обидным. Гончар не мог ни дышать, ни шевелиться, он не ощущал ни рук, ни ног, а чувствовал только непрерывную жгучую боль. Не в пробитой спине и не в голове, нет. Боль была не где-то в его теле. Он сам был болью. И при этом все слышал, все понимал и ничего не мог сделать...
— Вы убили его, козлы, — сказал шериф. — Черт возьми, вы его убили.
— Ну и что? Ему все равно не жить, — ответил Штерн.
— Какого черта! Вы собирались его арестовать!
— Спокойно, шериф. Таких, как Питерс, можно арестовать только после смерти.
— Дай сюда кольт, умник! Я имею право задержать тебя за стрельбу в общественном месте!
— А я и так задержан, — рассмеялся Штерн. — Я арестант. Меня сюда привезли на опознание.
— Так почему ты не в наручниках? Вот черт! Почему в наручниках не ты, а эти пьяные козлы? И откуда у тебя оружие?
— Когда я рассказал полицейским о способностях мистера Питерса, они сочли за лучшее вооружить и меня. Так нас стало трое против одного, и это хоть немного, но повысило наши шансы. Как видите, шериф, мы воспользовались этим шансом.
— Нельзя было его убивать, нельзя, — бубнил Палмер, расхаживая по салуну и пиная ногой столы. — А если это не он? Если вы ошиблись? Нет, парни, лучше я задержу вас. Пока не выясним все окончательно. Кто теперь подтвердит, что это не Такер, а Питерс? Покойники — народ молчаливый.
— Моих показаний вам недостаточно?
— Заткнись, умник. Ты лицо заинтересованное. Откуда я знаю, может быть, ты просто свел с Такером личные счеты. Выстрелом в спину.
— А рисунок на розыскном объявлении не в счет?
— Мало ли что можно нарисовать. Нет, парни, я вас задерживаю. Точка. Барри, Люк, Кевин, тащите всех троих в участок. Черт, Кевин, набрался как свинья!
— А труп куда?
— Не знаю... Вот задали вы мне задачу! Его же нельзя хоронить, пока он не опознан. Не везти же его в Денвер!
— Почему бы не отвезти? — снова послышался голос Штерна. — Деньги за него вам заплатят только в Денвере. За тысячу долларов есть смысл прокатиться в соседний штат с покойником в багаже.
«Я не покойник!» — изо всех сил закричал Степан Гончар. Ему казалось, что он внутри глухо заколоченного ящика бьется головой о стенки и зовет на помощь, но его крик не вырывается наружу.
— Тысяча кровавых долларов? Может, для таких, как ты, это и в самом деле большие деньги. Только в нашем городе они никому не нужны.
— Шериф, сделаем так, как мы на войне поступали, — предложил кто-то из помощников. — Прикопаем Такера в сухом песке с известкой. Хоть неделю может там лежать, ничего с ним не станется. Когда приедут опознавать, откопаем, предъявим, и все дела.
— Кто приедет-то?
— Да найдется кто-нибудь. Сообщим соседям. Если Питерс был таким крутым, как рассказывали ищейки, его многие должны знать. Обязательно кто-нибудь найдется.
— Дайте телеграмму в Эшфорд, — снова подал голос Штерн. — Это в Небраске. Там его все знают.
— Почему этот урод еще здесь? — рявкнул шериф. — Люк, отправишь телеграмму. Чем скорее опознают, тем лучше.
— А если не опознают?
— А вот если не опознают, — угрожающе протянул Палмер, — то я выложу двадцать долларов на строительство отличной виселицы для того козла, который застрелил моего друга Такера.
— Отличная идея, шериф. Только для начала не мешало бы убийцу обвалять в смоле.
— Уймись, Барри.
— Да где это видано — стрелять в спину!
— Похороним Такера в самом лучшем месте. Чтобы оттуда было видно железную дорогу.
