— Ни стыда, ни совести... И одета прилично. Нет денег — нечего ездить в транспорте.
— Оплачивайте проезд, — как робот, повторила контролерша. Народ вокруг оживился, зашевелился — еще бы, вроде, скандал ожидается. Господи, как ты не понимаешь, дура, не до тебя мне сейчас... Я даже не знаю, что сказать. Ильгет молчала. Слух ее был напряжен — не зазвучат ли сирены... нет вроде бы. Наверное, потеряли след. На остановке были люди. Их могут расспросить... Только бы они не нашли меня здесь.
— На следующей остановке выйдете, — отрезала контролерша. Ага, сейчас, подумала Ильгет. Может, ты попробуешь меня выпихнуть? Или этот старпер? Как бы ее уговорить?
— Вы извините, — сказала Ильгет, — я в больницу еду... мне только что позвонили. У меня мать умирает.
Горбольница — за две остановки до леса. Там можно добежать...
— Я не успела взять деньги.
Похоже, ее перепуганный, растрепанный вид убедил контролершу, что у безбилетницы и в самом деле серьезные жизненные проблемы.
— Ну кто так делает? — недовольно сказала она, — я все понимаю, но я же на работе. А если проверка?
Ильгет молчала, опустив голову.
Воздух взорвался сиренами. Ильгет вздрогнула. Машины были повсюду, в каждом окне мелькало оранжевое и черное — машины полиции Народной Системы.
Значит, они все-таки поняли...
Она рывком вздернула рукав. Автобус резко затормозил. Из кабины водителя раздался голос, перекрывший обычный автобусный шум.
— Просим пассажиров сохранять полное спокойствие. В салоне находится террористка, возможно, она вооружена. Народная Система принимает меры... ждите.
И тотчас ворчливый пожилой мужчина с удивительной для его возраста прытью бросился на Ильгет. Его поддержал сидящий напротив здоровенный парень с бритой головой, наверное, из армии только что. Ну да, чего там, хрупкая девушка, никакого ствола в руках нет. К счастью, узкий проход не позволял им навалиться на Ильгет вдвоем. Она встретила старика прямым ударом в кадык. Выпучив глаза, противник сломался пополам, перегородил проход. Парень на секунду замешкался перед этим препятствием, Ильгет ударила его по руке, выбив приготовленную железку, потом ушла от захвата и изо всех сил ткнула пальцем в глаз... Пока громила разбирался со своим глазом, девушка, вложив все силы, ударила его в пах... Батюшки, да ведь говорят что-то..
— Обращаюсь к террористке. Выходи через переднюю дверь, оружие на землю, руки вверх.
Ага, сейчас, подумала Ильгет. Но что же делать-то? Уже стреляться? Похоже, выхода никакого нет... Она подняла правую руку и пальнула из минипралля поверх голов сидящих перепуганных пассажиров... Господи, и дети здесь. Вон девочка лет семи, вся в слезах, вцепилась в мать. Луч пережег одну из стоек.
— Не подходите! — крикнула Ильгет, — Буду стрелять!
Не решение проблемы... Где это мы, кстати? На площади Реформ
Может быть, уже пора стреляться... не хочется. Все понимаешь, но так не хочется! Инстинкт, что ли?
Ильгет скользнула взглядом по застывшим рядам пассажиров. Выбрала контролершу. Одним прыжком оказалась рядом с ней. Подняла руку с браслетом, так что висок женщины оказался под прицелом. Другой рукой схватила контролершу за локоть. Крикнула изо всех сил.
— У меня заложница. Требую пропустить меня через площадь. При любой попытке задержания стреляю!
Прислушалась. Замолчала. Тишина стояла гробовая, только всхлипывала маленькая девочка. Не бойся, малышка... как бы тебе это сказать? Мать — ну что за дура? Не может ребенка успокоить.
— Выходи! — донеслось из мегафона, — мы пропустим тебя.
Подталкивая контролершу, Ильгет прошла с ней к передней двери. Перед тем, как выскочить, огляделась — в глазах черно от полиции. Не меньше сотни черных пригнали сюда. Воронье... Но стояли они метрах в пяти. Нормально.
— Не приближаться! — крикнула Ильгет, — если кто-то приблизится, стреляю!
Послышался оглушительный стрекот сверху. Ильгет мимолетно глянула — батюшки, вертолет! Ничего, стрелять они не будут. И заложницу убивать на глазах у всех — ай-яй-яй, что народ о своей же Системе подумает. И саму Ильгет убивать они не хотят.
Ильгет шла, не отпуская рук от своей заложницы, и быстро соображала.
Куда идти? Потребовать, чтобы меня совсем отпустили? Нереально. Как только я отпущу контролершу, меня возьмут. Значит, надо занять самую выгодную позицию. Идти в улочки куда-нибудь? Так вся эта свора последует за мной. Ильгет быстро огляделась. Некуда спрятаться... некуда. Занять бы какую- нибудь позицию в здании да отстреливаться... кстати, неизвестно, насколько хватит заряда в минипралле. Это же не бластер.
Потребовать машину. Да, это выход. Машину, оружие... Но что толку — у них-то машин больше, не уйти все равно. Отстреливаться из машины — так подцепят сверху вон вертолетом.
Вокруг Ильгет сомкнулась цепь. Идти дальше было некуда. Можно потребовать, чтобы они сделали проход, но — куда?
Пора, подумала Ильгет. Нет выхода, они меня возьмут. От грохота вертолетных лопастей заложило уши. Сейчас и требовать что-то невозможно, не услышат. Они что, десант с вертолета хотят скинуть?
Резкий пронзительный запах коснулся ноздрей. Прежде чем Ильгет поняла, что происходит, ноги ее подкосились. Она успела отшвырнуть контролершу — подальше. Упала на колени... Струя белого дыма накрывала ее. Встать... поднять руку... Стиснув зубы, лежа ничком на асфальте, Ильгет потянула непослушную руку к виску. Оскаленная морда в противогазе нависла над ней, и прежде, чем Ильгет успела выстрелить в себя, солдат Системы перехватил обмякшую парализованную руку преступницы и с силой вывернул ее назад.
Ильгет проснулась от резких, будто кашляющих звуков. Где-то далеко. Прислушалась — вроде, звуки прекратились.
Самое удивительное, что она смогла все-таки заснуть. Под утро. Она ожидала, что ее начнут допрашивать сразу, как в прошлый раз, и уже применила психоблокировку. Но ее никто не трогал. Вот уже утренний свет пробился сквозь частую решетку, здесь даже окошко есть. Тускло так, мерзко, но все-таки — дневной свет. Болела правая голень и ломило ребро. Ныла вывихнутая рука. И лицо слегка саднило. Тошнило — видимо, последствия газа. Это мелочи, сказала себе Ильгет, скоро начнется настоящая боль. Вчера на нее навалилось сразу десятка два человек. Она не могла сопротивляться, руки-ноги парализованы, хотя сознание почему-то сохранилось. Видимо, она их здорово достала, сразу начали изливать свои эмоции, правда, офицер их остановил. Могли бы и насмерть забить. Так... ничего страшного пока. Пара синяков.
Ильгет села на койке. Подошла к умывальнику — водичка текла тонкой струйкой. Умылась, осторожно касаясь ссадины на скуле. Ильгет напилась воды. Вернулась обратно. Из-за стены снова послышались те же звуки, так ведь это выстрелы, поняла она. Стреляют. К чему бы это?
И снова та же вчерашняя смертельная тоска навалилась на Ильгет.
Она не помнила теперь ничего. Каким-то образом она оказалась в Томе... каким? Предыдущее свое пребывание в тюрьме — помнила. Но почему, за что? И что с ней было после этого? Вспоминалось что-то очень светлое, теплое, прекрасное. Как солнце. И ничего больше. И потом — вчерашнее. Погоня какая-то, выстрелы, убитые, последний разговор с Нелой. Он не под блоком, и это очень плохо, имя Нелы может вырваться под пыткой. Чем она занималась в Томе — Ильгет не помнила. Но теперь ей было не так тяжело, как в прошлый раз, она знала, что забыла некоторые вещи, и должна была забыть, и это правильно и хорошо.
Ильгет застонала. Ощущение болеизлучателя снова вспомнилось ей, все кости заломило на миг. Я
