осматривала «свой· дом и попутно негодовала по поводу «совершенно запущенного вида· своего вновь обретенного братца. Ну и в итоге - корыто, стирка, отмывание и педагогическая беседа.
- Ты, сокровище мое, тут совсем отбился от рук. Придется начинать воспитание заново.
- Не-е! Я и так воспитанный! Я очень ин-тел-ли-гентный! - веселился Кей, кутаясь в рубаху Артема.
- Станешь еще интеллигентнее, когда я возьмусь за тебя вплотную… Тём, надо купить ему приличную одежду. Сходишь в «Детский мир·?
- Конечно!
- Хотя… нет, Тём, не надо.
- Почему?
- Я… боюсь. - Нитка растерянно обмякла. - Вдруг уйдешь и… с тобой что-нибудь…
- Господи, до чего глупая девочка.
- Ага… Но давай лучше вместе.
- Давай! Конечно!
- Ой. Нет… Уйдем, а Кей вдруг… куда-нибудь…
- Да куда этот партизан денется, без штанов-то! Я даже рубашку у него заберу, а он будет сидеть… в этом бурнусе. - Тём дернул с окна пеструю скатерть-занавеску. Сразу стало солнечно и весело.
- Ладно… Нет. Пусть он вместе с нами.
- Но его рубище совсем еще сырое!
Нитка вновь обрела уверенность.
- В рубище идти в город все равно немыслимо. Стопроцентный беспризорник. - Она толкнула наружу оконные створки. - Лёлька! Скажи, здесь у кого-нибудь есть швейная машина?
- У нас есть! - раздался полный радостной готовности детский голосок. - Только мне ее сюда не дотащить!
- Мы дотащим! А баба Катя разрешит7
- А ей уже все равно!
Артем пошел с кучерявой и чумазой, одетой тоже в «рубище· Лёлькой. Она жила с бабой Катей в однокомнатной, осевшей среди репейников развалюхе со старинной голландской печью. Баба Катя мирно почивала на узкой железной кровати. У кроватной ножки была аккуратно поставлена четвертинка.
Машина оказалась могучим, столетней давности «Зингером·. Артем понес ее Нитке с большим сомнением. Желтая сурепка и лебеда шуршали по штанинам. В солнечной, привычной уже тишине прокатились колокольные удары (середина дня уже, что ли?). Поперек тропинки проскочили два зайца - рыжий Евсей и незнакомый, с кошачьим черно- белым окрасом. Несколько мальчишек окликнули издалека:
- Кей сегодня выйдет?
- Кей сегодня занят, - отозвалась Лёлька с важностью человека, причастного к серьезным делам.
Вопреки опасениям Артема, Нитка обрадовалась «Зингеру·:
- Это самая надежная модель, не то что нынешняя электроника!
Она взяла с подоконника цветастый бурнус, растянула на руках, глянула поверх него на брата глазом опытного закройщика.
Кей сразу понял. Взвыл:
- Это чтобы я ходил в такой девчоночьей пестрятине?! Не буду!
- Дурень, - сказала Нитка. - Сразу видно, сколько времени ты тут проторчал. Сейчас у мальчиков это самая мода. Считается, чем разноцветнее, тем…
- Прикольнее, - подсказал Артем. А Кею украдкой показал кулак.
Он понимал: в Нитке еще крепко сидят нервные страхи, а привычная работа хотя бы немного успокоит ее.
В замшевой сумке Нитки нашлось все, что нужно (сразу видно: профессионал). Всякие пуговицы, белая и черная катушки, зловещего вида ножницы, рулетка с клеенчатой мерной лентой.
- Все равно я не буду обмеряться, - надулся Кей.
- И не надо. Я тебя и так знаю до последнего сантиметрика. За два года ты не увеличился…
- За три недели!
- Тем более. Иди сюда, будешь вертеть ручку.
Кей подчинился. Вертел. Но смотрел набыченно, в сторону, и, кажется, не видел, как елозит под стрекочущей иглой желто-черно- красная материя, как из ее кусков возникает легонький ребячий костюм. Да, Нитка была мастер! Часа не прошло - и готово! Нитка безжалостно отодрала от сумки белую бахрому, украсила ею боковые швы на коротеньких штанинах и нагрудный карман.
- Хватит губы-то дуть! Это индейский стиль, называется «Миннесота·. Я же не зря в цехе детской одежды спину гну… Надевай.
Кей, сопя, бубня и оглядываясь на окно, натянул обновку прямо на голое тело. А что ему оставалось делать?
- Во! - показал палец Артем. Кей стрельнул глазами: «Это ты к ней подлизываешься·.
Заглянула в окно Лёлька, обомлела от восторга:
- Кей! Ты как салют по цветному телевизору!
Но Кей продолжал дуться. Даже когда выбрались с Пустырей и ждали у Арбузного рынка автобус, он поглядывал вокруг с опаской. Однако в центре города он скоро убедился в Ниткиной правоте насчет разноцветной мальчишечьей моды. Его настроение переключилось на веселую волну. Щелчком! Он заскакал вокруг сестры и Артема. Как выпущенный на волю козленок (правда, с легкой виноватостью в глазах).
Он удивлялся, сколько вокруг незнакомого. Пестрые, похожие на теремки магазинчики и ларьки, бело-синие, длиннющие автобусы новой марки, шумный фонтан в сквере к Театра кукол; узорчатая часовенка a позолоченными луковками, выросшая напротив музея… Потом вдруг опять притих. Потому что увидел электронный календарь на фасаде Центральной почты. Число, месяц и… год. Совсем не тот год, в котором он, Кей, поехал в лагерь «Три богатыря·.
Он потерянно оглянулся на Нитку.
- Это… что? Это, значит, правда, да?
- Наконец-то до тебя дошло, - сказала она. Не сердито, а даже ласково.
Кей с минуту шел с опущенной головой. Потом спросил полушепотом:
- Значит, Вальки в самом деле больше нету на свете?
Нитка вздохнула, положила ему на плечо ладонь. Артем тоже, со своей стороны. Кей мягко выскользнул из-под ладоней, остановился. Повернулся на месте. И вдруг, ни на кого не обращая внимания, медленно перекрестился на золоченый крест часовенки, который блестел в конце квартала. Артем и Нитка переглянулись. Кей же, обернувшись к ним, глянул с легким вызовом.
- Ну, пойдем. Нам же в «Детский мир·, - осторожно напомнила Нитка.
И пошли.
- Тём… а ты, значит, в самом деле был на войне? - Кей взглянул на него быстро и насупленно.
- Да. Я же говорил…
- А у тебя… тоже погибали товарищи?
- Тоже. Там многие погибают. И товарищи, и враги…
Дернуло же мальчишку спросить про это! День помрачнел, а в толпе будто мелькнули перекошенные плечи и широкий затылок Птички. И на душе сразу тоскливая зябкость… Но тут, сверкнув уличными отражениями, распахнул перед ними стеклянные ворота главный детский универмаг.
Нитка самозабвенно кинулась к прилавкам и полкам. Чтобы «одеть обносившегося беспризорника с ног до головы·. Все ей казалось нужным: рубашки и футболки, джинсы и шорты, курточки и свитера.
Кей наконец рассудительно «затормозил· сестрицу:
