планкой, отличное ружье… а это спортсмены — ориентирование на местности… ватага студентов… женщина с мальчиком.
С точки зрения логики и здравого смысла, наш поиск — совершенно безнадежная затея. Действительно, преступление совершено несколько часов назад — время вполне достаточное, чтобы виновные были уже далеко отсюда. К тому же мы толком не знаем, кого искать: кто преступники, сколько их, как они выглядят… ' Все это правильно. Но только с точки зрения человека, не знакомого с практикой работы уголовного розыска и психологией правонарушителей.
Человек, совершающий преступление — поступок противоестественный, но для него самого как бы оправданный теми или иными обстоятельствами, — живет по своим нормам и правилам, по своим убеждениям о хорошем и плохом, похвальном и постыдном, допустимом и запретном. На этой системе взглядов основываются его действия и поступки, и хотя они самому нарушителю кажутся логичными, с позиций нормального человека они бессмысленны. Разве логично напиваться до полусмерти в только что обворованном магазине? Или после удачного грабежа устраивать скандал в закрывающемся ресторане, требуя продать бутылку коньяка? Или, оставив в залог свой паспорт, взять напрокат холодильник, чтобы тут же продать его? Как говорится, ни логика, ни здравый смысл рядом с такими поступками и не ночевали.
А между тем перечень можно продолжить, для этого достаточно открыть наугад два-три уголовных дела…
Впрочем, это понятно: преступление само по себе противоречит логике…
Конечно, вполне вероятно, преступников уже давно нет в зоне нашего поиска, но это тоже предусмотрено, и розыскная работа ведется по многим линиям, задействованы различные каналы, по которым рано или поздно удастся выйти на убийц… А мы должны делать свое дело.
Розыск «по горячим следам» всегда затрудняется ограниченностью информации.
Сейчас следователь прокуратуры и эксперты осматривают место происшествия, эта процедура продлится до вечера — надо тщательно обследовать труп, одежду, землю, траву: любая веточка, сучок или былинка может стать ценнейшим свидетелем. К концу осмотра в руках следствия появятся улики, они будут множиться по мере поступления результатов экспертиз и постепенно образуют кольцо, из которого преступнику не вырваться, несмотря на всю свою хитрость и изворотливость. Но для того, чтобы собранные улики начали «работать», надо как минимум иметь подозреваемых, а найти их — наша задача. Причем найти сейчас, когда еще не окончен осмотр и не собраны доказательства. Получается замкнутый круг, и ищем мы почти вслепую, ничего не зная о разыскиваемых.
Впрочем, кое-что знаем: это двуногие волки, буквально растерзавшие свою жертву.
Надругавшись над молодой девушкой и убив ее, они проявили всю мерзость своей натуры. Одним словом, выродки, ублюдки. Правда, эти понятия не юридические и вряд ли могут помочь в розыске: каиновой печати на лбу у них нет… Но они наверняка пьяны, такие преступления всегда совершают, предварительно нажравшись водки. Вот и вырисовался пусть смутный, расплывчатый, но все же контур поиска: из массы отдыхающих выбрать группу нетрезвых мужчин, которые могли бы сделать ЭТО, и пропустить их сквозь сито тщательной проверки. Оставалось немногое — определить, кто из многочисленных встреченных нам в подпитии людей способен на ТАКОЕ. И это уже дело опыта и интуиции.
Правда, на интуицию не очень-то полагаются, поэтому сегодня будут задерживаться все пьяные и подозрительные лица в этом районе. В любом случае порядочные люди от этого только выиграют.
Узенькая тропинка, по которой я шел, вывела на большую поляну, поросшую высокой травой. В одном месте трава шевелилась, и я, сделав знак товарищам, направился туда. Картина, открывшаяся передо мной, могла поразить кого угодно. Четыре дюжих мужика напоминали актеров, снимающихся в фильме об уркаганах двадцатых годов: обильные татуировки, косые челки, приклеенные к губе сигареты, недобрые взгляды и лица, которые могли бы служить блестящим подтверждением теории Ломброзо. Когда в толпе обычных людей встречаешь одного такого типа, он на миг привлекает внимание и особого впечатления не производит. Но собравшись вчетвером…
Они полулежали на земле, по кругу ходил стакан с ядовитого цвета жидкостью, валялся надкусанный плавленый сырок, в руках у одного зажата колода карт, «заряженная» на очко. Н-да, картинка не для слабонервных. Откуда мог взяться подобный анахронизм в наших краях? Профессионалы- гастролеры? Впрочем, раздумывать некогда — все четверо уставились на меня в упор, надо срочно брать инициативу в свои руки.
