телегу, не устроишь приличный завал. Нет, поезд надо брать только на водокачке. С боем, нагло. Пассажиры смелы только на словах, они попрячутся под лавки с первыми же выстрелами. А охрана? Что ж, им тоже нет смысла подставлять лоб. Свое жалованье они все равно получат, но только если останутся в живых.
Степан Гончар уважал мнение специалиста, тем более что сам он поезда никогда не грабил. Но, в отличие от Мушкета, в детстве Степан много читал, и самыми любимыми его книжками были те, в которых рассказывалось о партизанах. Полесье и Карпаты не слишком сильно отличаются от Скалистых гор, а эшелоны с фашистами охранялись посерьезнее, чем «Горный экспресс». Когда Гончар поделился с «фармацевтом» некоторыми находками народных мстителей, Мушкет надолго замолчал, а потом горько изрек: «Братишка, где же ты шатался все эти годы?»
Поезд начал разгоняться на спуске, и вагон стал раскачиваться сильнее. Лошади беспокойно всхрапывали. Гончар, хватаясь за перегородку, подошел к вороному. Жеребец гулко ударил копытом по дощатому полу.
— Что поделать, мне тоже не нравится в этой тюрьме, — сказал ему Степан. — Но мы с тобой, по крайней мере, оказались тут по своей воле. А моего брата везут под конвоем. Наверно, в таком же вагоне, как этот.
В составе было только два пассажирских вагона — пульман и «третий класс». Между ними находился почтовый, с опломбированными дверями, а замыкали поезд четыре скотовозки. На станции Гончар успел разглядеть солдат за раздвинутыми дверями последнего вагона. Они валялись на сене, передавая по кругу бутылку. «Надеюсь, у них достаточно выпивки, чтобы как следует отметить поездку», — подумал он.
Гончар скормил вороному остатки галет и снова устроился возле окошка, за которым мелькала зеленая стена леса.
Если Мушкет сделает все правильно, поезд остановится. А если нет?
Он отстегнул предохранительный ремешок наплечной кобуры и достал «смит-вессон». Это был револьвер карателя, которого Степан застрелил недалеко от сожженного поселка сиу. Модель «скофилд». Хорошее оружие, надежное и удобное. Его главное достоинство — удобство перезарядки. Переломишь ствол — и над барабаном поднимаются только стреляные гильзы, а неиспользованные патроны остаются в каморах. Очень удобно. Но только если у тебя есть чем заменить эти стреляные гильзы. Потому что к «скофилду» подходят лишь его собственные, укороченные патроны. А их у Степана было всего-то полтора десятка. На пять минут не слишком горячего боя.
Отправив «смит-вессон» обратно под мышку, Гончар извлек из-за пояса старый кольт, подарок Белого Ножа. Вот с чего надо будет начинать разговор. Револьвер выглядит весьма убедительно, а если дойдет до стрельбы, то в патронташе достаточно аргументов 44-го калибра. Степан прокрутил барабан, разглядывая блестящие донышки патронов, и ни один из них не вызвал никаких подозрений. Осечки не будет. И каждая пуля ляжет в цель. Если для того, чтобы освободить Майвиса, придется перебить всю охрану, — что ж, тем хуже для охраны. В конце концов, солдаты должны уметь не только убивать, но и гибнуть.
Он долго пытался заснуть, до самой ночи. Но задремал только за минуту до того, как по стенам ущелья раскатился протяжный гудок паровоза.
Поезд остановился у водокачки. Локомотив устало отдувался, кто-то перекрикивался в голове состава. Степан с удовлетворением отметил, что в задних вагонах царила тишина. Немного отодвинув дверь, он выглянул наружу. Свет, падавший из окон пассажирских вагонов, желтыми пятнами лежал на насыпи. Кондуктор, с фонарем в одной руке и винчестером в другой, пробежался вдоль состава.
— Не выходить, не выходить, джентльмены! Сейчас отправляемся!
Он остановился возле последнего вагона и ударил по стене прикладом:
— Эй вы, герои! Живы? Подайте хоть голос, если морду боитесь показать!
В ответ прозвучала пьяная бессвязная ругань. Кондуктор махнул рукой и потрусил обратно к локомотиву.
