- Нитка, а где его похоронили?
- В Ново-Картинске… В общей могиле… Тём, многих ведь… было и не узнать. Да не то, что не узнать, а… Я Кея нашла только по браслету на левой руке. По плетеной «феньке· из черных и оранжевых проводков, я сама ему сплела незадолго до того… Тём, я тогда при этом при всем… при опознании… как-то окаменела. А потом уже, после похорон… меня почти месяц не могли привести в себя. Все чудились эти цинковые столы и… то, что на них. Тём, ты не представляешь…
Он сказал осторожно:
- Я представляю. Я видел…
- Что?… А, да, конечно… - И Нитка взяла его холодными пальцами за локоть.
Все с той же осторожностью Артем спросил:
- Значит, сейчас ты совсем одна?
- Значит… - шепнула она. От волос ее пахло чем-то хорошим, знакомым.
- И я… Нитка…
- Что, Тём?
- Ты одна и я один. Мы… будто давно шли друг к другу. Может, судьба?
Он был уверен сейчас, что все говорит и делает абсолютно правильно. Потому что и правда - судьба. А что же еще? Тем более, что была в душе и щемящая жалость, и ласковость и резкая нежность от касания этого тонкого поцарапанного плеча.
Артем решительно прижал ее к себе.
- Нитка…
Она - умница. Не стала бормотать: «Я не знаю… Как же так сразу… Давай подумаем…· Прошептала только:
- Тём, а жить-то где?
- Я найду, где. Я знаю. Может, это даже лучше, чем… Ну, ты мне поверь. Идем!
- Ой, Тём! Я не могу! Мне сейчас опять на работу. Во вторую смену.
- Какая вторая смена в наши дни! Когда фабрики неделями стоят без работы!
- А у нас особый заказ, срочный, я же говорила! Мы шьем костюмы для концертных бригад, которые будут выступать на летнем городском /` '$-(*%. На него приедут иностранцы…
- Опять пир во время чумы!
- Зато обещали заплатить сразу же! А если не приду, уволят…
Артем проводил Нитку до фабричной проходной. Поцеловал решительно, на глазах у всех. Сказал, что завтра в восемь утра придет за ней в общежитие.
- А сейчас я пошел выбирать замок для принцессы.
- Тём… мы там повесим фотографию Кея, ладно? У меня есть большая. Пусть он будет с нами…
- Да, - сказал Артем.
Вот уж не думал он, что так скоро придется вспомнить о предложении старика в панамке. Милейшего Александра Георгиевича. О свободном домике на Пустырях. Но пришлось. И хорошо! Все к лучшему… Только вот куда денешься от этой печали:
Эта печаль будет с ними всегда, с Артемом и Ниткой. Так же, как печаль о маме, о прежних годах. О всем хорошем, что было…
Прежней дорогой Артем вернулся на Пустыри. Был восьмой час, но солнце светило еще вовсю - начало июня. Только тени стали длиннее. И круглая луна стала ярче, отчетливей. А месяц спрятался за крышами пустых цехов.
Среди эстакад и кирпичных будок, под изгибами ржавых трубопроводов, между упавших башенных кранов и опрокинутых вагонеток мирно, нетревожно звенела предвечерняя тишина.
Потом в тишину вплелись ребячьи голоса.
Несколько пацанов - уже не в индейских костюмах, а в обычных штанах и майках - кого-то выслеживали в чащах иван-чая и белоцвета. «Может, гоняют местных зайцев вроде Евсейки·, - мелькнуло у Артема.
Ребячьи головы мелькали среди высоких стеблей, листьев и лиловых цветов-свечек. Один из мальчишек звонко скомандовал:
- Вы бегите к ручью, а я покараулю здесь! - и спиной вперед выбрался из зарослей на лужайку с желтым мелкоцветьем. Остановился, не оглянувшись на Артема.
И Артем остановился. Не вздрогнул. Просто подумал с печалью: «Это называется «отражение памяти·. В самом деле, бывает так: о ком-то сильно думаешь и вдруг будто встречаешь его. А потом видишь - просто похожий.
Очень похожий. Знакомые пепельные волосы, знакомо растопыренные локти и узкие плечи… Господи, даже футболка та самая, с цифрой «7· на спине. Вдруг он обернется, и…
Артем скомкал в душе нелепую надежду. Сердито сказал себе: «Идиот. Прошло два года·.
Если бы даже чудо (вернее, какое-то «сверхчудо·!), то все равно - он был бы уже не такой. Он превратился бы теперь в тощего длинного «тинейджера·.
«Уходи·, - с тоской попросил его Артем. Мысленно, конечно. Мальчишка попятился, приближаясь к Артему, но не оглядываясь. Остановился. Повел плечами. Постоял и пошел снова в заросли. Он чуть заметно припадал на левую ногу. Артем не выдержал. Не мальчишке, а себе сдавленно сказал:
- Кей…
Тот оглянулся. Обрадовался. И удивился, но не очень:
- Ой, Тём! Как ты сюда попал?
III. Странная страна Сомбро
1.
Нитка отмывала Кея в глубоком жестяном корыте, которое одолжили соседи. Их, соседей-то, здесь, на Пустырях, оказалось не так уж мало. Нитка с усердием, с частым дыханием мылила густоволосую голову, драила тощую, с острыми кочками позвонков спину. Пузырчатая летучая пена светилась в затененной комнате, как снегопад. Кей повизгивал.
- Ты меня протрешь навылет!
- А как я иначе отскребу двухлетнюю грязь?
- Всего трехнедельную!
- Ты опять? Поговори у меня!
- Ай! Пена в рот…
- Вот и не открывай!
- А будешь спорить - получишь «о-пле-уху·, - хмыкнул Артем. Вспомнил первый день знакомства
