умел.
– Сестрица моя, что ли, туда к нему приходила? – догадался Федя.
Нилка – голова ниже плеч – выдавил еле-еле:
– Теперь получается, что я доносчик…
– Да брось ты! – утешил Федя. – Я и так знаю. Она давно по нему страдает.
Он врал. Ничего такого он не знал, думал: все позади. Вот опять забота. И хуже всех будет Степке, если это всерьез… Но особой тревоги у Феди теперь не было. Решил: авось обойдется. Хватит душу травить. Хотя бы сегодня.
Закат быстро темнел, за Ковжей засветились огоньки.
– Пошли дальше, – решил Борис. Прыгнул с перил.
В этот момент над заборами, в темнеющем небе прокатилась желтая капля с лучистым следом. Вернее, даже маленький светлый шарик. Сверху вниз. И пропал без звука.
Несколько секунд все молчали.
– Ой, – сказала наконец Оля. – Что это?
– Мало ли… – отозвался Федя. Потому что побежал по спине холодок. – Может, метеорит маленький.
– Это же совсем близко, – сказал Нилка. – Где-то рядом упал. Метеориты бесшумно не падают, они с'свистят.
– Почему ты решил, что близко? – спросил Борис.
– Не знаю… То есть знаю. Чувствую. По-моему, это на пустыре, где С'слава меня рисовал.
– Наверно, пацаны какую-нибудь игрушку светящуюся запустили, – решил успокоить всех Федя. – Или, может быть, кто-то сигнальной ракетой баловался…
– Не похоже, – заметил Борис.
– Может быть, атмосферное явление? – жалобно спросила Оля.
– Не похоже на атмосферное. Это вполне материальное тело. Оно приземлилось на пус'стыре.
– Ох уж 'приземлилось'! – постарался быть насмешливым Федя. – Таких пришельцев-малявок не бывает!
– Они всякие бывают! – весело сказал Нилка.
'Звездный планктон', – вспомнил Федя.
Борис решил:
– Все познается только опытом, пошли.
– К-куда? – спросила Оля.
Борис вытянул руку:
– Вперед. Навстречу контакту.
– Когда-то же он должен состояться, – храбро поддержал его Федя. – Должно быть, в туманности Андромеды узнали про Синеград… Ольга, ты слезешь, наконец, с перил?
– Ой, мальчишки, не надо! Я боюсь…
– Это же замечательно! Даже интереснее, когда с'страшно.
Оля бурно возмутилась:
– Тебе еще мало страхов, да?.. После всего, что было, не хватало, чтобы тебя марсиане уволокли! Сам ведь летом вздрагивал!..
– Кончился тот с'срок, когда я боялся, – храбро возразил Нилка. – Идем!
– Ненормальные… – Оля сделала вид, что надулась, и прыгнула с перил. Наверно, она и правда боялась. Да и остальным зябко щекотало нервы. Но ведь на то и тайна! Синий Город подарил своим жителям загадку, сказку, и вот – словно Устальск и Синеград незаметно слились друг с другом.
В густеющих сумерках, по шуршащим сухой листвой переулкам, проходами среди заросших репейником заборов Федя, Борис, Оля и Нилка двинулись на пустырь – к кирпичной стене с надписью. Говорили шепотом. Нилка вдруг остановился:
– Боря, помнишь, летом вы обещали меня не отдавать? Никаким инопланетянам…
– Ага! – поддела его Оля. – А говорил, не боишься.
– Это я на всякий с'случай.
…Никаких инопланетян и даже никакого космического осколочка они, естественно, не нашли. Нашли только мусорную кучу, сваленную у хибары-развалины. Раньше кучи здесь не было. Наверно, местные жители решили, что на пустыре подходящее место для свалки.
– Вот вам сказки и правда жизни, – философски заметил Борис.
'Не надо было идти, – подумал Федя. – Осталась бы тайна…'
– Зато ничего страшного, – вздохнула Оля.
Постояли, пооглядывались. Как скала чернела в небе стена с неровным верхом. Над ней переливалась белая звездочка. На остатках кривого забора и хибарке еще различимы были надписи, сделанные светло-зеленой краской: 'Studia TABURET' и 'Н.Е. БЕРЕЗКИНЪ'.
Нилка вдруг подбежал к забору, вцепился в шаткую перекладину, зацарапал подошвами:
– Подс'садите меня!
– Зачем, Нилище? – сказал Борис – Кувыркнешься.
– Нет, я посмотрю с высоты! Может быть, оно в траве где-нибудь с'светится.
Борис подсадил. Сам встал внизу, глядя, как покачивается Нилка на кромке шаткого забора.
– Нету нигде, – сообщил Нилка печально. – Ладно… Я полетел! – Махнул руками и сиганул вниз. Оля ойкнула.
Лишь через секунду после того, как все ждали шумного падения, Нилка мягко упал на четвереньки. На край мусорной кучи. К нему подбежали.
– Вот с'свернешь шею, балда, – сказал Федя.
– Кажется, я что-то разбил. Хрустнуло под с'сапогом.
Он сдвинул ногу, откинул в сторону кусок мятого картона. Под картоном оказался осколок фаянса – размером с мужскую ладонь. Белый с синими пятнами – это еще можно было разглядеть в сумерках.
– С'смотрите! Это же от той вазы!
Борис щелкнул маленьким, как карандаш, самодельным фонариком. Правда! На белой блестящей поверхности был нарисованный синей краской угол кирпичного здания, ствол узловатого дерева, часть булыжной мостовой и несколько островерхих домиков, как бы расположенных в отдалении. И пухлое облако над крышами.
Кусок фаянса был расколот надвое.
– А где же остальное? – вслух подумал Федя.
Раскопали мусор ногами, но больше ничего не нашли.
– С'странно…
– Ничего странного, – сказал Борис. – Ваза сбежала от того, кто купил ее в комиссионке. Летела и светилась. Почти вся сгорела в атмосфере, а этот кусок сохранился. Так бывает и при падении космических объектов… Согласен, Нил?
– С'согласен!
Федя и Оля тоже были согласны. Сказка хотя и вперемешку с шуткой, но понемногу возвращалась.
– Только надо разобраться, хорошо это или плохо, – сказал Федя. – С одной стороны, хорошо: будет у нас теперь… ну как бы осколок Синеграда. А с другой…
– Не надо с другой. Давайте делать так, чтобы хорошо, – решил Борис. – Нилка, дай-ка вон тот обломок кирпича. – И не успел никто охнуть, как Борис крепко тюкнул по куску фаянса. Раз, два… Одна половинка сразу развалилась на три части, по другой пришлось тюкнуть еще разок, чтобы получилось три черепка. Всего – шесть…
– Зачем? – жалобно и непонятливо сказала Оля.
– Чтобы каждому. Когда соберемся вместе – сложим. Когда разбежались – у каждого кусочек Города… Оля, ты выбирай первая…
