Фанерный Выбор отозвался, не поднимая лица:
- Не знаю… Не могу…
- Отчего же? - Это прозвучало уже с капелькой насмешки. Потому что у Иги проснулась надежда. И ощущение, что враг теперь не так опасен, как прежде.
- Не знаю, - опять сказал Фанерный Выбор.- Может быть, оттого, что я все-таки немножко человек?
Иге полагалось бы вскочить и давай бог ноги. Но он зачем-то продолжал дразнить судьбу.
- Люди разве не убивают? - усмехнулся он.- Только этим и занимаются. По всей планете…
- Видимо, я не из таких… несмотря на мундир. «А из каких?» - чуть не вырвалось у Иги.
- Наверно, я из тех, кого однажды спасли…
- Как это?
- Едва ли я в самом деле был человеком. Вдруг вспомнилось, что был березой. Деревом…- Фанерный Выбор говорил, не меняя позы и не поднимая лица. Звук теперь шел, как от радио.- Однажды березу, маленькую еще, надломило ветром. У края дороги… Проходили мимо дети, мальчик и девочка, выпрямили, перебинтовали ствол, надлом затянулся. Береза жила потом долго… Через много лет, когда расширяли дорогу, деревья на обочине спилили, отправили на завод, где выпускают фанеру… И вот, у меня третий слой как раз из той березы…
- Занятно…- Это прозвучало развязно, нехорошо, хотя Иге было слегка жаль Фанерного Выбора. И, чтобы загладить неловкость, он спросил (уже совсем без страха):
- Ну, а дальше-то что?
Надо было не ждать ответа, а мчаться за Стёпкой. Теперь никто не помешает! Но Ига все же помедлил секунду. И услышал:
- Не знаю. Совсем не знаю…
В этот миг поблизости опять взметнулся бесшумный взрыв. Горячим воздухом пригнуло тростники, рвануло Игины волосы. Он опрокинулся на спину и быстро сел снова. У Фанерного Выбора горело плечо. Теперь снова было видно, что он из фанеры, огонь быстро растекался по ней - не спасти. Плоская фигура была неподвижна. Видимо, фанере не больно, если даже она «немножко человек». И все же Ига зажмурился. А когда глянул опять, Фанерный Выбор горел уже не перед ним, а на экране.
Ига сидел перед экраном на первом ряду. А рядом, за твердым поручнем, виновато сопела съёженная Стёпка. Ига нагнулся, глянул ей в освещенное экранным пламенем лицо. Оно было все то же - измученное, с полосками слез. Ига откинулся к спинке и молча притянул Стёпку к себе. Волосы ее защекотали Игино ухо. «Эх, Стёпка ты, Стёпка…»
Экран погас. Под потолком стал нарастать ламповый свет. По сторонам от экрана сами собой распахнулись двери, впустили солнце. Ига и Стёпка молча вышли из кинотеатра. И оказалось, что вышли не из «Красной пирамиды», а из старенького кино «Звезда» на улице Юных садоводов.
Перед «Звездой» был маленький сквер. Пустой, только бабочки летали да галдели воробьи. Грело вечернее солнце. Ига только теперь вспомнил про свои часики, взглянул. И увидел, что здесь все то же время, когда он проник в кладовку. Он взял Стёпку за холодные пальцы и повел к решетчатой скамейке. Сели.
3
- Ну? - сказал Ига.
- Что? - прошептала Стёпка.
- Говори.
- Что говорить? - Стёпка посопела.
- Сейчас получишь…- неуверенно пообещал Ига.
- Я правда не знаю, что говорить,- Стёпка совсем опустила голову.- Ты… спрашивай по порядку.
- Спрашиваю по порядку. Зачем тебя понесло из кладовки в ту дыру?
Она покачала стоптанной, надетой на босу ногу сандалеткой.
- Если кнамий шарик… если он хорошо помогает, когда его подарил друг… то отцу, наверно, тоже помог бы. Если подарить… Ведь дочь для отца не меньше чем друг…
- Ты… что ли, хотела найти там отца? - совсем уже другим тоном спросил Ига. Виноватым.
- Ага…
- Там же шестидесятые годы, как при первых космонавтах. Твоего папы тогда на свете не было…
- Было… То есть был. Там всякие годы, когда как. На том дворе радио слышно, из окошка, там говорят: «Доброе утро, сегодня второе июня тыща девятьсот семидесятого года…» Или восьмидесятого, или еще по-всякому. Я часто слушала…
- Ты же обещала, что не будешь одна ходить в кладовку.
Стёпка повела плечом. Кажется, без виноватости.
- Я не утерпливала… не могла утерпеть… А в тот раз, рано утром, сказали: «Поздравляем школьников с началом учебного года. Сегодня первое сентября…» И год, когда папа пошел в пятый класс…
- И ты хотела найти его, пятиклассника?
- Ага… Спросила бы: «Кто тут Витя Развилкин?» А потом отдала бы шарик. Сказала бы: «Мальчик, ты храни его всю жизнь, даже когда большой станешь. Он тебя спасет…»
«От пули и от человеческого зверства не спасет»,- чуть не сказал Ига. Сдержался. Но Стёпка, видимо, его поняла.
- Я хотела, чтобы от змеи спас… Папа в той батарее, где его… ну, где этот полковник… он там случайно оказался. Он должен был уезжать в отпуск, а его укусила змея. Он попал в госпиталь, неделю лежал, вовремя не уехал. И тут его попросили: в соседнем полку офицер заболел, вы покомандуйте за него, пока не поправится, а потом мы вам эти дни добавим к отпуску. Он и согласился… Ничего бы не было, если бы не змея…
Ига молчал, отковыривая от ноги последнюю белую скорлупку. Что он мог сказать?
- Стёпка… Но ты же говорила, что папа учился не здесь, а в Среднекамске.
- Я думала, что как-нибудь доберусь. Пролезу в поезд… А потом показалось, что я уже в Среднекамске, сразу… Я стала спрашивать, где школа номер восемь…
- И не нашла его… Витю Развилкина?
- Конечно нет,- еле слышно отозвалась Стёпка.- Там… все не такое. Все перепутанное, как во сне… Я бы не выбралась, если бы не ты…
- А зачем ты с ребятами в кино-то отправилась?
- В кино? Ига, я не помню… Я ходила, искала, искала. Кругом какие-то лестницы, мосты, я поняла, что заблудилась. А потом поле, где все кругом взрывается… Да, кино я вспомнила! Но ведь там ребят не было, только ты…
- Стёпка, ты больше не делай так…- попросил Ига.
- Ага, я больше не буду. Все равно там все не то, чего ищешь. Запутанное…
- Потому что в прошлое так просто, через дыру в стенке, не попадешь… А когда попадешь, ничего, наверно, не изменишь. Если уж что-то было, значит, было…
Это были горькие слова, но их следовало сказать. Не только Стёпке, но и себе.
Потом они сидели несколько минут просто так. Молчали. Наконец Стёпка пообещала снова:
- Больше не полезу.
- Честно?
- Ага… Да и не получится. Кладовка больше не откроется.
- Почему?
- Ты же закрыл за собой дверь, когда полез в ту дыру?