«Все идет по плану, — подумал Степан. — Пока. Дело за Мушкетом».
Когда поезд тронулся и снова углубился в ущелье, Гончар вылез на крышу вагона. Впереди из широкой трубы локомотива вырывались снопы искр, и клочья дыма неслись навстречу Степану. «Что-то мы слишком сильно разогнались, — с беспокойством подумал он. — Как бы не проскочить подъем с ходу. Да нет, ловушка должна сработать. А если не сработает? Все равно. Поезд сбросит скорость, и Мушкет с командой успеет забраться на ходу. А уж уговорить машинистов он сумеет».
За машинистов отвечал Мушкет, а за охрану — Гончар. Поэтому он, не теряя времени, перебрался на крышу последнего вагона и закрепил веревку. Обвязав ее вокруг пояса, Степан осторожно, стараясь не шуметь, спустился по стенке вагона к дверям. Они были приоткрыты, из вагона несло запахом сена, перегара и пота. Ему стоило немалых трудов ухватиться за скобу и задвинуть створку двери. Когда же он начал опускать засов, вагон качнуло, и железный зуб с лязгом опустился в гнездо. Степан прислушался. Нет, все тихо. Солдаты и не заметили, как оказались запертыми.
Он не стал подниматься наверх и остался висеть на веревке, упираясь каблуками в стену. Холодный ветер обдувал лицо, руки быстро застыли, и он спрятал правую руку под мышку, чтобы пальцы не окоченели. Вот поезд снова замедлил ход. Начинался подъем. Последний подъем на этом пути.
Состав шел все медленнее и медленнее. Впереди заскрежетали колеса. Лязгнула сцепка, и поезд остановился. Паровоз шипел, стреляя паром, но не двигался с места. «Сработало!» — едва не закричал Гончар.
Поезд дернулся и с лязгом и скрежетом начал понемногу откатываться вниз. Неожиданно впереди раздался страшный грохот, и все тело состава передернула судорога. Последний вагон качнуло с такой силой, что Степан сорвался с узкой опоры. Веревка больно впилась в грудь. Его изрядно встряхнуло, он врезался плечом в стенку, но все же удержался на вагоне.
И тут ночную темноту разорвали вспышки выстрелов. Поднялся такой грохот, что не стало слышно даже шипения паровоза. Но и пальбу заглушили новые звуки, от которых даже Степана охватил озноб. То был боевой клич индейцев.
— Всем лечь на пол! — заорал в темноте Мушкет. — Не дергаться! Кому дорога шкура, бросай оружие!
Зазвенели разбитые окна. Коротко вскрикнула женщина. Паровозный гудок на секунду заглушил все, но тут же оборвался.
Гончар распустил узел и спрыгнул на землю. По насыпи бегали налетчики, стреляя в воздух и дико завывая. Кричали они, как настоящие сиу.
В последнем вагоне послышалась возня. Степан пальнул по нему и крикнул:
— Сидите тихо! Вас не тронут!
К нему подбежал Мушкет:
— Волк, ты здесь? Братишка, все получилось! Паровоз сошел с рельсов! Как у тебя?
— Все нормально. Охрана заперта. Сбивай замки со скотовозок.
— Некогда! — бросил Мушкет. — Я буду в почтовом! Там какие-то придурки, человеческого языка не понимают. Пойду объясню им. Сам тут разберись!
Он хотел найти где-нибудь фонарь, но вдруг понял, что ему не нужен свет. Его окружала темнота, но глаза выхватывали из нее все, что нужно. Вот отличный булыжник. Вот засов. Он с размаху одним ударом сбил замок.
— Майвис! Вылезай, приехали!
Гончар забрался в вагон и увидел индейцев. Они сидели на полу, и цепи тянулись от их рук к железному стержню вдоль стены, к которому обычно привязывали скотину. Степан сразу увидел, что Майвиса среди них не было. Он выхватил кольт и парой выстрелов расщепил брус, к которому крепился стержень, а потом, поднатужившись, оторвал его от стены. Индейцы вскочили на ноги и через минуту уже выпрыгивали из вагона вслед за Степаном. Цепи волочились по гальке, но избавляться от них было некогда.