— Верно, парни. — Шериф смачно сплюнул на пол. — Ну, Такер он или Питерс, нам-то все равно. Завтра же приготовим для него могилу. Отличную могилу. А пока сделаем, как договорились. В песок его. Да приставьте охрану, а то как бы койоты не набежали на запах крови.
«Не надо меня в песок, — взмолился Степан. — Мужики, да вы хотя бы пощупайте пульс на шее. Загляните в зрачки. Зеркальце приложите к губам. Какие еще есть способы отличить покойника от живого человека? С чего вы взяли, что перед вами труп? Наверно, у меня не слишком привлекательный вид, и вам просто страшно ко мне подойти. Такое бывает. Я сам однажды вытаскивал из-под лавины людей, плоских, как лист бумаги. И утопленников приходилось выпутывать из сетей, и на пожарище разгребать угли, среди которых скалился белый череп... Черт побери, и не счесть, сколько покойников прошло через мои руки. Но то были именно покойники. Расплющенные камнями или раздувшиеся после недельного пребывания под водой — с ними все было ясно. Но если человек падает от выстрела, он почти всегда еще долго живет. Парни, вы что, крови испугались? Не надо меня в песок!»
— Зачем делать двойную работу, шериф? Отнесем Такера в часовню, обложим льдом и соломой.
— Точно.
— Да где это видано, — прикапывать человека, как собака прикапывает кость! Кем бы его ни считали в Колорадо, нам-то он ничего плохого не сделал.
— Верно, шериф. Он был отличный парень. Похороним по-людски.
— Вам просто лень лишний раз шевельнуть лопатой. Черт с вами, лодыри, тащите его в часовню.
Голоса исчезли, постепенно размываясь в тишине. Вместе с голосами ушла и боль. 'Все, конец, — подумал Гончар. — Сейчас отключится мозг, и все. А где же обещанные картины прошлого? Почему не проносится перед мысленным взором вся жизнь?
Нет, это еще не смерть. Смерть приходит вместе с туманом. И туман перенесет меня обратно, в покинутый мир. Возможно, перенесет только для того, чтобы оставить мое тело на обочине Пулковского шоссе. Ну и пусть. Только бы не оставаться навеки погребенным. Лежать в могиле и понимать, что лежишь в могиле. Наверно, это и есть ад. Неужели я не заслужил ничего, кроме ада? Ребята, не надо меня хоронить... '
Он вдруг понял, что не злится на шерифа. Палмер исполнял свой долг. Одно дело наемный убийца, и совсем другое — парочка полицейских. Конечно, он обязан был оказать им содействие. Итак, шериф прощен.
А Штерн? Ты и его сможешь простить?
Легко. Да, он всегда стреляет в спину. Так он убил Харви Дрейка и Бена Смоки. Возможно, что из- за него погибли и другие парни. Да, это подло. Но пусть его судят те, кого он убил. Если они попали в ад, то, само собой, сейчас вспоминают Штерна особо теплыми словечками. Ну а если Харви вместе с Беном прошел чистилище и начал бесконечное путешествие по всем кругам рая? Тогда выходит, что Фредерик Штерн оказал им неоценимую услугу.
«Я сам виноват перед ним, — подумал Степан. — Я хотел его убить. И при случае обязательно убил бы. Так чем я лучше его? Прости меня, Штерн. Но когда я вернусь, постарайся больше не попадаться мне на пути».
Перед ним проплывали лица множества людей, и перед каждым он в чем-то был виноват. Что это? Эскалатор в метро. Степан бежит вниз по ступенькам. Он торопится, а на пути стоит тетка в вязаной шапке с начесом, она загораживает проход, и он, протискиваясь, раздраженно толкает ее локтем — едва заметно, но толкает, и мельком замечает ее серое лицо...
'Вот оно, началось, — понял Степан, — те самые картинки прошлого. Потом впереди загорится свет, появится туннель, и больше ничего не будет. Сто раз читал про клиническую смерть. И каждый раз —
