сразу не убивай!» – я пообещал...
Невидимку тщательно обыскали, осмотрели его рану. Оказалось, что ранен он совсем не смертельно, пуля ударила в подмышку, прошла навылет...
У Тихони на сковороде жарились макароны – он аккуратно вывалил их в раковину, пока Варшава ловко связывал Шахматиста. Молодой человек, наконец, разлепил губы:
– Вы меня еще спеленайте...
– Пеленают детей, а тебя мы стреножим, пидорюга, – начал истерику Тихоня, поднося к лицу попа раскаленную сковороду. Варшава его решительно отстранил:
– Не шуми, ты стакан его крови выпьешь. Мое слово.
– Так режьте! – выгнулся дугой парень.
– А нас упрашивать не надо! – внезапно ожил Артем. – Резать будем не вдоль, а поперек! Токарев
