здесь прожил!
Да и человек был, кажется, безобидный. Ростом чуть побольше Гоши.
Гоша знал, что люди не сразу становятся большими, они растут постепенно. И этот неожиданный гость был явно человечий детеныш. Из тех, кого называют мальчиками. Гоша видел таких и раньше. Иногда они пробирались на «Кефаль», бегали по палубе и даже лазили на мачты. Гоша следил за ними сквозь щели в палубных досках. Опасливо, но с любопытством. И бывал даже раздосадован, когда Никодимыч кричал из дверей склада:
– Опять вы тута! Я вот отрежу от каната линек да энтим линьком вас! А ну брысь, штрафная команда!
Гоша не понимал, зачем их прогонять. Они были немного шумные, но забавные и ловкие. Интересно смотреть. Правда, иногда Гоша боялся: не случилось бы чего с человечьими малышами. Очень уж они беззащитные какие-то – щуплые, с тонкими шеями, совсем непохожие на матросов и боцманов, с которыми Гоша был когда-то знаком…
Неожиданный гость казался похожим на всех других мальчиков. Было у него только одно отличие: на лице перед глазами блестели круглые стекла (причем одно треснувшее). Гоша знал, что это такое: некоторые гномы к старости обзаводились очками. Но на мальчике очки Гоша видел впервые.
Светло-коричневые мальчишкины глаза смотрели через стекла удивленно и вопросительно.
– Дяденька! – сказал мальчик звонким, как у всех невыросших людей, голосом. – Вы не знаете, куда подевалась шхуна «Кефаль»?
Гоша заерзал от смущения. Не привык он разговаривать с людьми. Даже с моряками на кораблях, где он раньше жил, Гоша беседовал редко. А в последние годы он лишь изредка обменивался парой слов с Никодимычем.
Но мальчик ждал ответа, не уходил. Гоша еще поерзал и сипло сказал:
– Это самое… увели ее. Для кино… Чтобы сгорела.
Потом он вздохнул, не столько жалея «Кефаль», сколько радуясь, что кончил длинную речь.
Мальчик тоже вздохнул:
– Жалко… Она так хорошо в воде отражалась, я хотел сфотографировать.
На плече у мальчика висел на тонком ремешке кожаный футляр. Мальчик вдруг шагнул поближе, посмотрел внимательно. Гоша стеснительно засопел круглым и пористым, как апельсин, носом. Потупился. Мальчик сочувственно спросил:
– А вы с этой шхуны, да?
– Угу, – выдавил Гоша и зашевелил пальцами на громадных босых ступнях.
Мальчик сказал уважительно:
– Значит, вы старый моряк с парусного судна. Правда?
Гномы не любят врать. А молчать было невежливо. И Гоша выдавил еще одну длинную фразу:
– В некотором смысле… Это самое… Я корабельный гном.
– Уй-я! – радостно сказал мальчик. Очки его, перемотанные синей изолентой, перекосились. В глазах за стеклами засияли восторг и праздничное удивление. И не было ни капельки недоверия.
Теперь пора объяснить, кто же такие корабельные гномы.
Про обычных гномов знают все. О них написаны сказки и даже есть кино. Эти гномы обитают в лесах и пещерах, они ведают подземными чудесами. Многие слышали про домашних гномов. Их называют попросту домовыми. Домовые живут в старых избах и зданиях, следят за уютом, дружат с мышами, иногда заводят вместо забывчивых хозяев часы, кормят в аквариумах рыбок и в клетках щеглов и канареек. Порой они любят попугать жильцов, но делают это шутя, потому что характеры у них добродушные.
Бывают и другие гномы: мельничные, вагонные, водопроводные (на старых водокачках) и даже стадионные – они водятся под трибунами.
Но нас интересуют корабельные гномы.
Их племя появилось, как только люди стали строить корабли. Эти гномы селились в трюмах. Они следили, чтобы в кораблях не было гнили и течи, чтобы крысы не портили грузы, чтобы не случилось внутри судна пожара. Очень часто гномы спасали корабли от неминуемой гибели, когда люди и не догадывались об опасности.
Но постепенно парусники и уютные колесные пароходы исчезли с морей. На новых лайнерах, танкерах и сухогрузах гномы приживались с трудом. Там, среди всякой техники, электроники и сигнальных систем, нечего им было делать. Кое-кто, правда, приспособился, но большинство осело на берегу. А некоторые доживали век на последних парусниках и стареньких портовых буксирах.
Несколько лет назад в журнале «Морская жизнь» была напечатана статья «История корабельных гномов – легенды и действительность». Судя по всему, автор статьи сам был корабельным гномом. Довольно образованным. Но точно это не известно: вместо подписи стояли буквы А. А.
Статья вызвала большой интерес, ее перепечатали в нескольких газетах, в том числе и в «Вечерних Приморских новостях». Однако вскоре в газете «Наука и быт» появилась другая статья. Житель Приморского города профессор Чайнозаварский утверждал, что ни корабельных, ни других гномов на свете быть не может, потому что так не бывает. Это во-первых. Во-вторых, их не может быть потому, что про них никогда не упоминалось в его, профессора Чайнозаварского, книгах. В-третьих, если бы гномы и были, их следовало бы немедленно запретить, потому что они противоречат школьным программам по природоведению и физике.
Гномов, конечно, не запретили. Но пенсию после этой статьи на всякий случай убавили, а контору «Гномдом» перевели из просторного подвала в старую котельную…
Но мальчик наверняка не читал статью профессора Чайнозаварского. Поэтому он поверил Гоше немедленно. И обрадовался:
– Как замечательно…
Сияя глазами, он обошел вокруг Гоши. Потом, кажется, понял, что это невежливо, и торопливо сказал:
– Ой, простите, пожалуйста…
– Ничего, ничего, – пробормотал Гоша. – Вы мне совсем не мешаете. – Он уже не так сильно стеснялся.
– А можно я вас сниму?
– Откуда? – испугался Гоша.
– Да ниоткуда! Просто сфотографирую аппаратом.
– Я… это самое… не знаю. – Гошу никогда раньше не снимали аппаратом. – А что со мной будет?
– Да ничего! Сидите как сидели, я быстро.
Он откинул на коричневом футляре крышку, нацелился на Гошу выпуклым, словно у подзорной трубы, стеклом. Щелкнул кнопкой. Весело объяснил:
– Мне этот аппарат вчера подарили, в день рождения. «Зенит-3М». Мне вчера десять лет как раз было… А вам сколько лет?
– А… это самое… По одним документам триста четырнадцать, а по другим триста шестнадцать…
– Уй-я! – опять обрадовался мальчик. – Тогда я вас еще раз сниму, ладно?
– Если вам нравится…
– Конечно, нравится! Я хочу альбом с морскими снимками сделать… Ой, а пленка-то кончилась! Я сейчас перезаряжу.
Мальчик сел спиной к Гоше, свесил с пирса ноги, положил на колени аппарат. Что-то начал делать с ним, быстро двигая поцарапанными локтями. Он был в тельняшке с подвернутыми рукавами, такой же, как у Гоши, – полинялой и заштопанной. Только у Гоши она широченная и до пят, а у мальчика – тесная и коротенькая: сзади выбилась из-под ремешка и видно тощенькую спину с острым бугорком позвонка.
Гоша вздохнул: какие они все-таки хрупкие, эти еще не выросшие человеки…
Голова у мальчика была пушистая, как осенняя маковка белоцвета с летучими семенами. И на тоненькой шее тоже был пух – как на птенце чайки.
