– Что ты ноешь все время?! – разозлилась Коваль, направляя джип в сторон Ершовки. – Нормально я одета, всегда так хожу.
На ней были белые узкие джинсы в обтяг, под которые даже белье не надевалось, красная кружевная маечка и белые лодочки. Кабан прав, как ни крути…
Но отступать было уже некуда – машина въехала в Ершовку, и почти сразу же обнаружился джип Черепа, припаркованный возле какой-то кафешки.
– Вот тут они и тусят, – сказал Кабан, проверяя патроны в «макарове».
Марина и Кабан вошли внутрь – так и есть, дешевая забегаловка, дешевая водка, дешевая жрачка и такие же дешевые девки. Окинув все это взглядом, Коваль обнаружила за дальними столиками толпу бритых качков и своего драгоценного телохранителя. Он был вдрызг пьян, на коленях его сидела какая-то мартышка, крашеная перекисью, в короткой до неприличия юбке. «Ну, я покажу вам сейчас», – решительно распуская по плечам свои густые темно-русые волосы, подумала Марина, разозленная выходкой Олега. Выпрямившись и задрав подбородок, она поплыла между столиков. Посетители затихли, глядя на нее – уж слишком экзотически выглядела она для этой дыры. Кто-то сбоку тихо произнес:
– Не иначе, ершовские валютную девочку заказали… – и тут же лег на стол, вырубленный ударом в висок – Кабан, идущий следом, свое дело знал.
Остановившись у столиков ершовской братвы, Марина с улыбкой произнесла:
– Добрый вечер, мальчики!
«Мальчики» вывалили на нее гляделки, а она повернулась к Черепу:
– Дорогой, это не честно – ты забыл предупредить меня, что поехал в луже валяться, я волнуюсь.
Череп поднял совершенно пьяные глаза:
– Ты… как ты меня нашла?
– По запаху, – отрезала Коваль. – Поехали отсюда!
– Череп, кто это? – ожили ершовские.
– Это моя хозяйка… – пробормотал он, не двигаясь с места.
– Ответ неверный, – засмеялась Марина, положив тонкую руку с идеальным маникюром на плечо Черепа. – Я – твоя женщина, ты забыл об этом? Всего пару часов назад ты лежал в моей постели, – продолжая измываться, она наклонилась и, оттолкнув девку, поцеловала Черепа в губы, едва не задохнувшись от перегара.
– Офигеть, Череп, в натуре, что ли, твоя телка? – изумился сидящий рядом с Мариной браток. – Я торчу! Глаз отдам, чтоб с такой трахнуться.
Она не удостоила его ответом, невозмутимо курила, словно не замечая, как его рука ползет по ее ноге, поднимается к груди по кружеву майки.
– Какая сладкая, а, пацаны? – не унимался бритый. – Череп, ну поделись с братвой, мы ж тоже люди… – он сжал грудь, и тут же Коваль воткнула бычок ему прямо в глаз, памятуя о словах Мастифа, что именно туда и надо, чтоб больше не хотелось. Раздался такой ор, что, казалось, рухнет потолок. Братва подскочила, выхватывая пушки, Кабан закрыл Марину собой, тоже успев вырвать из-за пояса ствол, но тут раздался голос Черепа:
– Назад все, а то перебью, на хрен! Отошли от моей женщины, я сказал!
Он тяжело поднялся и подошел к ним, отодвинув в сторону Кабана, взял Марину за подбородок:
– Зачем ты приехала, Коваль, что тебе здесь надо? Это моя территория, мастифовские сюда не лезут, – пьяно качнувшись, Олег ухватился за стоящий рядом столик. – Так я не слышу – что тебе надо?
– Я приехала за тобой. Поедем, Олег, я прошу тебя, – тихо попросила она, прижимаясь к нему всем телом. – Поедем, ты нужен мне, я не справлюсь одна.
Бросив на стол несколько зеленых бумажек, Череп потянул ее за собой к выходу.
– Едем, Коваль, тебе не место в этом притоне.
Утром Марина отвесила мучимому жутким похмельем Олегу пару ощутимых оплеух, чтобы не забывался. А потом он долго компенсировал себе это, распластав ее по кровати. День закончился нагоняем от Мастифа, узнавшего о ночной поездке в Ершовку без охраны и за рулем. Он топал ногами и орал, а Коваль спокойно курила, наблюдая за этим действом. В конце концов, старикан отобрал у нее ключи от джипа, велев ездить только на бронированном «Мерседесе» и с водителем, Саней Каскадером.
