Чмоканье утихло. Теперь Кейси слышала только звон столовых приборов и шорох одежды.
'Э… и… ее… твой… автрак… ара?” — произнес мужчина. Его голос то исчезал, то прорезался вновь.
— К сожалению, полностью устранить человеческие голоса не удается, — заметил Зейглер. — Но ведь тебе это и не нужно?
— Нет, — отозвалась Кейси.
'На… ело… ать с… дессу?” — спросил мужчина. Как только он умолк, в динамиках воцарилась почти полная тишина, нарушаемая лишь отдаленными звуками.
— Ага, — сказал Зейглер. — Начинается.
На экране появились показания таймера, ведущего прямой отсчет времени. Быстро мелькали красные цифры, отмеряя десятые и сотые доли секунды.
Женщина рывком повернула голову:
'Ш… о? Ш… о э… было”?
— Проклятие, — выругалась Кейси.
Теперь она ясно слышала этот низкий рокот, отчетливый басовый звук.
— Фильтры повышают его частоту, — объяснил Зейглер. — Но на самом деле это сильный низкочастотный рокот, спектр которого простирается до двух-пяти герц. Почти вибрация.
'Все ясно”, — подумала Кейси. Теперь, когда действовали фильтры, она прекрасно различала этот звук. Он присутствовал в записи, и от него нельзя было отмахнуться.
Вновь загрохотал мужской голос:
'У… койся, Эм”.
Девочка вновь зашевелила губами, издавая пронзительный режущий ухо звук.
'Мы… очти… ома… илая”, — сообщил мужчина.
— Стоп! — воскликнула Кейси.
На экране застыли большие красные цифры — 11:59:32.
'Почти двенадцать секунд, — подумала Кейси. — Двенадцать секунд — именно столько требуется, чтобы полностью выпустить предкрылки”.
Итак, на Пятьсот сорок пятом действительно были выдвинуты предкрылки.
На экране замелькали кадры, снятые во время крутого пике: девочка скользит по коленям матери, женщина подхватывает ребенка, потом камера показывает ее испуганное лицо. На заднем плане — встревоженные пассажиры. Фильтры преобразуют их крики в загадочные прерывистые звуки, мало чем отличающиеся от помех.
Зейглер остановил воспроизведение:
— Вот твоя улика, Синглтон. Неопровержимая, я бы сказал.
— Выпуск предкрылков.
— Да, весьма характерный звук. Ошибиться невозможно.
— Но зачем их выпустили? — Лайнер находился в крейсерском полете. Зачем было выпускать предкрылки? Может быть, они выдвинулись самопроизвольно? Или пилот все же нажал рычаг? Кейси вновь пожалела, что у нее нет записи РПД. Окажись она под рукой, можно было в считанные минуты получить ответы на все вопросы. Однако восстановление синхронизации продвигалось очень медленно.
— Ты просмотрел кассету до конца?
— Следующий интересный эпизод — там, где включаются аварийные сигналы и системы оповещения, — сказал Зейглер. — Как только камера застревает под дверью, я начинаю различать звуки и могу воссоздать последовательность сигналов, которые машина подавала пилоту. Но для этого потребуются еще сутки.
— Займись, — велела Кейси. — Мне пригодятся любые сведения, какие ты сможешь получить.
Запищал пейджер. Кейси отстегнула его от пояса и посмотрела на дисплей.
Дж. М. Админ. НОИП.
Джон Мардер вызывал ее к себе в кабинет. Немедленно.
Джон Мардер был спокоен и невозмутим — это не предвещало ничего хорошего.
— Короткое интервью, — сказал он, — от силы десять-двадцать минут. У тебя не будет времени вдаваться в подробности. Ты руководишь ГРП, стало быть, именно тебе надлежит продемонстрировать, насколько серьезно компания относится к вопросам безопасности полетов. Ты расскажешь о том, как тщательно мы расследуем происшествия, какое внимание уделяем сервисному обслуживанию. Потом ты объявишь, будто бы предварительное расследование показало, что причиной инцидента стала поддельная решетка реверса, установленная зарубежной ремонтной бригадой, а значит, предкрылки здесь ни при чем. Это выбьет почву из-под ног Баркера, и “Ньюслайн” останется с носом.
— Джон, — заговорила Кейси, — я только что побывала в акустической лаборатории. Нет никаких сомнений — предкрылки были выпущены.
— Результаты акустического анализа могут рассматриваться в лучшем случае как косвенные данные, — возразил Мардер. — А Зейглер — псих. Чтобы точно выяснить, что произошло во время полета, мы вынуждены дожидаться восстановления записи РПД. А тем временем ГРП опубликует предварительные результаты, которые исключают выпуск предкрылков.
— Джон, мне это не нравится. — Кейси казалось, что ее голос доносится откуда-то издалека.
— Речь идет о нашем будущем, Кейси.
— Я понимаю, но…
— Сделка с Китаем спасет компанию. Инвестиции, перспективные разработки, новые машины. Вот о чем мы говорим, Кейси. О тысячах рабочих мест.
— Джон, я понимаю, но…
— Позволь кое-что спросить, Кейси. Неужели ты думаешь, будто бы с N-22 что-то не в порядке?
— Нет, конечно.
— Ты считаешь его летающим гробом?
— Нет.
— А “Нортон”? Как по-твоему, это солидная компания?
— Разумеется.
Мардер смотрел на Кейси, покачивая головой. Наконец он сказал:
— Я хочу, чтобы ты встретилась с одним человеком.
Эдвард Фуллер возглавлял юридический отдел “Нортона”. Это был худощавый нескладный мужчина лет сорока. Он сидел в кабинете Мардера, беспокойно шевелясь в кресле.
— Эдвард, — заговорил Мардер, — у нас неприятности. “Ньюслайн” намерена дать репортаж об N- 22. Передача состоится в ближайшие выходные, в самые популярные часы, и будет выдержана в самом неблагоприятном для нас ключе.
— Насколько неблагоприятном?
— Они называют N-22 летающим гробом.
— О господи, — отозвался Фуллер. — Только этого нам не хватало.
— Совершенно верно, — сказал Мардер. — Я пригласил тебя, чтобы спросить, что мы можем с этим
