осведомился:
— Простите моё невежество. Я только утром оказался в этих местах и совершенно не в курсе: что такое Эс Вэ Гэ?
— Как же! Союз Вольных Городов, сударь мой! Союз! Тот, куда в данное время входят города самых разных областей планеты. Областей и… гм… пространств… Это всем известные приморские Льчевск и Кан-Орра, Реттерберг, недалёкие от нас Овражки, Ново-Туринск и… в общем, ряд ещё… Странно, что не слышали…
— Увы… Не слышал и… боюсь признаться, но даже не могу уяснить. Что за Союз? Ведь, чтобы стать вольным городом, надо обрести экономическую независимость от Империи, или…
— Да что вы, что вы! Речь не идёт об экономике!.. Здесь вступает в силу, как говорится, независимость иного плана. Основанная на… Впрочем, если поживёте у нас хотя бы несколько дней, то разберётесь, я полагаю…
— Думаю, что поживу… Однако позвольте ещё вопрос. Инск и Ново-Заторск… Какая-то странная взаимосвязь или, наоборот, противоречие… В чём смысл? Это один город с двумя названиями или…
— Совершенно точно уловили, молодой человек! Взаимосвязь-противоречие. И в чём-то даже отрицание! Некоторые обитатели Ново-Заторска, и прежде всего его властные структуры, склонны полагать, что Инска просто нет на свете. Что он — этакая эмоциональная или, как сейчас принято говорить, виртуальная надстройка Ново-Заторска. Не то легенда, не то игра чьей-то фантазии и посему не имеет права на реальное существование.
— Может быть, что-то связанное с нестыковкой плоскостей многомерного континуума? Я когда-то занимался такими вопросами, но считал, что все это в области сплошных абстракций…
— Как видите, здесь не только абстракции… хе-хе… Впрочем, я, должен признаться, являюсь полным профаном в современных теориях, электронных мудростях, виртуальностях и вопросах многогранного мира. Учился, когда ещё писали стальными перьями, макаемыми в чернильницы- непроливашки, да-с… До сих пор не могу освоить сотовый телефон, подаренный правнучкой. Моё техническое развитие застряло на уровне телевизора «КВН» и кухонных электроплиток… Впрочем, говорят, что сейчас и плитки эти порой выкидывают нечто непредсказуемое. Вот так-с… Могу ли я, молодой человек, чем-то ещё быть вам полезен?
— Спасибо, можете. Не скажете ли, как проще добраться отсюда к Завокзальному району, где, по некоторым данным, расположен некий Скворцовский переулок?
— Тремя путями! — обрадовался «храбрый гном». — Если изволите повернуть налево, скоро окажетесь на центральной улице, которая в Ново-Заторске именуется Имперской, а в Инске Садовой. По ней ходит автобус номер два, он доставит вас прямо к вокзалу, а там вы легко сориентируетесь. Если же вы двинетесь направо и чуть назад, то попадёте на Театральный бульвар, он параллелен Садовой. По нему, а потом по проезду Большого Рынка, вы после получаса неспешной ходьбы окажетесь у моста, который ведёт через рельсовые пути. За ним и начинается Завокзальный посёлок. Но есть и более короткий путь. По Зелёным дворам. Это обширные проходные дворы с их неспешной, отгороженной от улиц жизнью. Я иногда гуляю по ним. Порой они напоминают поленовский «Московский дворик», хотя более масштабны и менее патриархальны… Вон в те ворота, если угодно…
Старичок приподнял шляпу «вестерн», и, когда Валерий, взглянув на ворота, обернулся к собеседнику снова, «гном» уже куда-то пропал.
ГЛАВА 4
Ворота были кривые и тяжёлые — со столбами, увенчанными жестяным кружевом, с накладным деревянным узором на могучих створках. Одна створка была когда-то отодвинута, да так и вросла в землю. Валерий вошёл в широкую щель.