— Граждане, я работник милиции, — левой рукой я показал удостоверение. — Попрошу предъявить документы.
Все четверо продолжали молча рассматривать меня, а банкир спокойно раздал всем по карте.
— Документы! — резко повторил я.
— Послушай, начальник, ну что ты к нам привязался? — сипло вымолвил банкир. — Выпей с нами стаканчик и иди своей дорогой. Ты нас не трогаешь, мы тебя не тронем. — Фраза была нарочно двусмысленной, в ней чувствовалась скрытая угроза.
Подошли Крылов с Гусаром и замкнули живописную четверку в кольцо.
— Да с ними дружинники, — протянул банкир и мгновенно собрал колоду.
— Ну ладно, уходим, оно, конечно, нехорошо распивать и картишками баловаться.
Его приятели стали приподниматься, и мне не понравилось выражение их лиц — видно было, что они попытаются уйти любой ценой.
— Ни с места! — я всегда удивлялся, откуда в голосе Крылова иногда появляется металлическая властность. — Сидеть и не двигаться!
Он тоже понял, с кем мы имеем дело, и, демонстративно распахнув рубашку, положил руку на темно-красную рукоятку пистолета. Этого было вполне достаточно, но к Гусару чувство меры еще не пришло, и он, лихорадочно повозившись за пазухой, извлек свой «ПМ».
Задержанные были бывалыми людьми и быстро ориентировались в обстановке. Они тут же расслабились и приняли прежние позы. Банкир начал тасовать колоду.
— Спрячьте пушки, начальники, — лениво проговорил он. — Видим, что дело не шутейное, а раз так — пырхаться не будем. Грехов таких, чтоб из-за них под пули идти, у нас нет, если и наберется чего, так на год-два, не больше. Отсидим, дело привычное. — Он лениво потянулся и деловито спросил:
— Пешком пойдем или поедем?
— Поедем, — ответил Крылов.
— Ну, тогда еще разок сгоняем. — И он начал сдавать карты, а я вызвал по рации машину.
Гусаров Юрий Андреевич, 24 года, стажер, в органах внутренних дел работает 2 месяца, в уголовном розыске — 2 месяца. На спецзвание не аттестован. Холост.
Высокий мужчина в очках… две девушки спортивного вида… три молодых парня, по-моему, выпившие, надо познакомиться поближе, так, рабочие обувной фабрики, паспорта с собой, даже странно, ага, вот в чем дело: идут на базу отдыха, есть и путевки на три дня, до понедельника, приехали в загородную зону только что, вот и билеты, ну что ж, счастливого отдыха, извините.
Выучиться оперативной работе по книгам и лекциям невозможно. Когда я после университета пришел в милицию, я предвидел, что многому предстоит учиться заново, но не представлял, в каком объеме придется это делать. По диплому я значусь юристом-правоведом, все пять лет обучения был одним из первых студентов, но сейчас понял, что все это не подготовило меня к милицейскому ремеслу.
Может быть, если бы я стал юрисконсультом или адвокатом, мне бы тоже пришлось длительное время перенимать опыт у своих коллег, но в милиции, а особенно в уголовном розыске — самой горячей службе — все гораздо сложнее, здесь приходится встречаться с вещами, о которых ранее не имел представления, познавать тончайшие хитросплетения человеческих взаимоотношений, учиться преодолевать противодействие хитрого и коварного противника…
Это не просто работа, а сложная игра, в которой от того, кто кого переиграет, зависит очень многое: человеческое благополучие, судьба, а иногда и жизнь. В этой игре, случается, приходится рисковать и своей жизнью. И можно научиться приемам боевого самбо и рукопашного боя, но кто научит, как задержать на оживленной улице человека, который может оказаться порядочным законопослушным гражданином, а может — преступником, готовым к вооруженному сопротивлению? Тут нет рецептов и нет учебных пособий,
