Губы Ильгет сложились в вежливую резиновую улыбочку. Зал снова взорвался овацией и смехом (хотя и неясно было, над чем, собственно, смеяться). Мариэл не смеялся и не аплодировал. Он разлил вино по бокалам.
— Можно, я у тебя сыра возьму?
— Ой, конечно! — Ильгет подвинула ему тарелку, — чего ж я не подумала?
— Такое дело надо запить, — сказал Мариэл озабоченно. Хлопнули еще по бокалу.
— Что-то я как альфонс пью за женский счет. Сейчас закажу. Еще ву или что-нибудь другое хочешь?
— Можно еще ву, — сказала Ильгет. С Мариэлом она чувствовала себя уютно. Так, будто рядом был Иост или Гэсс. Словом, брат. Ее неприятно резануло прочитанное стихотворение. Непонятно даже — чем. И вроде бы читала она что-то подобное, работая в СИ — но там, дома, как объект анализа — все это не волновало. А здесь эти стихи вызвали такое бурное одобрение зала. Такое чувство, что этот несчастный гениальный поэт — местная культовая фигура...
— Ну так расскажи про «Ураган». Главное — когда его в СКОНе будут выдавать?
— Ну, это я не знаю, — растерялась Ильгет, — это ты не у меня спрашивай. Собственно... не знаю. Для каких задач-то вам «Рэг» нужен? Это же жуткая вещь, в клочки разносит любую материю. В космосе он не нужен, а на планетах... вы ж так не стреляете.
Юбиляр наконец ретировался со сцены. Дама вещала что-то про «наших сегодняшних героев — лидеров рейтинга».
— Знаешь, если бы не нужно было, я бы не спрашивал. Скажем, в последнем патруле на Глостии- 15...
Ильгет вдруг услышала свое имя. Посмотрела на собеседника.
— Все, Мариэл, мне пора.
— Так это... это ты, что ли — Кейнс? — поразился ско. Ильгет кивнула и пошла к эстраде.
Зал отсюда казался совсем маленьким и далеким. И там в зале сидели совсем чужие люди. Совсем чужие, но Ильгет и не видела их. Она была совершенно одна здесь, и воздух неприятно касался обнаженной шеи и рук — так хотелось ощутить сейчас на себе броневой бикр. И голос над ухом, назойливый... Что-то про ее роман... что-то про ее жизнь.
Голос очень громкий, здесь хорошая акустика.
Больше всего Ильгет хотелось провалиться сквозь землю и не стоять здесь. В голове вдруг мелькнуло «Страшный суд». Она начала неистово молиться про себя, и в какой-то миг ей стало легче. Она все так же стояла здесь, на пронизывающем ветру под сотнями взглядов, но знала, что это не навсегда, что это пройдет.
Женский пронзительный голос все вещал что-то...
Потом в руках Ильгет оказалась книга. На бумаге отпечатанная книга, на обложке «Время идущих», и дальше — посвящение Арнису. Арнису. Для которого она писала.
Да, это одна из наград — книги победителей печатают на бумаге. Они становятся коллекционной редкостью, их можно продать...
Да ведь я победитель, подумала Ильгет. Как это могло быть? Что у меня общего со всеми этими людьми? Они такие красивые, умные, уверенные — они правы во всем. Я же только и делаю, что ошибаюсь. Ну вот только дети, пожалуй — дети у меня есть, и это не ошибка. Но как я могла оказаться здесь?
Ей сунули какое-то нелепое огромное позолоченное перо. Даже на Эдоли никогда не писали гусиными перьями, так низко их цивилизация не опускалась. Неважно...
— Прочитайте что-нибудь! — Ильгет поняла, что это обращаются к ней.
— Что? — хрипло и тихо спросила она.
— Отрывок из романа... или стихи, там есть замечательные стихи...
Ильгет вдруг пришла в голову идея. Она торопливо кивнула и посмотрела на даму в красном.
— Акустика включена, читайте, — торопливо сказала дама. Ильгет набрала воздуха и сказала:
И тут же испуганно замолчала, ее голос разнесся по залу, как гром, звук был совершенно несоизмерим с затраченными усилиями. Сердце заколотилось. Ильгет еле справилась с собой и стала читать снова.