Двор оказался большущий — ну прямо стадион. Обступившие здешнее пространство дома были не только такие, как на Смоленских улицах, но и попроще, пониже. Деревянные и кирпичные, под Штукатуркой. Кое-где виднелись гаражи, и у них возились с машинами и мотоциклами озабоченные владельцы. Но они на этом просторе не мешали ощущению безлюдья. Местами двор покрывали треснувшие каменные плиты, а между ними подымалась высокая поросль безымянных уличных трав. Горело жёлтое мелкоцветье, над которым кружились такие же солнечные бабочки. Валерий неспешно пошёл по плитам и сквозь траву.
Полная женщина в клетчатом переднике развешивала между столбами бельё. Доставала из поставленного на землю таза простыни и рубахи, укрепляла их на верёвке зажимами, а потом бралась за поясницу и кривила лицо. Увидела Валерия, окликнула, будто знакомого:
— Голубчик, подержи посудину, помоги хворой тётке!
Хворой она не казалась, но Валерий поставил чемоданчик и взял тяжёлый таз. Пошёл рядом с тётушкой, которая доставала и вешала бельё штуку за штукой. От влажной ткани вкусно пахло свежестью.
— Мужики-то мои до рассвета слиняли на рыбалку, — весело пожаловалась тётка. — А я вот со своим радикулитом верчусь одна. Нагибаться — каждый раз такое страдание… Ну, спасибо тебе. Ты, видать, на каникулы приехал?
— Типа того, — усмехнулся Валерий, вспомнив коричневых лягушат со штурвалом.
— Ну, счастливых тебе гуляний… И девушку хорошую…
— Само собой, — согласился Валерий. И почувствовал себя своим на этом дворе.
Впрочем, не только на этом, на другом тоже.
— Добрый день, — сказал он щетинистым мужичкам, забивавшим «козла» на щелястом столе.
— Тебе того же! — оживились мужички, задвигались. — Присаживайся с нами, у нас пивко есть.
— Спасибо, спешу… — (хотя и не очень спешил).
— Ну, добрый путь тогда…
Третий двор и правда напоминал картину Поленова. На залитом солнцем просторе торчали горбатые сараи, белели берёзовые поленницы, кривился колодезный сруб, валялось колесо от допотопной телеги. Над заборами подымалась очень белая шатровая колоколенка.
Через траву двигалась гусиная вереница. Предводитель с большой шишкой на лбу глянул на Валерия подозрительно.
— Я хороший, — на всякий случай сказал Валерий. Гусак поверил. Гоготнул по-свойски и повёл вереницу дальше.
А Валерий через проход среди поленниц проник ещё на один двор. Такой же широкий, как и прежние.
Здесь было совсем безлюдно. Сначала. А потом, на дальнем конце, из-за ржавого остова древнего «москвичонка» показался мальчишка. Он бежал.
Как-то неловко бежал — то ли спотыкался, то ли прихрамывал. И оглядывался. «Уж не гонятся ли за пацаном? » — кольнуло Валерия.
Но дело было в другом. От мальчишки тянулся вверх шнур, а на конце шнура, метрах в двадцати над землёй, дёргалось, ныряло из стороны в сторону… непонятно что.
То есть похоже, что змей, только странный какой-то. Коробчатый, что ли? Но коробчатые конструкции бывают обтянуты тканью или бумагой, а здесь весь каркас был виден насквозь. А внутри его что-то громоздилось.
Валерий остановился у заросшего тополиного пня и ждал. Мальчишка рывками приближался (дёргал при этом шнур). Он был в сизой мятой одежонке, вроде той, какую лет десять назад носил и Валерка Зубрицкий. Разлохмаченные на кромках джинсовые шорты, такая же безрукавка, надетая на голое тело. Ременчатые сандалетки на босу ногу… Наверно, из-за них, слишком разболтанных, он и спотыкался.
Наконец хозяин змея (или не змея?) остановился в двух шагах. Мельком глянул на Валерия,
