Впрочем, запятые и точки Тём расставил мысленно, на бумаге их не было. Зато хватало ошибок. Например «ёлки-палки· было написано слитно, а «непростой· - через «а·. Но разве в этом дело? Все равно это были стихи! И Тём протянул листок вожатой Шуре. Она и вожатый Демьян (влюбленный в Шурины косы) сдвинули над листом головы. Над ними навис художник Мишка Сомов. Из-за его плеча высунула голову длинная Кристя Самсун - командирша второго девчоночьего отряда и главная репортерша «Дружной смены·.
Мишка хихикнул. Шура искоса глянула на него. И сказала деловито:
- Ну что же, Назаров. По-моему, это неплохо… А откуда ты знаешь про танец «Краковяк·?
- Мы его разучивали в детском саду. Это польский танец, его в городе Кракове придумали.
- Какой эрудит! - шепотом восхитился Демьян.
- Чего? - подозрительно сказал Кей. Он по-прежнему топтался у двери.
- Я говорю, что ты знающий человек, - разъяснил кудрявый Демьян.
- А почему он написал, что избушки пляшут «со стопом·? - придирчиво вмешался глуповатый художник Сомов. - Они, что ли, тормозят во время своего краковяка?
- Не «со стопом·, а «с топом·, - сумрачно разъяснил от порога автор. - Топают, значит. Они же тяжелые.
- Тогда «сы· надо отдельно!
- Чего ты, Сом! Он же еще в школу не ходил никогда, - ревниво заступился Тем.
- Конечно, - поддержала Тема Кристя Самсун. - Только… «бабов Яг· это все-таки немножко неправильно. Или я ошибаюсь?
- Ошибаешься! - разозлился на нее Тём. А вожатая Шура сказала, gb. в стихах можно по- всякому.
- Это же поэтический образ, - вставил Демьян и провел пальцами по своей пушкинской шевелюре. Кей стеснительно подышал у двери и сообщил:
- А если это не правильно, я могу еще по-другому. Вот…
Редакция полегла животами на стол, застонала от сдавленного хохота.
Кей опять подал голос от порога. Негромко, но уже с дерзкой ноткой:
- А если не нравится, то отдавайте назад… Сами просили…
Его наперебой заверили, что «всем ужасно нравится, оттого мы и радуемся·. Шура привела юного поэта к столу. Усадила на колени, дунула ему на волосы. Вытащила из них два репья. Он не противился, но и не размяк от этой ласки.
Шура обрела деловитость:
- Тём, перепечатай это, пожалуйста, набело… с необходимой корректурой. А черновик… то есть оригинал я возьму на память. Можно, Кей?
- Да, - великодушно сказал он и слез с колен. - Я пойду.
- Постой. А какую подпись поставить? С фамилией ясно, а имя? Иннокентий или лучше Кеша? Или… Кей?
- Лучше Кей, - сказал он, не отзываясь на улыбки. - «Иннокентий· - это долго писать. А «Кешу· я не люблю, это попугай из мультфильма.
2.
Газета вышла на следующий день. «Стих· Кея был напечатан в первоначальном варианте, где «краковяк·. А строчки про «баб Ягов· и «семь шагов· Тём поместил в конце - в виде приложения. Потому что редакция так и не смогла решить, что лучше.
Тем сделал к стихотворению большущую иллюстрацию. Бревенчатые избушки на курьих ногах водят хоровод в зарослях «цветущих цветов·, а в ярко-синем небе «странной страны· - улыбчивая луна и рогатый месяц с хитрым глазом…
Кей сделался знаменит. Куплеты про «бабов Яг· и «баб Ягов· распевали по всему лагерю (на мотив модной песенки «Я люблю тебя, Катрин·). А малышовый отряд, в котором состоял автор, хором декламировал по дороге в столовую:
Ёлки-палки, лес густой!
Путь по лесу непростой!
Но Кей не возгордился. Он был по-прежнему тих и сдержан и старался держаться уединенно. Тём заметил это, когда в суете лагерных дел несколько раз натыкался на этого малыша с длинными пепельными волосами.
После полдника Тём заросшей тропинкой у забора (чтобы отдохнуть от многолюдья и гвалта) возвращался из столовой. И вышел к лужайке, на краю которой стоял в лебеде дощатый мусорный контейнер. Из-за контейнера появился Кей.
- Тём…
- Чего? - Тём (странное дело!) почему-то смутился.
- Вот… на, - Кей протянул ему промокший от ягодного сока кулек из тетрадного листка. Такого же, на котором были стихи.
- Что это?
- Тебе… - В кульке была крупная луговая клубника.
- Да ты что, Кей… Зачем?
Серые глазищи глянули требовательно.
- Потому что ты не смеялся. Когда читали стих. Все смеялись, а ты нет…
- Ну… спасибо, Кей. Давай пополам. Подставляй ладони.
Он мотнул светло-серыми легкими волосами:
- Нет… Ой!
- Что, Кей?
- Нитка сюда идет. Подожди… - И малыш опять укрылся за контейнером.
А на лужайке возникла Анита Назарова.
Это была ровесница Тёма. Из второго отряда девочек. В лагере «Приозерном· все ребята, кроме самых малышей, были почему-то поделены по «мальчишечьим· и «девчоночьим· отрядам. На Тёма Анита не взглянула. По-журавлиному прошагала через лебеду к контейнеру. Уперлась руками в бока, расставила длинные коричневые ноги. Отчетливо сказала:
- А ну, вылезай, обезьяна.
Кей покорно выбрался из укрытия.
«Ох, да это же брат и сестра! - сообразил наконец Тём. - Фамилия- то одна…·
Кроме фамилии, в них не было ничего похожего. Анита Назарова - с черными густыми волосами ниже плеч, с резко-синими глазами. Нельзя сказать, что красивая, - худая, очень курносая, редкозубая, но эти волосы, этот синий блеск… Многие пацаны заглядывались. Но Назарова держалась всегда строго, хотя и
