— Что это? — выдохнул он, подавшись к столу.
— Если хочешь — телевизор. Сказочное яблочко, катающееся по блюдечку. Впрочем, не то и не другое. Узнаешь?
— Да. Туннель…
— Правильно. — Страж сделал движение рукой, искорки померкли, словно удаляясь, и навстречу им из черной глубины выплыли новые, разгорелись, застыли треугольником. — Этот знак — вход в наше Десятиградье. А вот, — он опять шевельнул рукой, и треугольник рассыпался, превратился в искрящийся круг, — страна Великого Царя с тайным именем, где тебя приняли за лаодийского шпиона.
«Вот оно что! Для каждого мира — свой знак…» Страж катал в ладонях черный шарик, а Павел вдруг понял: Страж отвечает на его вопросы и так разговорчив только потому, что уверен — ему, Павлу Корнилову, не удастся воспользоваться этими знаниями.
Что ж, если Страж действительно так думает, то ошибается. Главное — побольше узнать, а потом незамедлительно действовать. Опасности пока нет, здесь никого, кроме них…
— Почему туннели закрыты для всех, кроме Стражей?
Страж спрятал шарик, положил руки на подлокотники.
— Это туннели Стражей. Скомактифицированное пространство, способное разворачиваться при определенном воздействии.
— Кто создал туннели? Почему люди заперты в разных мирах, словно в клетках зоопарка? Кто и зачем изгнал наших предков с Земли? Как ее отыскать? — Павел выпалил эти вопросы на одном дыхании. — Только не лги, я чувствую ложь и сумею заставить тебя говорить правду. Учти, я готов на все!
— Хорошо, я отвечу, — согласился Страж, то ли напуганный угрозой, то ли продолжая быть уверенным в том, что Павлу не придется воспользоваться этими знаниями. — Но мне известно очень немного. Я не знаю, кто создал туннели, почему люди живут в разных мирах и кто и зачем изгнал их с земли. Я не знаю, как ее отыскать.
Павел медленно встал, чувствуя, как жаркие волны заплескали в виски, подошел к столу и уперся руками в шершавые доски, не сводя глаз с неподвижного Стража.
— Ты издеваешься, Страж? Я же предупредил, не лги. Или ты бессмертен? Хочешь, чтобы я это проверил?
— Я не лгу, Павел Корнилов. — Голос Стража звучал все так же монотонно и безжизненно. — Я действительно не знаю, как отыскать Землю. Могу сказать одно: в туннелях есть один тупик, вот его знак.
Он опять извлек шарик. Засуетились, замелькали искры — и успокоились, сложившись в замысловатую фигуру, напоминающую три переплетенных кольца, подвешенные на вписанном в треугольник полумесяце.
— Там не выйти. Но, возможно, когда-то тупик был выходом.
— Выходом с земли и входом на Землю, — прошептал Павел. — Кто ты, Страж, кто вы такие, Стражи, почему вы знаете больше нас, почему вы — другие?
— Мы — Стражи. Теперь тебе понятно, почему я говорю с тобой? Ни один Страж не может пробить выход из тупика, даже если использует весь энергетический потенциал. Там принципиально иное… то есть, нет никакого решения. Выхода нет. И мой тебе совет, Павел Корнилов: возвращайся в Лесную Страну и постарайся забыть о Земле. Живи, как все. Надеюсь, ты понял, что задача невыполнима?
— Живи, как все… — задумчиво повторил Павел. — Почему вы так боитесь, что люди поверят в Землю, почему преследуете меня?
— Потому что мы — Стражи. Другого объяснения не получится. Преследовали и будем преследовать, пока… — Страж сделал неопределенное движение рукой. — Возвращайся. Ты убедился, что взялся за непосильное дело? Тебя убьем не мы, тебя убьют другие люди. Вернись — и забудь.
— Нет выхода? Принципиально иное решение? — Павел сверлил глазами непроницаемое бледное лицо под капюшоном. Отговорка Стража подкрепляла правильность предположения Павла. — Выход закрыт, но должен быть ключ. Где ключ?
Страж беззвучно пошевелил тонкими губами, словно повторяя про себя вопрос, сдвинул брови.
— Не знаю. Почему ты считаешь, что должен быть какой-то ключ?
