— Милый, мы долго спорили, каким способом вернуть тебя к жизни. Ты уже десять минут не дышишь. Берта хотела бежать за врачом, но Джек ее не пустил.
— От поцелуя Натали даже мертвый проснется, — ухмыльнулся Тандерс. — Девочки, не пугайтесь. У нас со Стивеном была тяжелая ночь.
— Думаешь, сегодняшняя ночь будет легче? — Натали погрозила пухлым пальчиком. — И не надейся, лентяй!
Степан обвел тяжелым взглядом тарелки с объедками, пустые бутылки, горку обглоданных костей... Напротив него сидела худенькая брюнетка, и его глаза остановились на глубоком вырезе ее розового платья.
— Ты готов? — спросил Тандерс. — Нам пора идти.
— Да. Пора. Я готов. Мне бы только глоток кофе.
— А куда, по-твоему, мы направляемся? Натали любезно пригласила нас на чашку кофе.
— Пойдем.
Он тряхнул головой и решительно встал.
В карете Степан снова заснул, удобно пристроив тяжелую голову на груди худенькой Берты. Грудь была мягкая и высокая и пахла зеленым яблоком. Особенно сильный запах шел из ложбинки между грудями, и Степану хотелось зарыть свой нос туда как можно глубже.
— Осторожнее, сладкий мой! — Она ударила его по руке. — Это платье обошлось мне в семьдесят долларов.
— А выглядит на все семьсот, — пробормотал Гончар, упрямо оттягивая книзу кружевную оборку.
Он все-таки добился своего, и грудь вывалилась наружу. Она мягко легла в его ладонь, и набухший сосок сам вклинился между его пальцев.
— Джек, ты посмотри, что вытворяет твой приятель, — расхохоталась Натали. — Милый, чтобы доить корову, надо ее сначала накормить!
— Сначала ее надо найти, — ответил Степан.
— Похоже, ты потратил на поиски слишком много времени, — задыхаясь, шепнула ему в ухо Берта.
— Да, слишком много.
Он не мог оторваться от нее. Когда карета остановилась, Гончар выскочил первым и подал руку Берте. Не дав ей ступить на землю, он подхватил девушку на руки.
— Куда идти?
Его обступили смеющиеся люди.
— Вот это кавалер! Эй, Натали, дай мне тебя поносить! Не до кровати, так хоть до порога!
— Надорвешься!
— А мы вдвоем!
— Двоих маловато будет!
Тандерс в обнимку с Натали шагал впереди, расталкивая толпу. Они поднялись по лестнице и остановились в полутемном коридоре. Снизу доносились звуки пианино, оживленный гомон и хлопки шампанского.
— Тут что-то празднуют? — спросил он у Берты.
— Тут всегда празднуют. — Она похлопала ладошкой по его груди. — Опусти меня, мы уже пришли.
— Не могу. Мне кажется, ты исчезнешь, если я разожму руки.
— Как же мы будем пить кофе?
— А мы не будем.
Он толкнул ногой дверь.
— Не сюда! — Она засмеялась. — Моя комната дальше...
— Эй, Стивен! — прокричал ему вдогонку Тандерс. — Берта хорошая девочка, будь с ней поласковей!
И он был с ней ласковым, по крайней мере, пока окончательно не потерял голову. Он даже поначалу уступал ей во всем. Послушно убрал руки за спину, когда она расшнуровывала платье. И даже сел в кресло, чтобы не мешать ей прибрать в комнате и приготовить постель. Она скрылась за стеклянной дверью, откуда послышался плеск воды, а потом снова появилась перед ним. Черная прозрачная блузка на тонких бретельках едва прикрывала грудь и живот. Худые ноги были затянуты черными чулками. А между блузкой и подвязками было нечто такое, от чего он сначала рассмеялся, а потом вдруг зарычал как зверь. Он увидел белые полупрозрачные панталоны с кружевами. Такие он раньше замечал только на девочках из кордебалета и все удивлялся, неужели эти кружева кого-нибудь могут возбудить. Оказалось, могут. Особенно когда они подрагивают прямо перед твоим носом.
— Ты будешь послушным мальчиком? — спросила она, садясь в кресло напротив и закинув ногу на ногу. — Я не хочу, чтобы наутро вся кожа была в синякак и царапинах. Ты же не будешь вести себя, как пьяный медведь?
— Разве я пьяный? — хрипло спросил он, не узнавая своего голоса.
— Джек сказал, что ты приехал навестить своего друга, который сидит в тюрьме. Это правда?
— Да. Но поговорим об этом после.
— Мой сладкий, говорить надо не после, а до. Расскажи мне о себе. Что такого натворил твой приятель?
— Ничего. Его схватили по ошибке. Я хочу его вытащить. Берта... Это немецкое имя. Ты немка?
— Дурачок. Это не имя, а кличка. Меня зовут Мелани, Мелли. Как тебе больше нравится?
— Милли.
— Хорошо, называй меня Милли. Если ты хочешь вытащить друга из тюрьмы, надо идти к судье. Он милый старик, но иногда бывает ужасно вредным. Представляешь, он хотел закрыть наше заведение. Хорошо, что Мартин вступился. А то бы мы с тобой никогда не встретились.
Она двумя руками подняла кверху свои длинные черные волосы.
— Как я хочу сделать высокую прическу, чтобы шея была открыта. У меня красивая шея?
— Бесподобная.
— Вот, отлично, ты уже начал говорить комплименты. Что еще у меня красивого?
Волосы снова упали на ее плечи. Она перекинула ногу через подлокотник, и Гончар опять уставился на панталоны. Сквозь тонкое полотно темнел лобок.
— У тебя красивые ноги.
— Не слишком красивые. Бюст лучше.
Она приспустила блузку, чтобы он смог убедиться в этом.
— Знаешь, Стивен, там, в карете, ты меня очень напугал. Я терпеть не могу, когда меня хватают за грудь. Но у тебя такие нежные пальцы... Даже не ожидала, что у мужчины могут быть такие. Или мне это показалось?
— Хочешь проверить? Иди сюда.
Она перепорхнула к нему на колени, по пути избавившись от блузки.
— Как ты это делал? Да, вот так. — Она закрыла глаза. — А если судья не отпустит твоего друга, что тогда?
— Отпустит. — Он усадил ее поудобнее и поймал губами коричневый шарик соска.
— Ох, что ты делаешь? Разве... Что ты делаешь? Зачем?
— Тебе приятно?
— Ну да, только... Разве мужчины так делают?
— Разве нет?
— Не знаю... Ты как ребенок... Нет, продолжай. Ты очень странный, Стивен, очень. Я сразу поняла, что ты издалека. Ох, не надо так, я больше не могу... Скорее, скорее...
Его не надо было торопить, потому что он и сам уже не мог терпеть эту сладкую муку. Они
