голос:
— Когда родится ребенок?
Она снова повернулась к нему, мгновенно побледнев.
— Что вы об этом знаете?
— Я просто спросил, — возразил он голосом, холодным, как зимняя ночь. На ее лице была написана истина. — Вы с вашей новой сестрой пробудете несколько месяцев в Сакраменто. О, не беспокойтесь, миссис Батлер, я не собираюсь распространяться о том, что предшествовало браку. Но если бы не было ребенка, не было бы и брака, не так ли?
Она смотрела в упор на Брента.
— Не было бы,. — очень тихо проговорила она. — В этом вы правы.
Он внезапно поднялся на ноги, возвысившись над нею.
— Так значит, это правда. Черт вас возьми, я же был готов… — Он прервался, ошеломленный мыслью, которая легко могла вылиться в слова: я был готов жениться на вас.
Она увидела ярость в его глазах, почувствовала напряженность его тела. И не поняла ни его, ни его гнева. Ведь в нем не было к ней ничего, кроме презрения, разве нет?
— Надеюсь, ваша прекрасная фигура скоро испортится.
— Нет, мистер Хаммонд. Но вам до этого какое дело?
— Да никакого, будьте вы прокляты!
Взбешенный Брент быстрым шагом устремился на палубу. Байрони пристально смотрела ему вслед.
— Я должна пойти к Ирен, — вслух сказала она себе.
Байрони ненавидела Сакраменто. Несмотря на то что стояла весна, здесь было жарко и сыро. Дом Айры был небольшой, в нем было мало воздуха. Хорошо хоть, что он располагался у самой реки. И для нее река, слава Богу, не была заказана. Она сидела напротив Айры и Ирен в квадратной гостиной, прислушиваясь к словам мужа:
— Не забывайте, Байрони, вы не должны общаться с здешними жителями. Я знаком с некоторыми из них, и им было бы странно видеть мою жену явно не беременной, когда всем известно, что она ждет ребенка.
Байрони слегка пошевелилась в кресле, почувствовав, как между грудей зазмеилась струйка пота.
— Хорошо, Айра, — вздохнула она.
— Я понимаю, это время будет трудным для вас обеих, но альтернативы представить не могу.
Байрони чуть было не спросила его, почему они не могли бы уехать, например, в Невада-Сити, где их никто не знает и где до них никому не было бы дела.
Но она хранила молчание. Дала ему слово и должна сдержать его.
— Я заплатил твоему доктору, Ирен, чтобы он держал язык за зубами. Его зовут Винсент Чамберс.
Он хороший человек и скоро тебя навестит. Я знаю, что вы страстная читательница, Байрони, и приобрел для вас книги. Ну а теперь, если леди простят, я должен закончить некоторые дела до отъезда в Сан-Франциско.
Байрони дала Ирен проводить брата до входной двери. Она понимала, что он беспокоился о сестре, и, поскольку ей самой практически нечего было ему сказать, сочла, что так будет лучше.
— Я приготовила холодного лимонада, миссис Батлер. У вас усталый вид.
— Спасибо, Эйлин.
Байрони проглотила комок в горле и откинулась на подушку кресла. Как она его ни проклинала, перед нею постоянно возникало лицо Брента Хаммонда. Жалкий человек! Он стоил ее отца. Почему ее так заботит его убежденность в том, что она самая ужасная, самая вероломная из женщин? Байрони понимала, что, укрепив в нем веру в свою якобы беременность, нанесла ему этим последний удар, но выбора у нее не было.
Она не могла предать ни Айру, ни Ирен. Она заставила себя встать и медленно подошла к окну, выходившему на реку. Попыталась его открыть, но оно не поддалось. Почувствовав опустошенность, словно ее покинули и силы, и надежда, она прижалась лбом к стеклу и закрыла глаза.
«Оставь меня в покое, Брент Хаммонд, — шептала она дышавшему презрением образу, созданному ее воображением. — Оставь меня в покое». Но помимо своей воли, она думала о том, что он делает, долго ли пробудет в Сакраменто. Пальцы сжались в кулаки. Слезы на щеках смешивались с потом, но она этого не замечала.
Глава 7
— Так думают все, не правда ли, Айра?
Айра посмотрел на Байрони, понимая, что она хотела спросить у него об этом уже очень давно. Он понимал, что она была очень проницательна, и удивлялся, почему не спросила раньше.
— Да, Байрони, — проговорил он очень тихо, — именно так думают все.
— Меня это не удивляет, правда. Когда мы с ребенком вернемся в Сан-Франциско, это подтвердится.
Захочет ли кто-нибудь со мной хотя бы разговаривать?
Он искренне жалел о той изоляции, на которую обрек Байрони со своей сестрой. Его недельные посещения каждый месяц были лишь короткими передышками.
— Байрони, вы мне, возможно, не поверите, но очень многие в Сан-Франциско считают, что мы решили избежать очевидного скандала у них под носом.
Когда вы вернетесь, вас встретят с радостью все мои знакомые, даже самые строгие ревнители нравственности. Кое-кому легче принять ребенка, таинственным образом представшего перед их глазами, чем быть свидетелями того, как он формировался. Разумеется, все считают, что мы поженились потому, что вы забеременели, но ваше отсутствие до некоторой степени облагораживает вас в глазах света.
— Я полагаю, можно сказать, что мы спасаем их от них самих, — иронически заметила Байрони.
— Если хотите подойти к проблеме с этой стороны, то, видимо, да. Я был наверху, у Ирен, и она уверяет, что ей значительно лучше после болей в пояснице. И доктор Чамберс соглашается с тем, что все идет нормально. Вы такого же мнения?
Байрони раздраженно пожала плечами, но тут же прониклась чувством вины. Как Айре удается выглядеть таким хладнокровным в его свежайшем, до скрипа, белье? Даже в сентябре ее сорочка прилипала к спине уже к десяти часам утра.
— Простите, Айра, — сказала она, одарив его самой милой улыбкой. — Ирен справляется прекрасно. Жара обессиливает ее, и она страдает, но не жалуется. Клянусь, я не понимаю, как здесь могут жить люди! Ведь нормальные дни можно пересчитать по пальцам одной руки.
Айра выглядел задумчивым, потягивая горячий чай, что заставляло страдавшую от жары Байрони содрогаться. За летние месяцы в Сакраменто она выпила больше ледяного лимонада и простой воды, чем за всю свою жизнь. Разумеется, летом жарко и в Бостоне, но дом тети Айды был большим и полным воздуха, и в нем всегда стояла благословенная прохлада.
— Говорила ли с вами Ирен о.., ну, в общем, об этих вейках?
Если бы она говорила, подумала Байрони, время проходило бы быстрее. Ирен была скрытной, как улитка. Байрони покачала головой.
— Нет. Я не чувствую себя вправе настаивать, Айра. Даже если ее иногда и охватывала горечь при мысли о том человеке или о ребенке, она со мной не делилась. Нет, она действительно выглядит