– И запомни одну очень простую вещь, – под занавес бурной сцены уже спокойно добавил он. – Ни один кобель, даже самый племенной, не стоит риска быть убитой. Иди.
Марина пришла к себе и от злости так набросилась на Черепа, что тот ахнул – обычно в постели она покорно делала все, что взбредало ему в голову, а сейчас…
– Спятила совсем, – констатировал он, потирая укушенное до крови плечо. – Что случилось?
– Ничего. Ты знаешь, что вчера я велела убить Дэна и Боцмана?
– Говорю же – спятила. Но ты имела право на это. Не переживай, страшно только в первый раз, потом привыкаешь.
– А если я не привыкну? – спросила Марина, глядя на него.
– Привыкнешь, – вздохнул Череп, переворачивая ее на живот и начиная целовать прохладную гладкую кожу, источающую тонкий аромат туалетной воды.
Он был неплохим любовником, внимательным, нежным, иногда в меру жестким, но таких эмоций, как с Федором, Марина не испытывала. Видимо, потому, что не вызывал он у нее никаких чувств. Да, она была безмерно благодарна ему за понимание – за то, что он не требовал от нее бурных проявлений, каких- то слов, он просто был рядом. Она же отдавалась ему с удовольствием, и Олег чувствовал, что ей хорошо с ним, она всегда об этом говорила, но любви не было.
Коваль отлично знала, что бойцы Мастифа шушукаются: мол, Череп вовремя догадался, куда надо залезть, чтобы быть в шоколаде. Но ей на это было плевать, точно так же, как и Черепу, кажется. Она даже как-то спросила об этом, и он ответил, что не делает ничего, что было бы ему противно.
– Почему я должен отказаться от тебя, чтобы кто-то заткнул свой рот? Только потому, что я – твой телохранитель? В этой ситуации тебе стоит беспокоиться больше.
– Если для тебя это важно, то ты можешь уйти. А я возьму другого, Кабана, например, – игриво заявила Коваль.
– Ну, сейчас! – возмутился Череп. – Так я тебя Кабану и доверил!
Через неделю Мастиф на два месяца отправил любимицу в Швейцарию, чтобы дать ей возможность немного сменить обстановку и привести в порядок свое тело. Никаких дел в этой поездке не планировалось, кроме нескольких процедур у пластического хирурга, которые должны были сделать ее рубцы менее заметными.
Это было вполне беззаботное время – Марина торчала в кафе, ходила по городу, развлекалась, словом, прожигала жизнь. Иногда ее посещали мысли о прошлом, но она старательно гнала их прочь, не желая ничем омрачать свой отдых и праздное времяпрепровождение. Ее тело стало почти таким, как раньше, она похудела, стала еще стройнее, тоньше. Олег был просто в восторге, налюбоваться на нее не мог. И Коваль была счастлива тем, что ему хорошо с ней, что он смотрит на нее с обожанием, что ему приятно сжимать ее в объятиях, ласкать, целовать… Пусть она не любит его, но он счастлив тем, что она принадлежит ему. И пусть ему будет хорошо…
Мастиф вел свои дела грамотно, не враждуя без нужды ни с кем, но и своего не упуская. Его казино и клубы приносили хорошую прибыль, жаловаться было просто грех. Старый лис всегда знал, кому и сколько дать, чтобы не мучили проверки. Конечно, кормить приходилось многих, зато проблем почти не было. Видимо, от скуки примерно через год, в мае, Мастиф занялся личной жизнью удивительно похорошевшей Коваль. К этому времени уже не было людей, не знавших, кто такая эта сногсшибательная красотка, постоянно появляющаяся везде и всюду рядом со старым лисом. И это вносило определенные сложности – характер ее не изменился, и Марине ничего не стоило послать любого далеко и красиво. Мастифа это просто бесило, ведь попадались и непростые люди среди желающих познакомиться с ней поближе.
– Девочка, тебе не кажется, что в твои годы пора бы подумать о браке? – внушал ей старый лис как-то, когда они вдвоем валялись у бассейна в шезлонгах, потягивая коньяк.
