- Нитка… если честно, то и я. Ну, не совсем ужасно, но тоже. Только про это никто не знает. И ты - никому…
- Конечно.
Иногда быть откровенным совсем не трудно. Особенно в темноте и когда так вот… доверие друг к другу. И Тём не боялся, что честное признание уронит его в Ниткиных глазах. Скорее наоборот…
- Но здесь-то уже не страшно, Нитка.
- Да… Пошли вместе в воду.
- Нитка, я не могу. Я без плавок…
- Ну… можно ведь и так.
- А потом в мокрых трусах в постель?
- Дурачок. «Так· это значит без всего… Я ведь тоже без купальника. В нем нельзя. Наша Валентина постоянно у всех купальники щупает: не лазил ли кто-то в воду без спросу…
- Ты рехнулась? - слабым шепотом сказал он.
- Тём, да ты что? Темно же. И мы же… ничего такого. Давай ты.b'%`-%hlao и зажмуришься, а я в воду. А потом я зажмурюсь, а ты - бултых. А в воде-то уже все равно… Тём, а то ведь обидно: шел сюда, продирался и даже не окунешься…
«А и правда…· Нырнуть, смыть с себя вязкую духоту и зуд захотелось отчаянно. И все же не это главное. Еще сильнее - желание сладкой запретной радости: частое стуканье сердца и веселый озноб. Вот оно - тайное приключение!
От приключений убегать нельзя, это нечестно. Это все равно, что убегать от судьбы. И… Нитка решит, что он трус…
- Только ты зажмурься как следует…
- Конечно! И ты. Давай…
Тём отвернулся, прижал к глазам ладони. Так, что в навалившемся мраке - желтые огоньки.
- Тём, считай до двадцати! - Шуршанье, легкий топот, плеск. - Ух, какая теплая вода! Тём, давай!
- Ты отвернулась?
- И зажмурилась!
Тём суетливо сбросил на песок трусы, положил на них очки. Сквозь «безочковое· туманное пространство различил на мерцающей воде темное пятно - Ниткину голову. Скорее, скорее… Головой вперед!
Ох, и правда тепло! Как в молоке, постоявшем полдня на солнечном подоконнике… Тём проплыл под водой несколько метров.
Оказалось, что купание без единого клочка одежды - совсем не то, что обычное купание. Сперва была стыдливая (и приятная) беззащитность, но почти сразу вода избавила его от этого чувства. Она была такая ласковая! Озеро приняло в себя мальчишку как свое родное существо, как рыбку, как… свою каплю! Тём растворился в нем. Он сделался частичкой этого озера, частичкой теплой темноты, частичкой природы. И даже… частичкой Нитки. Потому что она ведь наверняка ощущала то же самое.
Тём вынырнул, встал на твердом дне по грудь в воде. Дурашливо и бесстрашно фыркнул. Ниткина голова темнела в трех метрах, и слабо светились плечи.
- Тём… хорошо, да?
- Ага…
- Давай руку. Нырнем вместе…
- Нырнем…
Ниткина ладонь была по-прежнему горячая.
Они нырнули вдвоем и плыли в глубине секунд десять. Расцепили руки, выскочили на поверхность.
- Нитка, давай от берега и назад. Двадцать гребков туда и двадцать обратно.
- Давай!
Она плавала не хуже Тёма.
Потом они по грудь в воде брызгали пригоршнями друг в друга и прыгали, опять взявшись за руки.
Один из таких прыжков осветила беззвучная, но яркая зарница.
- Ой! - перепугались оба и сели в воду по уши.
- Тём, ты извини, но я не успела зажмуриться… Такая предательская вспышка. Но ты не пугайся, ты все равно был в воде выше пояса.
- А ты… я даже не знаю, я сразу ослеп. Да я и не вижу толком без очков, не бойся…
Тут над ними наконец грохнуло. Нитка взвизгнула и весело сказала в рифму:
- Ой-ёй-ёй, пора домой.
- Беги на берег, я отвернулся… Позовешь, когда оденешься.
Она позвала очень быстро:
- Тём, иди, я зажмурилась.
Стало темнее прежнего, Тём почти не различал Нитку, но все же./obl застеснялся. Как назло долго не мог найти на берегу трусы и очки… Ох, вот они! Он торопливо запрыгал на песке. В этот миг ударили крупные капли, сверкнуло опять и грянуло.
- Ай! Тём, ты готов?! Бежим под крышу!
Они забрались внутрь ледореза. В запах гнилого дерева и грибов. Сверху застучало, забарабанило, загудело. Между досками на секунду высветились щели. И снова: бах, трах, тарарах! Тысячи железных ящиков с каменной горы!
- Мама… - Нитка мокрым плечом приткнулась к Тёму. «Господи, а ведь у нее и мамы-то нет… ·
- Не бойся…
«Не бойся, я сам боюсь…·
Ногами Тём нащупал позади себя широченную балку. Потянул Нитку:
- Давай сядем.
- Ага… Ой! - И прижалась опять. Потому что опять разгорелись щели и ударил трескучий разряд! Мокрые Ниткины волосы облепили Тёма.
- Тём…
- Что?
- А все равно хорошо… Да?
- Конечно!
- А… давай завтра опять…
- Ох, Нитка… давай…
После этого гроза пожалела их и стремительно заглохла.
4.
Обратный путь был труднее, но показался короче. Наверно, потому, что среди мокрых кустов и колючек было не до страха. Одного хотелось - поскорее добраться до сухой постели… Хотя нет! Хотелось еще, чтобы поскорее пришло завтра.
Попрощались у домика, где спал и ничего не ведал Ниткин отряд (тучи не разошлись, было все так же темно). Потом Тём пробрался к себе. Никто не проснулся. Тём натянул до носа простыню, стал смотреть в еле различимый потолок и вспоминать, что было. И так уснул - с ощущением радостной и запретной тайны.
В течение следующего дня они с Ниткой не подходили друг к другу. Даже не переглядывались издалека - чтобы никто ничего не заподозрил. Все было условлено заранее. Вечером, после одиннадцати - в