— Почему? Потому что это выход с Земли, через него ушли наши предки. Выход кто-то закрыл, но ключ должен остаться. Где он?
— Не понимаю, — холодно ответил Страж. — Мне ничего неизвестно о каком бы то ни было ключе. Ты ошибаешься, Павел Корнилов.
Через мгновение он вместе с креслом рухнул на пол, потому что Павел одним прыжком перемахнул через стол и резко толкнул его в грудь. Раздался хруст, Страж застонал, попытался подняться, путаясь в плаще, хватаясь одной рукой за другую, повисшую вдоль туловища.
«О дьявол, я, кажется, сломал ему руку! — подумал Павел, срывая капюшон с головы Стража и впиваясь взглядом в перекошенное чужое лицо. — Сейчас я узнаю правду».
На гладкой, чуть сплюснутой с боков голове Стража не было никаких признаков волос. Павел пытался проникнуть, прорваться в чужое сознание, но ничего не получалось, фон по-прежнему отсутствовал.
«Значит, капюшон ни при чем… Надо что-то сделать с его рукой, перевязать…»
Страж, сгорбившись, сидел на полу. Павел засучил до локтя рукав его плаща — и едва удержался от изумленного крика. Гладкая безволосая бледная кожа лопнула, из раны торчал обломок кости, окруженный каким-то серым студенистым веществом, пронизанным тонкими лиловыми прожилками. Ни крови, ни обычной человеческой плоти — только невообразимый серо-лиловый студень… От растерянности и страха Павел выпустил руку Стража и, почти ничего не соображая, смотрел, как погружается в студень белая кость, как на глазах затягивается рана, покрываясь гладкой бледной кожей.
Он перекрестился, внезапно остро и запоздало ощутил опасность — фон буквально взорвался близкой угрозой, — услышал непонятный шорох над головой, приготовился отпрыгнуть в сторону, но не успел. Кто-то с криком обрушился сверху ему на плечи, оттолкнув от Стража, ударил по затылку…
Он очнулся от боли. Казалось, в голове бродит бригада плотников и стучит, стучит, с размаху стучит по костям увесистыми молотками. Он обнаружил, что лежит на боку, связанный по рукам и ногам. Глаза закрывала тугая повязка. Усилием воли он приглушил боль, собрал ее в узкое русло и заставил вытекать в наспех придуманное черное холодное пространство. Боль подчинилась и медленно отпустила, и в мерно звенящей тишине стал слышен голос.
— …ни в жизнь никто оттуда не приходил. — Голос был надтреснутым, дребезжащим, Павел сразу узнал его. Говорил тот встреченный недавно бородач из селения. — Вижу, дальше пошли, а у меня просто из рук все валится. Ну, я бегом сюда, к господину офицеру безопасности, прямо через овраг.
— Что, не зря я настаивал на люке в потолке? — перебил его чей-то уверенный самодовольный бас. — Внезапность во многом способствует успеху операции.
— Благодарю, господа офицеры, — прозвучал бесцветный голос Стража. — Благодарю, Федор Карелин. Вы спасли Десятиградье от очень большой опасности. Он не простой человек, он орудие сатаны и мог принести неисчислимые несчастья. Веревки и повязку не снимать — он способен на злые чудеса. Надеюсь, бюро примет правильное решение.
— Без всякого сомнения, — прогудел бас. — И да упокоится в Иордане-реке…
Стучали каблуками, прохаживаясь по комнате, переговаривались, смеялись. Затянутые на совесть веревки больно вгрызались в тело. Павел почувствовал, что его странствиям, судя по всему, пришел конец. «Джуди! — кольнуло в сердце. — Что будет с ней?..»
— Медлить нельзя, — сказал Страж. — Господин офицер Синицын, распорядись прямо сейчас послать за моими братьями. Думаю, они не откажутся присутствовать. Скажи, что на рассвете.
— Я бы девчонку приласкал, — просительно задребезжал бдительный бородач Федор Карелин. — Мне бы за девчоночку подержаться…
Захохотали нестройным хором.
— Уж больно кусачая, — проговорил кто-то сквозь хохот. — И господину Синицыну лоб расцарапала; слава Богу, — не что-нибудь другое…
